* * *
Я в сердце века. Путь неясен,А время удаляет цель —И посоха усталый ясень,И меди нищенскую цвель.
* * *
А мастер пушечного цеха,Кузнечных памятников швец,Мне скажет: ничего, отец, —Уж мы сошьем тебе такое…
* * *
Сосновой рощицы закон:Виол и арф семейный звон.Стволы извилисты и голы,Но всё же арфы и виолыРастут, как будто каждый стволНа арфу начал гнуть ЭолИ бросил, о корнях жалея,Жалея ствол, жалея сил;Виолу с арфой пробудилЗвучать в коре, коричневея.
* * *
Пластинкой тоненькой жиллетаЛегко щетину спячки снять —Полуукраинское летоДавай с тобою вспоминать.
Вы, именитые вершины,Дерев косматых именины —Честь Рюисдалевых картин,И на почин – лишь куст одинВ янтарь и мясо красных глин.
Земля бежит наверх. ПриятноГлядеть на чистые пластыИ быть хозяином объятнойСемипалатной простоты.
Его холмы к далекой целиСтогами легкими летели,Его дорог степной бульварКак цепь шатров в тенистый жар!И на пожар рванулась ива,А тополь встал самолюбиво…Над желтым лагерем жнивьяМорозных дымов колея.
А Дон еще, как полукровка,Сребрясь и мелко, и неловко,Воды набравши с полковша,Терялся, что моя душа,
Когда на жесткие постелиЛожилось бремя вечеровИ, выходя из берегов,Деревья-бражники шумели…
* * *
Ночь. Дорога. Сон первичныйСоблазнителен и нов…Что мне снится? РукавичныйСнегом пышущий ТамбовИли Цны – реки обычной —Белый, белый бел-покров?
Или я в полях совхозных —Воздух в рот и жизнь беретСолнц подсолнечника грозныхПрямо в очи оборот?
Кроме хлеба, кроме дома,Снится мне глубокий сон:Трудодень, подъятый дремой,Превратился в синий Дон…
Анна, Россошь и Гремячье —Процветут их имена —
Белизна снегов гагачьяИз вагонного окна!..
* * *
Вехи дальние обозаСквозь стекло особняка,От тепла и от морозаБлизкой кажется река.И какой там лес – еловый?Не еловый, а лиловый, —И какая там береза,Не скажу наверняка —Лишь чернил воздушных прозаНеразборчива, легка…
* * *
Где я? Что со мной дурного?Степь беззимняя гола…Это мачеха Кольцова…Шутишь – родина щегла!Только города немогоВ гололедицу обзор,Только чайника ночногоСам с собою разговор,В гуще воздуха степногоПерекличка поездовДа украинская моваИх растянутых гудков…
* * *
Шло цепочкой в темноводьеПротяженных гроз ведроИз дворянского угодьяВ океанское ядро.
Шло, само себя колыша,Осторожно, грозно шло…Смотришь: небо стало выше —Новоселье, дом и крыша —И на улице светло!
* * *
Когда щегол в воздушной сдобеВдруг затрясется, сердцевит,Ученый плащик перчит злоба,А чепчик черным красовит.
Клевещет жердочка и планка,Клевещет клетка сотней спиц —И всё на свете наизнанку,И есть лесная СаламанкаДля непослушных умных птиц.
* * *
Как подарок запоздалыйОщутима мной зима —Я люблю ее сначалаНеуверенный размах.
Хороша она испугом,Как начало грозных дел, —Перед всем безлесным кругомДаже ворон оробел.
Но сильней всего непрочно —Выпуклых голубизна —Полукруглый лед височныйРечек, бающих без сна…
* * *
Оттого все неудачи,Что я вижу пред собойРостовщичий глаз кошачий —Внук он зелени стоячейИ купец воды морской.
Там, где огненными щамиУгощается Кащей,С говорящими камнямиОн на счастье ждет гостей —Камни трогает клещами,Щиплет золото гвоздей.
У него в покоях спящихКот живет не для игры —У того в зрачках горящихКлад зажмуренной горы,И в зрачках тех леденящих,Умоляющих, просящих —Шароватых искр пиры…
* * *
Твой зрачок в небесной корке,Обращенный вдаль и ниц,Защищают оговоркиСлабых, чующих ресниц.
