наших дальнейших действий, – сказал Савицкий. – Сообщения за сегодняшний день крайне важны и знаменательны. Силы реакции крепнут, а мы несем потери… Жаль Семенова, но за его жизнь сторицей заплатят палачи! Мы имеем точную сводку по всем уездам, знаем намерения властей и их действия.
Савицкий встал из-за стола и начал ходить по избушке.
– Нет, не отступать, не складывать оружие, а биться без пощады смертным боем! Мы не дадим им передышки ни на один час, ни на одну минуту! Завтра придет Абрамов, скажет, когда мы встретимся с Василевским и Могилевцевым. Я не ожидаю от них помощи, они слишком отвлеченно рассуждают о революции. Один – социалист-революционер, другой – социал-демократ. В их программах много слов и мало дела. Такие люди выжидают событий, рассчитывают, что кто-то за них поднимет восстание, а они явятся к готовому и поведут за собой массы. Нет, массу надо поднять, показать ей личным примером на деле, как надо начинать революцию, зажечь ее, а не сидеть у моря и ждать погоды.
Могилевцев смотрит в рот либеральной буржуазии, призывает стать на пути каких-то преобразований.
Василевский болтает о социализации земли, о крестьянской общине, а Столыпин уже проводит земельную реформу, которая отдает землю богатеям и окончательно разорит и обездолит малоземельных крестьян-бедняков.
Рабочий класс России – малочисленный, один он бес силен бороться с царизмом. Это показали события 1905 года. Крестьянство же само не поднимется, – слишком оно забито и угнетено. Крестьянство надо организовать, руководить им, установить союз его с рабочим классом, и тогда появится сила, способная разбить оковы и дать свободу всему народу. Добиться свободы можно только хорошо вооруженной, организованной народной силой, прежде всего надо организовать партизанскую народную силу, и тогда можно уже повести настоящую борьбу с правительством и буржуазными классами! Это задача наша – интеллигентов и передовых рабочих…
Гуревич перебил его:
– Саша, опыт нашей борьбы показывает, что крестьянство не все идет за нами, а главным образом, малоземельные и беднота…
– Ты прав, Наум, но таких ведь большинство… Надо только их поднять, повести за собой, тогда пламя восстания увлечет многих других, которые сейчас еще сторонятся нас, но, конечно, кулачество никогда за нами не пойдет, и кулаки нам не попутчики!
– Нас называют анархистами, но это не совсем так… Я не думаю, что общество может жить без всякой власти; власть должна быть, но не власть царя и помещиков, а народная власть. Мы в нашей программе и уставе подчиняем интересы личности интересам партии и трудового народа. Мы держим железную дисциплину в своих рядах. Мы сходимся с анархистами только на том, что сейчас нужно бороться с оружием в руках с существующей властью, свергнуть царя и помещиков, завоевать свободу для народа, землю для крестьян, а там будет видно, как строить управление свободным обществом.
– Пойдем, Наум, к товарищам… Я хочу сказать им несколько слов, – закончил свою мысль Савицкий.
Они надели куртки и фуражки, пристегнули револьверы и, выйдя из шатра, направились к столу под вековой сосной.
Солнце уже склонялось к западу, и приятная прохлада сменила палящий зной.
Смолкли разговоры и смех сподвижников Савицкого, когда они увидели своего атамана. Они вышли из-за стола, собрались в полукруг, а крестьяне, сняв шапки, стали позади.
Савицкий прошел уже большой путь. Еще в годы начала и расцвета революционных событий он со страстной и всепоглощающей энергией исколесил весь юго-запад России. В Брянске и Гомеле устраивал забастовки, митинги рабочих, говорил им о великой роли пролетариата в революции, об организации производства с 8-часовым днем, вовлекая их в революционную работу; собирал среди них деньги на издание революционной литературы. В Чернигове создал якобинский клуб, в Могилеве и Брянске поднял рабочих и с оружием в руках повел их освобождать из тюрьмы политических заключенных. В Вильне организовал местную революционную социалистическую организацию. В местечках, селах и деревнях раздавал бесплатно революционную социалистическую литературу, оружие и деньги, а среди сельской интеллигенции организовывал революционные комитеты, кружки и, наконец, боевые дружины.
Во многих местах поднимал крестьян на помещичьи усадьбы, отнимал землю и имущество у богатых и раздавал беднякам.
Среди еврейской бедноты в местечках и городах он агитировал о всеобщем равенстве людей и демократической революции.
Во время первомайской демонстрации в Минске, когда начался расстрел ее участников на улицах города, а затем еврейские погромы, Савицкий вел неравный бой с полицейскими, защищая народ.
В селе Церковище его схватили однажды старообрядцы и избили до полусмерти. Притворившись мертвым, Савицкий сумел вырваться живым, лишившись двух передних зубов, что стало одной из примет его для сыщиков и полиции.
Пылкая и страстная натура Савицкого не знала покоя и усталости. Он мчался из конца в конец, переодеваясь в рабочего, крестьянина, еврея, стражника, железнодорожника. Он был неуловим. Он хорошо владел еврейским, польским, украинским и белорусским языками, а также французским и немецким. Сам создал особую конспиративную азбуку, совершенно особый конспиративный язык, владел телеграфом и обучал всему этому своих товарищей.
После разгрома революции и упадка революционно-освободительного движения в народе, в обстановке разгула реакции Савицкий сумел создать боевую партизанскую революционную организацию: он единым руководством объединил свои многочисленные отряды, разбросанные по Могилевской и соседним губерниям, выработал единый устав и программу, принятые всеми руководителями отрядов.
Он выбрал самых даровитых людей и назначил их руководителями боевых отрядов. Центром являлся главный штаб, руководимый Савицким. Начальником штаба был одаренный юноша Абрамов, в недавнем прошлом народный учитель; начальником канцелярии – Наум Гуревич; третьим членом главного штаба стал впоследствии Иван Калугин, развитой самородок-крестьянин.
Многим передовым людям того времени стало казаться, что имя Савицкого становится в ряду таких народных героев, как Гарибальди, а освободительное революционное движение, возглавляемое им, распространится на всю Россию, сольется с революционными событиями в Персии и Турции и принесет свободу многим угнетенным народам.
Легко себе представить, какой непререкаемый авторитет и уважение имел Савицкий среди своих соратников и трудового народа. С искренней любовью и восхищением смотрели на него собравшиеся на поляне люди.
Савицкий, заложив руки за спину, с суровым выражением лица, в раздумье собираясь с мыслями, медленно приближался. За ним следовал Наум Гуревич.
Многие невольно переводили взгляд на маузер, этот символ неустрашимости и непреклонной воли своего руководителя.
– Друзья и товарищи по оружию! – обратился Савицкий к собравшимся сподвижникам, – я должен сообщить вам горестную весть; наш товарищ, которого вы все знали, Семенов Коля, два дня тому назад пал смертью храбрых в схватке с полицейскими. Обнажите головы в его память!
Все сняли фуражки вслед за Савицким.
– Он отдал свою молодую жизнь за великое дело свободы,
