обстрел.
Адимсин кивнул. Новая тактика графа Рейнбоу-Уотерса специально предусматривала отступление от открытой линии траншей во время артиллерийского обстрела, а затем повторное занятие ее после прекращения обстрела, и, несмотря на то, что 2-я рота подверглась обстрелу, он знал, что ее потери были бы намного хуже, если бы люди были на открытом месте во время ураганного обстрела. Вопрос заключался в том, применять ли ему остальную часть новой тактики или нет. Отойти ли ему назад, чтобы занять передовые линии траншей, или уступить их и сосредоточиться на последней линии, здесь, у бункеров.
Он прислушивался к снарядам еретиков, продолжавшим падать не на позиции 2-й роты, а позади нее, создавая стену огня и стали, чтобы помешать резерву дивизии прийти к нему на помощь, и его рот был мрачной, жесткой линией.
Оуин прав, — холодно сказал он себе, — первая линия почти исчезла. О, я, вероятно, мог бы вовлечь в это мальчиков — и отступить, с любым из них, кто выживет, — не потеряв столько людей из-за передвижных угловых пушек, как он предлагает. Вот для чего нужны коммуникационные траншеи, и не могли же они все быть уничтожены! Но мы должны были удерживать позиции только до тех пор, пока не подойдет резерв, а этого не произойдет, когда эти проклятые снаряды вырывают ад из боковых дорог позади нас. Кроме того, у меня осталось недостаточно людей, чтобы управлять ими, даже если они все еще там! Так что остаются только линии на этой стороне долины, и у меня тоже не осталось достаточно людей, чтобы справиться с ними обеими.
Передняя линия имела меньшую защиту над головой еще до того, как еретики вышибли из нас все дерьмо, но у нее также лучшее поле огня до восточного гребня. Видимость паршивая из-за всего этого дыма, но еретикам приходится ослаблять обстрел, даже с их передвижных орудий, если они посылают свою собственную пехоту. Так что у нас все еще может быть шанс увидеть их силуэты, когда они перевалят через гребень.
Все это было правдой, но глубоко внутри он знал настоящую причину, по которой он не собирался возглавлять эту передовую линию.
Если я продвину их так далеко вперед, и эти ублюдки снова начнут обстреливать нас, я потеряю половину оставшихся у меня парней, прежде чем они вернутся в свои бункеры.
Он не мог этого сделать. Он просто… не мог.
— Отзови их, Оуин, — сказал он. — У нас недостаточно людей для первоначального плана обороны, а полковник Флиминг и епископ воинствующий Стивин не пришлют нам никакого подкрепления из-за этого. — Он ткнул большим пальцем через плечо в завесу смерти, грохочущую между его людьми и остальной частью отряда Холи-Лэнгхорн. — Мы займем позицию здесь, на линии бункеров. И убедитесь, что у нас впереди много ручных бомб. Во всем этом дыму у них, вероятно, будет такая же дальность стрельбы, как и у наших винтовок.
* * *
— Тсссс! Прямо здесь, сэр, и смотрите под ноги! — прошипел капрал Тиминс.
Лейтенант Грейгэр Охиджинс, командир 2-го взвода 1-й роты 1-го добровольческого полка Гласьер-Харт, застыл. Зэкери Тиминсу, помощнику командира 1-го отделения сержанта Брейсина Мактэйвиша, было далеко за сорок — с точки зрения Охиджинса, это было немногим лучше семидесятилетнего человека. Однако он также был проницательным, твердым, уравновешенным и невозмутимым, и он сам был бы офицером, если бы не был практически неграмотным. Если Тиминс хотел, чтобы он был осторожен со своими ногами, тогда он, черт возьми, должен быть осторожен со своими ногами!
— Хорошо, сэр! — Тиминс вынырнул из дыма с щербатой ухмылкой. — Наши маркеры стоят, сэр, и Брейсин передал, чтобы я сказал вам, как мы гордимся инженерами. Получили четкий путь, размеченный через первый пояс. Только это проход из «подставок для ног», вроде как сложенных по бокам, так что вам лучше оставаться посередине дорожки.
— Ценю это, Зэкери, — сказал Охиджинс. — Неизвестно, куда бы я поставил свои ноги, если бы шел, насвистывая и попивая пиво.
— Вот почему я здесь, сэр, чтобы уберечь вас от неприятностей, — ответил Тиминс с еще более широкой улыбкой, и Охиджинс покачал головой. Затем он оглянулся через плечо на Климинта Отула, сержанта своего взвода.
— Передай назад, Климинт, — сказал он гораздо серьезнее. — Отсюда гуськом, и мы остаемся прямо в середине полосы!
— Понял, — признал Отул с типичной неформальностью Гласьер-Харт, и Охиджинс снова двинулся вперед, следуя по пятам за Тиминсом.
Звуки «крамп, крамп, крамп» разрывающихся дымовых снарядов неуклонно откатывались с запада, становясь все громче по мере приближения. В дыму, падающем с этой стороны гребня, не было осколков или разрывных снарядов — или, черт возьми, их не должно было быть, — и саперы расчистили несколько полос через пояс «подставок для ног».
Он прошел мимо пары неподвижных тел в чарисийской униформе, и его рот сжался. Эти саперы заплатили высокую цену за выполнение своей задачи, но он знал, что эта цена была бесконечно мала по сравнению с тем, что было бы без массированной артиллерийской поддержки, которую они получили, и дым, вероятно, был даже более ценным, чем фугасы и осколки. Саперы обучались находить и обезвреживать «подставки для ног» в полной темноте — если уж на то пошло, добровольцы Гласьер-Харт тоже обучались этому, — но это всегда было сложно и слишком часто обходилось дорого. Вот почему минометные расчеты подразделений поддержки пехоты тащили с собой такое огромное количество дымовых шашек. С такими шашками и винтовками, прикрывающими поля «подставок для ног», саперы могли выполнять свою опасную работу при дневном свете.
Конечно, всегда есть второй пояс на другой стороне холма, — напомнил он себе, — но в этот самый момент саперы
