Выйдя на площадь Сен-Сюльпис, Джоанна облегченно вздохнула. Мишель стоял у паперти церкви,
в куртке рабочего, закинув голову вверх, рассматривая надпись над входом. Они встречались
каждый день. Дома, на рю Мобийон, даже не замечали ее отсутствия - мать и тетя Элиза все время
проводили во дворце, или были заняты сборами в дорогу. Тетя Марта, правда, как-то раз, зорко
посмотрев на девушку, заметила: «Вся цветешь, дорогая моя».
Джоанна покраснела и пробормотала что-то о хорошей погоде и прогулках. Мишель водил ее по
Парижу, рассказывая о французских королях - он хорошо знал историю. Они сидели у него в
каморке, обсуждая книги, споря. Джоанна, с каждым новым днем, что приближал ее отъезд,
просыпалась, тоскливо глядя на высокий, расписанный фресками потолок своей комнаты. «Я не
могу, - говорила себе девушка, - не могу его больше не видеть. Так нельзя, почему судьба так
решила».
Потом Мишель отдал ей кольцо. Они медленно шли по дорожке Люксембургского сада -
уединенной, дальней, Мишель говорил о русском походе Наполеона. Внезапно остановившись, он
тихо сказал: «Джоанна..., Я знаю, я не имею права тебе это предлагать, но я совсем не могу жить
без тебя, у меня, - он улыбнулся, - не получится. Пожалуйста, - Мишель опустился на колени и
прижался лицом к ее рукам, - пожалуйста, окажи мне честь, стань моей женой».
Джоанна молчала. Нагнувшись, обняв его, она поцеловала высокий лоб. «Я люблю тебя, - ответила
девушка, - люблю, Мишель, и пойду за тобой куда угодно. Хоть на край земли, - она ласково
подняла его. Мужчина порылся в кармане куртки: «Вот. Это алмаз де Лу, положено отдать его той,
кого ты любишь. Тебе, Джоанна».
Девушка ахнула. Синий камень играл, переливался в лучах солнца. Она вспомнила тихий голос
тети Марты: «Элиза меня тогда спасла, за кольцо. Я рожала, меня на телеге к гильотине привезли,
я на ноги подняться не могла. Толпа завыла, они, знаешь ли, - Марта затянулась сигаркой, - могли и
пожалеть, простые люди. В солдат камни кидать стали. Робеспьер испугался, промедлил, тогда
Элиза солдатам кольцо и отдала. Дотащила меня до трущоб, а там..., - Марта повела рукой и не
закончила. «Я при смерти была. Потом дядя Питер это кольцо нашел, в Германии, вместе с
драгоценностями французской короны».
-И вам не жалко было, тетя Марта? - Джоанна, что тоже курила, устроилась с ногами на кушетке.
-Это камень, - просто ответила женщина. Она указала на родословное древо: «А это семья, как
ради нее может быть чего-то жалко? Мишель у нас последний из де Лу, потом это кольцо его
детям перейдет».
-Детям, - повторила сейчас Джоанна и почувствовала, что краснеет. «Я ни с кем не поговорила, -
почти испуганно поняла она, - Вероника в Ренне, а к остальным даже подходить страшно,
наверняка, что-то заподозрят».
Пожениться в префектуре они не могли. Мишель усмехнулся: «Если я там покажу свой настоящий
паспорт, то медовый месяц мы проведем раздельно. Я - в тюрьме». Джоанна, было, открыла рот,
но потом, подумав, девушка погладила его по щеке. Они сидели в каморке у Ната, на кровати,
обнявшись. За окном было бесконечное, жаркое парижское небо и черепичные крыши.
-Я не поеду в Ренн, - твердо проговорила девушка. «Я стану твоей женой, вот и все». Она с
сожалением посмотрела на свои тонкие пальцы: «Я ведь даже кольцо не могу носить...- Джоанна
вздохнула и твердо закончила: «Обвенчаемся, Мишель. Если ты попросишь, аббат Грегуар тебе не
откажет. Свидетелями могут быть твой брат и Натаниэль. Вот и все, - девушка потянулась и
поцеловала его.
Мишель взял ее лицо в ладони: «Но ты не веришь в Бога, Джоанна. Я не хочу, чтобы...»
Она покачала изящно причесанной головой и устроилась у него под боком. «Все это неважно, -
девушка перебирала его пальцы, - неважно, капитан де Лу. Важно, чтобы мы были вместе».
Она потрогала бархатный мешочек у себя на запястье. Там лежал паспорт и свидетельство о
крещении. Они с Вероникой родились в Вене, и крестили их в католическом соборе святого
Стефана. Джоанна тряхнула головой: «Ничего. Разберемся. Мы с Мишелем любим, друг друга, а
когда любишь - все получается. Только домой надо будет вернуться..., - она, на мгновение,
остановилась и успокоила себя: «Ничего страшного. Приду и сразу в ванную. Дома, никого не
будет, я успею». Джоанна сжала зубы: «Потом Мишель уедет, а я объяснюсь с родителями. Ничего
мне не сделают. У нас законный брак, венчанный, пусть отец хоть к папе Римскому идет, он ему, то
же самое скажет».
