проехался голой спиной по снегу, Эркин кивнул двум другим индейцам.
– Оба идите! Ну?!
Они бросились на него с двух сторон и тут же отлетели, отброшенные сильными точными ударами.
– Ага-а! – злорадно взревел кто-то.
Эркину показалось, что это кто-то из бригады, но думать некогда: на него уже шёл кряжистый, чуть не шире себя самого русобородый мужик.
Эркин слегка отклонился, ровно настолько, чтобы дать его кулаку коснуться своего плеча, чтоб не подумали, что он удара боится, и сам ударил его в грудь против сердца, и тут же вдогон уже только костяшками в основании шеи. Грузное тело тяжело рухнуло на снег.
– Ух ты-и-и!
– Ну, силён парень!
– Ты смотри, как он!
– Под Кувалдой устоять, это ж…
– Мешок с дерьмом, Кувалда твоя, силы много, а ума…
Под этот гомон Кувалда продышался, но встать не смог и на четвереньках выполз из круга. Эркин, стоя в центре, выглядывал следующего противника. Вышел… Сеньчин?! Бригадир со второго рабочего! В распахнутом вороте рубашки виднелась такая же полосатая, как у Кольки, фуфайка.
– Во!
– Ну, щас индея вырубят.
– В десантах учат!
Что такое десант и чему там учат, Эркин не знал, но насторожился. А тут ещё краем глаза поймал встревоженное лицо Тима и услышал щелчок языком – усвоенный каждым рабом ещё в питомнике сигнал тревоги.
Он выжидал, давая противнику право первого удара. Чтоб раскрылся, показал себя. Но тот тоже медлил. Они стояли друг против друга в настороженно замолчавшем кругу и медлили. Каждый хотел, чтобы первым пошёл другой. Сеньчин расставил ноги и как бы слегка присел, пружиня полусогнутыми коленями, руки тоже полусогнуты и чуть разведены в стороны, не то краб в боевой стойке, не то… Крабов Эркин никогда не видел и стоял внешне спокойно, и только плечи приготовлены дать руке большую силу, и ноги тоже поставлены для удара. Тим, видавший в такой стойке спальников, еле заметно улыбнулся. И так же улыбнулся, предвкушая позор беляка, бронзовокожий парнишка в рабской куртке и с выбившейся из-под старой ушанки чёрной кудрявой прядью.
С коротким резким выдохом Сеньчин прыгнул наконец на Эркина и… и он бы врезался в обступивших круг, если бы Эркин не поймал его сзади за пояс, посадив на снег.
Смех грохнул с силой ружейного залпа. Растерянно моргавший Сеньчин, густо покраснев, вскочил на ноги и снова, уже без подготовки, кинулся на Эркина. На этот раз Эркин, уклонившись, ударил. Не в полную силу, не вырубить, а отбросить.
Когда Женя с Алисой и Эсфирь с Колобком подошли к пруду, там уже толпилось много женщин. Ахали, охали, переживали за своих, покрикивали на мальчишек, чтоб не лезли к взрослым: мужики-то вона как раззадорились, зашибут, не глядя. Женю встретили приветливо, тут же оказались знакомые по празднику у Медведева.
– Смотри-ка, против своего встал, – удивлялись, когда Эркин вышел против индейца.
А когда он выбил Кувалду, восхитились:
– Ну, смотри, как ловок.
– Да уж.
Алиса нетерпеливо дёргала Женю за руку, просясь вниз, Женя с трудом удерживала её.
Бой Эркина с Сеньчиным сначала здесь тоже вызвал смех, но после второго падения Сеньчина высокая худая старуха в чёрном платке покачала головой.
– Завёлся Митька.
– Да уж, хара́ктерный он, – поддержали её.
– Напролом пойдёт.
– А положит его индей, так мстить будет.
– А то! У них вся семья такая.
– Да уж, род известный.
Старуха зорко посмотрела на Женю.
– Не бойсь, молодка. Мишка за своего вступится.
И опять с ней согласились.
– Медведев бережливый, не потерпит урона.
И Эсфирь тихо сказала Жене.
– Не бойся. Если что всерьёз, остальные разведут.
Женя только вздохнула в ответ.
После второго падения Сеньчин разозлился всерьёз. Эркин еле успел увернуться от летящего ему в горло каблука армейского ботинка и ударил тоже ногами. По правилам нельзя, так не он первым нарушать начал. Как ударили, так и ответил. И, чтоб не вывихнуть ногу, тоже упал.
– Ничья! – сразу крикнули из круга.
– Ничья, расходитесь… Митька, не заводись… Осади, Мороз, ничья… Хватит, мужики, ничья… Стоп, машина… Разводим…
Встав, Эркин быстро оглядел круг, встретился глазами с Колькой, Рябычем… и вышел из круга. Что ж, всех здешних правил он не знает, да и Сеньчин – бригадир всё-таки, тоже… начальство, слишком его позорить не стоит. Помедлив, вышел из круга и Сеньчин. Ему сейчас спорить нельзя, приговорят по-другому, Мороз-то его дважды уже положил, так что…
– Ладно, – Сеньчин натужно улыбнулся. – Ещё не вечер.
– Ага, – кивнул, надевая полушубок, Эркин.
Колька хлопнул его по плечу.
– Здоровско бьёшься. Я таких приёмов не знаю. Там учился?
– Угу, – вспоминать прошлое Эркину сейчас никак не хотелось, и он перевёл разговор. – А он что, тоже моряк? Смотрю, полоски…
– Не, – понял его Колька. – Он в десанте служил, они тоже тельники носят. Смотри-ка, силён мужик.
В круге стоял Тим. Бился он расчётливо, явно не в полную силу и без злости. Его сдержанность была замечена, понята и одобрена.
– Держит себя мужик.
– Да уж.
– А видно, в раж войдёт, пришибёт на месте.
– Меру знать – великое дело.
Чётко выбив троих, Тим вышел из круга. И это тоже одобрили. Круг стал рассыпаться, пошли уже разговоры о другом, кулачный бой завершился. Снова завертелись под ногами мальчишки, спускались с берега женщины, говоря, что сегодня-то совсем хорошо, без крови обошлось, честно бились, и вровень, не пёрли дуром на слабого.
– Э-эри-и-ик! – Алиса наконец вывернулась из рук Жени и побежала к Эркину.
Эсфирь, по-прежнему державшая на руках закутанного Колобка, кивком поблагодарила помогавшую ей спуститься Женю и тихо спросила:
– Не зовёт папой?
Женя вздохнула и попыталась не то, что объяснить, она и сама не задумывалась над тем, как это получилось, но надо же что-то сказать.
– Мы там скрывали, что… семья. Она и привыкла.
– Ну, понятно, – кивнула Эсфирь.
Подходя к Эркину, уже державшему Алису на руках, Женя улыбнулась его вопрошающему взгляду, и Эркин сразу улыбнулся в ответ.
Общий шум, разговоры, смех, и звонкие мальчишеские вопли, и свист.
– Пацаны, айда в крепость!
Видимо, кто где и, кто с кем, было обговорено заранее, как и заготовлены снежки.
Мужчины в этом бою не участвовали, стоя на льду и подзадоривая подростков и парней, кто помоложе и неуёмнее. Эркин, разумеется, тоже остался на льду. Сидя на его плече, Алиса упоённо визжала, болея сразу за всех.
Глядя на них, Тим даже пожалел, что не взял Дима с собой. Да, его же все дома, ждут его. И распрощавшись со знакомыми, Тим ушёл.
Колька тоже взял Колобка на руки.
– Во, юнга, смотри. Подрастёшь,