Будет он, обожествленный,Долго жить в родной стране,Омут ока удивленный, —Кинь его вдогонку мне!
Он глядит уже охотноВ мимолетные века —Светлый, радужный, бесплотный,Умоляющий пока.
* * *
Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста, —На холсте уста вселенной, но она уже не та…
В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль —В синий, синий цвет синели океана въелась соль…
Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,Складки бурного покоя на коленях разлиты.
На скале черствее хлеба – молодых тростинки рощ,И плывет углами неба восхитительная мощь.
* * *
Когда в ветвях понурыхЗаводит чародейГнедых или каурыхШушуканье мастей, —
Не хочет петь линючий,Ленивый богатырь —И малый, и могучийЗимующий снегирь, —
Под неба нависанье,Под свод его бровейВ сиреневые саниУсядусь поскорей…
* * *
Я около КольцоваКак сокол закольцован —И нет ко мне гонца,И дом мой без крыльца.
К ноге моей привязанСосновый синий бор,Как вестник, без указа,Распахнут кругозор.
В степи кочуют кочки —И всё идут, идутНочлеги, ночи, ночки —Как бы слепых везут…
* * *
Дрожжи мира дорогие:Звуки, слезы и труды —Ударенья дождевыеЗакипающей беды,И потери звуковыеИз какой вернуть руды?
В нищей памяти впервыеЧуешь вмятины слепые,Медной полные воды, —И идешь за ними следом,Сам себе немил, неведом —И слепой, и поводырь…
* * *
Влез бесенок в мокрой шерстке —Ну, куды ему, куды? —В подкопытные наперстки,В торопливые следы —По копейкам воздух версткийОбирает с слободы…
Брызжет в зеркальцах дорога —Утомленные следыПостоят еще немногоБез покрова, без слюды…Колесо брюзжит отлого:Улеглось – и полбеды!
Скучно мне: мое прямоеДело тараторит вкось —По нему прошлось другое,Надсмеялось, сбило ось…
* * *
Еще не умер ты. Еще ты не один,Покуда с нищенкой-подругойТы наслаждаешься величием равнин,И мглой, и холодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищетеЖиви спокоен и утешен —Благословенны дни и ночи те,И сладкогласный труд безгрешен.
Несчастлив тот, кого, как тень его,Пугает лай и ветер косит,И жалок тот, кто, сам полуживой,У тени милостыни просит.
* * *
В лицо морозу я гляжу один:Он – никуда, я – ниоткуда,И всё утюжится, плоится без морщинРавнины дышащее чудо.
А солнце щурится в крахмальной нищете —Его прищур спокоен и утешен.Десятизначные леса – почти что те…И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб, безгрешен.
* * *
О, этот медленный, одышливый простор!Я им пресыщен до отказа, —И отдышавшийся распахнут кругозор —Повязку бы на оба глаза!
Уж лучше б вынес я песка слоистый нравНа берегах зубчатых Камы:Я б удержал ее застенчивый рукав,Ее круги, края и ямы.
Я б с ней сработался – на век, на миг один —Стремнин осадистых завистник,Я б слушал под корой текучих древесинХод кольцеванья волокнистый…
* * *
Что делать нам с убитостью равнин,С протяжным голодом их чуда?Ведь то, что мы открытостью в них мним,Мы сами видим, засыпая, зрим —И всё растет вопрос: куда они, откуда,И не ползет ли медленно по нимТот, о котором мы во сне кричим, —Пространств несозданных Иуда?
* * *
Как женственное серебро горит,Что с окисью и примесью боролось,И тихая работа серебритЖелезный плуг и песнотворца голос.
* * *
Я нынче в паутине световой —Черноволосой, светло-русой, —Народу нужен свет и воздух голубой,И нужен хлеб и снег Эльбруса.
И не с кем посоветоваться мне,А сам найду его едва ли:Таких прозрачных, плачущих камнейНет ни в Крыму, ни на Урале.
Народу нужен стих таинственно-родной,Чтоб от него он вечно просыпалсяИ льнянокудрою, каштановой волной —Его звучаньем – умывался…
* * *