Мишель обернулся. Джоанна, как всегда, подумала: «Какая у него улыбка красивая. Добрая. Надо
ему рассказать, о Лидсе. Мы будем мужем и женой, нельзя такое скрывать».
-Я тебя люблю, - сказал он, одними губами. «Меня крестили в этой церкви». Мишель вздохнул:
Потом здесь был Храм Победы, как это тогда называлось». Мужчина показал на портик: «Даже
надпись сохранилась».
Площадь была залита солнечным светом. Джоанна, прищурившись, прочла: «Le Peuple Francais
Reconnoit L’Etre Suprême Et L’Immortalité de L’Âme». «Народ Франции признает Верховное
Существо, и бессмертие души, - она повернулась к Мишелю: «А почему это не закрасили?»
-Чтобы помнили, - он, осмотревшись, взял ее за руку. Джоанна вздрогнув, шепнула: «Я тебя
люблю. Только мне надо тебе что-то сказать, милый».
Мишель слушал ее. Потом, так и, держа Джоанну за руку, другой рукой, он прикоснулся к нежной
щеке. «Ты сделала то, что надо было сделать, любовь моя, - серьезно проговорил он. «Я тобой
очень горжусь, и так будет всегда». Он посмотрел на часы: «Аббат Грегуар уже в притворе, сейчас
свидетели появятся».
Он проводил глазами белокурую голову, украшенную гребнем с бирюзой. Девушка поднималась
по ступеням. Мишель увидел тонкую щиколотку в шелковом чулке - Джоанна чуть приподняла
подол.
-Всего два часа, - горько подумал он. «Я Ната попрошу, он сходит куда-нибудь, но, Господи, мы
будем мужем и женой. Как мерзко, как отвратительно это скрывать, от ее родителей, от мамы с
папой. А что делать? Его светлость, не задумываясь, отправит меня в тюрьму, будь я хоть трижды
его зять. Нельзя рисковать. Ладно, - он вздохнул, - его величество вернется на трон, а я приеду в
Англию за Джоанной. Хотя, они же, наверняка, опять будут с нами воевать. Тогда украду ее, и все, -
разозлился Мишель. «Отправимся в Америку, как я обещал Нату. Негры еще поднимутся против
рабства, и Джоанна мне поможет. Она отлично стреляет, разбирается в медицине, будет им
грамоту преподавать. Уедем на запад, и будем там жить. Организуем колонию, на принципах
всеобщего равенства. На западе Америки нас точно никто не найдет».
Он увидел рыжие волосы брата и помахал ему.
-Что случилось? - озабоченно спросил Петя. «Почему такая спешка, Мишель?»
Лазоревые глаза усмехнулись: «Я, милый мой, венчаюсь, - Мишель развел руками, - свидетели
нужны».
Петя постоял, глядя на его ласковую улыбку. Брат, озабоченно, спросил: «Но как, же это? Я
православный и Нат не католик..., - он обернулся к юноше.
-Аббат Грегуар сказал: «Ничего страшного», - Мишель подтолкнул их к входу. «Быстрее, быстрее,
сейчас там нет никого. Утренняя месса закончилась, надо поторопиться».
Петя перекрестился, заходя в огромное, уходящее вверх пространство нефа. Было тепло,
поблескивало золото алтаря. Они, пройдя в боковой притвор, увидели белокурую девушку. Та,
стоя рядом с невысоким, полным священником, о чем-то тихо с ним говорила.
Петя замер. «Моя невеста, - нежно шепнул ему Мишель. «Пожелайте нам счастья, что ли, дорогие
мои».
-Это леди Холланд, - потрясено сказал Нат, глядя на тонкий профиль невесты. «Я и не думал, что
они знакомы».
-Я тоже, - Петя увидел, как они, держась за руки, опускаются на колени перед алтарем. Закрыв
глаза, вдыхая запах ладана, юноша попросил: «Пусть и вправду, будут счастливы».
Нат и Петя расстались на углу площади Сен-Сюльпис. Петя все-таки успел сбегать в первую
попавшуюся лавку и купить бутылку моэта.
-Нельзя же без шампанского, - улыбнулся он, вручая ее Мишелю.
Джоанна крепко пожала им руки: «Спасибо вам, большое спасибо. Мы еще встретимся».
Она ушла с мужем к Латинскому кварталу. Петя, вдруг, сказал: «Думаю, у Мишеля все получится.
Рано или поздно, мы прекратим воевать. Нам с тобой, дорогой кузен, - он похлопал Ната по плечу,
- надо сейчас держать язык за зубами».
-И будем, - Нат взглянул на свой хронометр.
-Два часа дня, - подумал он. «Контора сегодня закрыта, суббота. Значит, буду просто гулять, и все.
И булочная, наверняка, закрыта. Они в субботу только до обеда работают».
-Пойдем, - сказал он Пете, - побродим, что ли. Завтра у аббата Грегуара встретимся, раз он
