прибил его гвоздями к каркасу твоей кровати, – наверное, так чувствует себя человек в гробу. Я вздрагиваю. Маленькие пространства – не мой конек. Я очень, очень надеюсь, что история с гробом – это миф. Мне становится тесно в своем теле при одной мысли об этом.
Для ночной вылазки я выбрала серую толстовку и джинсы. Думала, это сделает меня менее заметной, но, глядя на одежду других женщин на улице, понимаю: следовало придерживаться поговорки «Лучше меньше, да лучше» и надеть белую мини-юбку и самый легкий топ. Теперь я бросаюсь в глаза как человек, замышляющий что-то нехорошее, и это не так далеко от истины.
Несколько мужчин бросают на меня косые взгляды, и я сильнее натягиваю капюшон. Когда ты уже в печи, что значат еще несколько градусов?
Вопреки моим надеждам на улицах вокруг монастыря людно: конечно же, я не единственная, кому интересно прийти сюда. Считается, что это место непременно нужно посетить во время экскурсий, посвященных всему сверхъестественному. И хотя подобные экскурсии заканчиваются в десять, я подозреваю, что группа девушек лет двадцати с небольшим, которые держат напитки и делают селфи, задержалась здесь после ухода экскурсовода. А еще перед входом туда-сюда ходит пожилой мужчина с тростью и хмурится в сторону девушек каждый раз, когда они смеются.
Одинокий уличный фонарь освещает угол стены жутковатым желтым светом. Уличный фонарь на другой стороне дороги отбрасывает на стену тени от чахлого дерева, напоминающие пальцы скелета, который пытается разрушить препятствие и освободить то, что внутри. Я прячусь в тени.
Эта часть плана проста: подождать.
Девушки уходят первыми, потеряв интерес к монастырю после того, как закончились напитки.
Мужчина более упорный. Я до отупения считаю удары трости, которые раздаются в такт его шагам, и в конце концов теряю им счет, но в итоге мужчина останавливается и смотрит на ставни третьего этажа. Он верующий. Я чувствую это по тому, как он упорно остается на месте, как наклоняется вперед, словно мечтает взмыть вверх к этим окнам и разломать ставни голыми руками, если только там есть то, что ему нужно. Ему что-то нужно – а не просто хочется. Люди, которым чего-то хочется, легче сдаются. Мне интересно, что ему нужно, но я не хочу зацикливаться на этом. Достаточно и собственной нужды.
Проходит по меньшей мере час, может быть, больше. Когда мужчина наконец опускает взгляд, его голова поворачивается в мою сторону. Он медленно кивает, как будто уступает свое место мне, а затем скрывается в темноте.
Я хочу крикнуть ему, чтобы он не сдавался, но мое одиночество и беззащитность скорее привлекут то, что мне нужно.
Перехожу улицу и направляюсь к маленькой серой двери в стене, расположенной в добрых шести метрах от бокового входа. Выщербленные полосы в центре двери позволяют мне заглянуть внутрь пустого монастыря. Почти пустого. На втором этаже горит единственная лампочка. Интересно. Я осматриваю ставни на третьем этаже на предмет любого движения, но все они плотно закрыты.
Хватаюсь за прутья решетки, прохладные по сравнению с теплым ночным воздухом, и прижимаюсь к ним лицом.
Так много людей сообщали о странных событиях, происходящих здесь по ночам: распахнутые ставни, странные черные животные, прячущиеся в тени, ползущий по затылку холод, необъяснимые провалы во времени. Возможно, самая страшная история – о двух исследователях паранормальных явлений, которые не сумели проникнуть на чердак и провели возле монастыря всю ночь, точно так же, как собираюсь сделать я. Утром их тела были найдены обескровленными. Эта история хорошо известна среди тех, кто следит за сверхъестественным, хотя полиция утверждает, что официальных записей об этом нет.
Совсем недавно несколько человек сообщили, что какие-то незнакомцы подходили к людям и вели странные разговоры, но особых подробностей этих разговоров я не нашла, и истории были не из первых рук.
Но, возможно, все, что мне нужно сделать, это стоять здесь и ждать. Позволить вампирам прийти ко мне.
А затем постараться не умереть.
Я стою у двери так долго, что уже потеряла счет времени. Ничего не происходит. Но в то же время я не вижу своего друга-охранника. Откидываюсь назад и смотрю на дверь, за которую держусь. Я могла бы подтянуться, но что потом? Само собой, все двери и окна заперты. Неужели я буду стоять на улице и бросать камешки в ставни третьего этажа, как влюбленный дурак?
На данный момент этот вариант не кажется мне таким уж нереальным.
– Чего-то ждешь? – Высокий и беззаботный мужской голос звучит так тихо, что почти не нарушает тишину.
Сердцебиение учащается, наполовину от ужаса, наполовину от возбуждения.
Я медленно поворачиваюсь, готовясь к разочарованию, или испугу, или к тому и другому. Я держусь одной рукой за перекладину двери, как будто могу каким-то образом взобраться по ней, если все пойдет наперекосяк.
Мужчина худой и выше меня, но не такой высокий, как Генри. Его светлые волосы ниспадают на плечи, и он заправляет их за оба уха, демонстрируя нежное лицо и полные чувственные губы. В темных узких джинсах и светло-синей майке он больше похож на странствующего панк-эльфийского принца, чем на вампира.
Я не могу понять, тот ли он, кто мне нужен, но мужчина стоит здесь, перед монастырем, несмотря на то что его наряд больше подходит для клубов, расположенных в паре кварталов отсюда.
– Возможно, я жду тебя. – Колотящееся сердце выталкивает слова из моего рта… более смелые слова, чем я когда-либо произносила.
– Сомневаюсь. – Мужчина ухмыляется. Его взгляд скользит поверх моей головы: к ставням на третьем этаже или к звездам, я не могу понять. – Или, возможно, так оно и есть.
Его ухмылка превращается в белоснежную улыбку.
Я разглядываю его зубы со всем энтузиазмом дантиста, хотя настоящий вампир не стал бы бездумно демонстрировать клыки. Кто захочет навлечь на себя такие подозрения? Я даже не уверена, что у настоящих вампиров есть клыки. Джеральд никогда не демонстрировал их на камеру, несмотря на то что каждый интервьюер просил показать их хотя бы мельком. Возможно, у него вовсе не было клыков. Возможно, он не хотел, чтобы публика боялась его еще больше. В любом случае заметные клыки были бы признаком подражателя, а не настоящего вампира.
Так или иначе, из-за темноты это невозможно определить. Я делаю шаг к мужчине.
– Ты очень храбрая, – замечает он.
Его слова холодят мою горячую, бурлящую кровь.
– Меня зовут Виктория. – Мое имя звучит странно, произнесенное в темноте, и не знаю, зачем назвала его, но чувствую, что нужно дать мужчине какое-то представление о себе.
