что 20 000 японцев пропали без вести в пещерах, выходы из которых были завалены американскими штурмовыми группами с использованием огнеметов и взрывчатки. Кроме того, согласно подсчетам, на Окинаве погибло 150 000 мирных жителей. Американцы потеряли убитыми 7613 человек на суше и 4900 на море. В целом за весну и начало лета 1945 г. на Окинаве погибло более четверти миллиона человек.
1 апреля Гитлер перенес свою ставку из здания рейхсканцелярии в подземный бункер, располагавшийся глубоко внизу. В тот же день в Москве Сталин спросил у командующих Красной армией: «Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?»[110] — и распорядился начать советскую кампанию по штурму немецкой столицы 16 апреля. В Германии 1 апреля Гиммлер заявил городскому совету Гамбурга, что разногласия среди союзников, а также грядущее применение немцами значительного числа реактивных самолетов дадут Германии передышку в решающую минуту.
Однако никакой передышки Германия не получила: западные союзники пусть и неохотно, но согласились в качестве основной цели выбрать Южную Германию и Чехословакию, позволив Красной армии добраться до Берлина первой. Что же касалось реактивных самолетов, то их сбивали в небе.
Пока Красная армия готовилась к наступлению на Берлин, советские войска на Дунайском фронте вышли к австрийской границе у города Хедьешхалом, находившегося менее чем в 110 километрах от Вены. В тот же день, 2 апреля, советские и болгарские войска захватили Надьканижу, венгерский нефтепромышленный центр. Германия лишилась последней надежды обеспечить себя достаточным количеством топлива на военные нужды. Намеченное на то же время контрнаступление немцев в Рурской области под руководством генерала Штудента из-за недостатка горючего для танков пришлось отложить; союзники узнали об этом благодаря «Ультра».
Не только горючее, но и основные медикаменты становились теперь недоступны в сужающихся границах рейха: 2 апреля рейхскомиссар здравоохранения Германии доктор Карл Брандт лично предупредил Гитлера, что недостает пятой части необходимых медикаментов, а запасы двух пятых частей совершенно закончатся через два месяца. Однако Гитлер не рассматривал даже возможности капитуляции, и в сообщении фельдмаршалу Кессельрингу от 2 апреля распорядился сместить всех командиров в Италии, которые не смогли удержаться.
Черчилль с беспокойством следил из Лондона за продвижением Красной армии, а в особенности за тем, что происходило в Польше, ибо становилось ясно, что свободных выборов, обещанных Сталиным менее чем за три месяца до того, там не будет. Не далее как 23 марта президент Рузвельт, прочитав донесения из Москвы от Аверелла Гарримана, сказал близкому другу: «Аверелл прав. Со Сталиным нельзя иметь дела. Он нарушил все обещания, которые дал в Ялте». 2 апреля Черчилль телеграфировал напрямую генералу Эйзенхауэру, предложив, что союзники, вероятно, могли бы наступать на восток по направлению к Берлину. «Я считаю в высшей степени важным, — писал он, — чтобы мы встретились с русскими как можно восточнее».
3 апреля англо-американские войска завершили окружение Рура. Ежедневно в плен попадало от 15 000 до 20 000 немцев. Завоевание Германии теперь было вопросом самое большее двух месяцев. В тот же день Черчилль установил 31 мая в качестве срока, «к которому дело должно быть закончено», однако, добавил он, «не исключено, что все закончится еще раньше», возможно, «30 апреля». Тем не менее политические и идеологические противоречия относительно Польши глубокой тенью омрачали приближение победы. «Со времени Ялты произошли печальные перемены в позиции русских и общей обстановке», — писал Черчилль Комитету начальников штабов 3 апреля. Представителям доминионов и Индии, посетившим тогда британское правительство в Лондоне, Черчилль сказал: «Отношения с Россией, которые были столь многообещающими на Крымской конференции, в последующие недели сделались менее теплыми. Существуют серьезные затруднения в польском вопросе. И теперь, как кажется, не исключено, что Россия не захочет тесно сотрудничать на конференции в Сан-Франциско по поводу намеченного создания Всемирной организации. И без того ясно, что нельзя рассчитывать на то, что Россия будет оказывать благоприятное влияние на Европу или же выступит активным партнером в деле поддержания мира во всем мире. Тем не менее в конце войны Россия займет позицию доминирующей и наиболее влиятельной державы во всей Европе».
Опасения по поводу советского превосходства в Европе не помешали 3 апреля утвердить план последней поставки англо-американской помощи России под кодовым названием «Майлпост». В соответствии с этим соглашением Россия должна была получить — и получила — более тысячи истребителей, 240 000 тонн авиационного топлива, 24 000 тонн резины из Британии и более 3000 самолетов, 3000 танков, 9000 автомобилей, 16 000 легких грузовиков и 41 436 грузовиков из Соединенных Штатов, а также запчастей и оборудования на сумму два миллиарда долларов.
3 апреля американская танковая дивизия выходила на подступы к городу Гота. Среди военных корреспондентов, приписанных к дивизии, был и еврейский писатель Мейер Левин, который позднее вспоминал, как он со своими спутниками наткнулся по дороге на «мертвенно-бледных беглецов». «Мы таких еще никогда не видели, — писал Левин. — Истощенные, с лихорадочными запавшими глазами и бритыми черепами». Они назвались поляками и попросили Левина и остальных посетить то место, где их держали в заключении. Они рассказывали о «людях, похороненных в большой яме» и о зондеркоманде.
На следующее утро американские войска пришли на то место, о котором говорили беглецы. Оно называлось Ордруф, и прямо у входа в лагерь лежали сотни трупов, все в полосатой форме, и у каждого в затылке было пулевое отверстие. В одном из бараков были другие трупы, нагие, сложенные друг на друга, по воспоминаниям Левина, «гладкие и желтые, как бревна».
Вскоре стало ясно, что Ордруф не был ни трудовым лагерем, ни лагерем для военнопленных, но лагерем, в котором за предыдущие три месяца умерли или были убиты 4000 узников. Накануне прибытия американцев были застрелены сотни людей. Некоторые из жертв были евреями, другие — поляками и русскими военнопленными. Всех их заставляли строить громадный подземный радиотелефонный центр, предназначавшийся для вермахта на случай отступления из Берлина.
Среди тех, кого держали в Ордруфе, был молодой польский еврей Лео Лауфер. За четыре дня до освобождения лагеря, когда началась его эвакуация, ему и трем его товарищам по заключению удалось бежать. Четыре дня они скрывались в холмах над Ордруфом. Когда прибыли американские войска и военные корреспонденты, Лауфер провел их в лагерь. Многие заключенные, чьи тела были найдены там, четырьмя днями ранее находились в лагерном лазарете.
Вид истощенных трупов в Ордруфе поднял в Британии и Соединенных Штатах волну негодования. Генерал Эйзенхауэр, посетив лагерь, был настолько потрясен, что связался с Черчиллем по телефону и рассказал о том, что видел, а затем послал ему фотографии мертвых узников. Черчилль, в свою очередь тоже потрясенный, разослал фотографии всем членам британского правительства.
4 апреля, когда перед американцами, вошедшими в Ордруф, открылось ужасающее зрелище того, что
