Многие его работы получили постоянную прописку в ведущих музеях страны и за ее пределами, часть других постоянно кочевала по всевозможным выставкам, охотно раскупаясь ценителями с именем. В доме, наконец, появился достаток, благодаря чему семья не бедствовала. Берестовы охотно поддерживали культуру ставшего родным города и благополучие его особо нуждающихся граждан. Настя с детства впитала в себя щедрость и бескорыстие, трудолюбие и ответственность. О столичном периоде жизни своих стариков она знала до обидного мало – те не любили вспоминать прошлое. О том, что Катерина Николаевна в свое время возглавляла литературную часть лучшего московского театра, уверенно переводила с английского, французского и немецкого, вдохновляя своей красотой не одну знаменитость, бабушка предпочла умолчать. Как и про то, что от карьеры и московской прописки им с мужем пришлось отказаться из-за открытой поддержки высланных из страны опальных писателей и музыкантов. По «совету» органов, отказывать которым себе дороже, Берестовы собрали нехитрый скарб и отправились в дорогу. В Заречный они приехали уже с внучкой на руках. Где и при каких обстоятельствах отыскалась кроха, история умалчивала, но эта девочка стала наградой за долгие годы скитаний и одиночества.
Настя оправдала надежды стариков. Дед с бабкой мечтали о немногом: дожить бы до ее свадьбы. Но вскоре после выпускного бала девяностолетнего художника не стало. Катерина Николаевна на какое-то время слегла, но нашла в себе достаточно сил вернуться к жизни, чтобы не лишать опоры единственную внучку. Заботясь о бабушке, Ася и не помышляла об учебе вдали от дома. В восемнадцать она стала полноправной хозяйкой читального зала, а через год возглавила библиотеку – после смерти заведующей желающих работать в царстве книг все равно не было. Пользуясь знакомствами деда, девушка за несколько месяцев утроила книжные фонды и останавливаться на достигнутом не собиралась. Работу свою она любила, с читателями ладила, а вот о реальной жизни имела весьма смутные представления. Эта милая и интеллигентная барышня, подобно нежному растению, по сути, видела мир если не в розовом свете, то через окно призрачной теплицы. Чистое «стеклышко» настоящую жизнь не искажало, но и окунуться в ее бурный водоворот не позволяло. Участие в разрешении бытовых вопросов сводилось к походам в магазин и домашним хлопотам. Асе не приходилось сталкиваться с трудностями, на борьбу с которыми у сверстников уходили годы жизни и практически весь запас сил и средств. Жилищный вопрос перед ней не стоял. С нуждой она знакома не была – ученики деда после его смерти взяли заботы о вдове и внучке на себя. Сложилось так, что далеко не безопасный оскал провинциального быта обошел Настю стороной. Казалось бы, оно к лучшему. Ан, нет – отсутствие проблем отнюдь не способствовало появлению жизненного опыта. Поскольку лучшими друзьями девушки оставались книги, а советчиками – одинокие старушки, практических навыков у нее не прибавилось. Разбираться в людях и чувствах эта доверчивая душенька так и не научилась. Воспитывая во внучке добродетели, пожилые люди не подготовили ее к жизни в жестких условиях современности. При встрече с опытным в сердечных делах человеком Ася, как в сказке, оказалась на перепутье. Куда пойти? Прямо, налево, направо? Неизвестно, где знаний наберешься, а где шишек набьешь. Уцелеть бы!..
Вадима разбудил давно забытый запах свежей выпечки. Показалось даже, что у плиты колдует мама. Он сладко потянулся, размялся и стал рассматривать многочисленные натюрморты и пейзажи, украшающиеся стены комнаты. Мягко говоря, в живописи он был не силен, но кое-какие из работ с удовольствием приобрел бы для дома и офиса. Фамилия автора не вызвала у него никаких ассоциаций, но оказавшись в силу природного консерватизма приверженцем классического направления, он по достоинству оценил палитру реалистических творений. «Если сговоримся в цене, будет что обсудить на досуге», – зевнув, рассудил гость. Крепкий сон притупил воспоминания о сумбурной ночи. Потянувшись, он спустил ноги и босиком прошлепал к окну. Зима набросила на старинный городок белоснежное покрывало. Идиллическая картинка кавалера не вдохновила. При виде незнакомца шаловливая синица за окном проявила откровенное беспокойство. Вадим взмахнул рукой, и птица с явным сожалением покинула кормушку. Разминаясь, он по неосторожности задел портьеру. Уловив в гостиной шум, в нее впорхнула Настя. В коротеньком цветастом халатике она выглядела сущим ребенком. «Вот только проблем с законом тебе и не хватает», – вспомнились слова приятеля, но Вадим вовремя отогнал дурные мысли, рассудив, что коль скоро девушка не первый год трудится в библиотеке, порог совершеннолетия она все же переступила.
Глядя на мускулистый торс возлюбленного, Ася стушевалась и пригласила его к столу. В накинутом через плечо пледе герой ее романа смахивал на импозантного древнегреческого титана. Блеск девичьих глаз заметно поднял его самооценку. Чувствуя в себе неисчерпанный потенциал, Вадим великодушно чмокнул пассию в висок и по-хозяйски расположился на стареньком диване. В поисках истины он привычно держал паузу и с удовольствием уминал аппетитные блинчики, вопреки обычаю закусывая их ароматными плюшками. Сигнал автомобиля прозвучал спасительным гонгом. Вадим спешно переоблачился и по-деловому уточнил планы Насти.
– Мы собирались навестить бабушку, – робко напомнила она.
– Ты, – напористо поправил гость. – У меня деловая встреча и уйма работы.
Губы барышни беспомощно задрожали. Мысль о том, что она снова расплачется, заставила москвича сменить тон. Он пошел на попятную и миролюбиво улыбнулся:
– Выше нос, «просто Настя»! Мы не прощаемся, а расстаемся на какие-то полдня. Толик высадит тебя у больницы, а на обратном пути подхватит снова. А вот за гостинцами для госпожи Берестовой отправимся вместе и прямо сейчас.
– Не стоит: у меня все готово. Домашняя выпечка вкуснее и от нее больше пользы.
– Для чего-то же работает наша кондитерская промышленность! Уверен, нам удастся разыскать что-нибудь оригинальное, что поднимет старушке настроение.
Девушка вздохнула, но спорить не стала.
В просторной больничной палате было чисто, тепло и уютно. При виде Насти сиделка бойко отрапортовала о состоянии больной и дипломатично удалилась. Внучка присела на край кровати и, теребя подол юбки, нежно погладила теплую морщинистую ладонь.
– Как ты встретила Рождество, милая?
– Бусенька, похоже, я его проспала.
– Ты не умеешь лгать, детка, – сжала ее пальцы Катерина Николаевна.
Ася, наконец, встретилась с ней взглядом и смущенно отвела глаза. Щеки девушки покрылись румянцем. На редкость красивое и умное лицо старушки просветлело: «Ну, вот ты и повзрослела». Какое-то время обе молчали. Бабушка тревожилась, но вида не подавала. Настя то и дело взбивала ее подушки и разглаживала складки одеяла.
– Интересно, кому это взбрело в голову заключить меня в одиночную камеру? С народом-то, чай, повеселее будет, – шутливо упрекнула Катерина Николаевна. – При случае
