— Хорошо, я попробую, — кивнула я. Четыреста долларов в месяц, еще недавно я и не мечтала о таких деньгах. — Но только начну я не раньше первого февраля, мне нужно будет уехать на несколько дней…
— Прекрасно! Просто прекрасно! — просиял Вырвизуб. — Вы меня очень обрадовали, дорогая Мария Никитична. Желаю вам удачной поездки!
— Благодарю. В конце месяца мы созвонимся.
Он проводил меня до выхода, поцеловал руку и прочувствованно произнес:
— Я уверен, мы с вами еще многое сделаем на благо нашей литературы!
Я едва удержалась, чтобы не расхохотаться, но все-таки справилась с собой. Зачем обижать человека.
По дороге я попала в пробку. И невольно задумалась. Как резко изменилась моя жизнь за последний месяц. Еще недавно я еле-еле сводила концы с концами, а сейчас в сумочке лежат две тысячи сто пятьдесят долларов! Еще каких-то три недели назад моя душа была пуста, и постель тоже. А теперь у меня есть Макс, при одном воспоминании о котором меня бросает в дрожь. И дело не только в постели. Мне хорошо с ним каждую секунду, когда мы вместе. И даже когда его нет, мне все равно хорошо, потому что я знаю, я уверена, что он меня любит. Вот и сегодня он должен прийти, мы хотим вместе отметить окончание моей работы. И как здорово, что Вырвизуб предложил мне это новое дело! В общем, и жизнь хороша, и жить хорошо! А еще имеется какой-то таинственный поклонник. Из пятнадцати хризантем, присланных к Новому году, три пока стоят и выглядят как новые. Макс хоть и посмеивается по этому поводу, но, кажется, в глубине души ревнует. Он вообще ужасно ревнивый, но мне это даже нравится. Правда, мне в нем все нравится. Он такой добрый, веселый, щедрый, у него поистине золотые руки. Он успел починить у меня в доме краны, которые текли, розетки, которые искрили… И вообще, он старается всякий раз чем-нибудь побаловать меня. А теперь — моя очередь. Сегодня испеку свой знаменитый пирог с мясом, он его еще не пробовал, а потом устрою сюрприз похлеще — приеду в Таллин на день раньше него! С документами у меня все в порядке, как раз вчера звонила Маринка, сказала, что я могу заехать за паспортом и билетом. Я решила лететь на самолете, уж больно противно, когда к тебе в купе среди ночи вваливаются пограничники и таможенники. Да и лететь до Таллина всего час с небольшим. А там меня встретит подруга Марта, мы не виделись с ней целых три года. И весь день я смогу бродить по Таллину, который знаю и обожаю с детства.
И вдруг я испугалась. Все так замечательно, что даже страшно. Неужели что-то случится? Хотя нет, не должно, у меня же полоса везения! Я честно, без нытья и отчаяния, пережила долгую глухую полосу невезения, она длилась несколько лет, а тут всего-то месяц. Нет, нельзя даже мыслей допускать о чем-то плохом, наоборот, надо настраиваться на лучшее. Да и потом, это уж мне, скромной сорокалетней бабе, все кажется таким немыслимым счастьем, а если посмотреть со стороны… В кои-то веки заработала две тысячи баксов… А сколько я знаю людей, для которых это и не деньги вообще… Нашелся хороший мужик? Ну, это, конечно, редкость, но ведь он всего лишь любовник и ни о чем другом речи нет… Так что никаким неземным счастьем тут и не пахнет, уговаривала я сама себя. Во всяком случае, не такое это счастье, чтобы за него несчастьем расплачиваться.
Пробка стала помаленьку рассасываться, и я отправилась к Марине в агентство, по дороге купив букет цветов.
— Машка, зачем цветы, мы же не чужие! — возмутилась Марина. — Вот билет, вод твой паспорт, кстати, можешь в Москве поменять деньги на кроны, здесь список и адреса банков.
— А стоит тут менять?
— Поменяй немного, остальные возьми долларами, может, Марта захочет их у тебя купить, мало ли… Передавай ей самый горячий привет. Когда вернешься, обязательно встретимся и поговорим обо всем. Я чувствую, тебе надо мне многое рассказать, — подмигнула она мне.
Я еще заехала в несколько магазинов, решив сегодня удивить Макса ужином, и помчалась домой. Там я сразу взялась за стряпню. И она доставляла мне давно забытое удовольствие. Впрочем, сейчас мне все доставляло удовольствие.
После ужина, приведшего его в восторг. Макс сказал с нежной улыбкой:
— До чего же неохота никуда ехать… Три дня быть так далеко от тебя…
— А куда ты едешь на этот раз? — притворилась я, что не помню.
— Да в Таллин же, будь он неладен!
— Ну что ты, Макс, это такой изумительный город, хотя сейчас, конечно, не лучшее время. Вот весной, когда цветет сирень и белые ночи, это просто чудо!
— Зачем мне это чудо и все чудеса мира, когда у меня тут, в Москве, самое большое чудо?
— Но два чуда ведь лучше, чем одно, правда?
— Бесспорно, — засмеялся он. — Но все равно, в сравнении с тобой меркнут все чудеса, запомни это!
— А ты не боишься, что я обнаглею от таких слов?
— Нет, не боюсь!
— Ты когда едешь?
— Послезавтра вечером.
— Поездом?
— Да. Сейчас можно сутками сидеть в аэропорту. А тут одна ночь.
Боже, что я наделала? Зачем решила лететь? А что, если я и в самом деле застряну в аэропорту и весь сюрприз пойдет насмарку? Остается только рассчитывать на полосу везения.
— О чем ты задумалась, Машенька?
— Да так, ерунда… А в какой гостинице ты там остановишься?
— Понятия не имею, меня будут встречать…
— Тебя? Разве ты едешь один?
— Да, в последний момент выяснилось… Ты будешь скучать?
— Да… буду… — чуть не рассмеялась я. Представляю, как он обрадуется, увидев меня на вокзале! Тем более он едет один и ему не придется никому ничего врать. Все складывается удачно!
* * *
Гешу Глюка со всем его приданым я отвезла к Лизе, где они с Белкой не дадут ему тосковать. Белка уже пошла в московскую школу и, кажется, была вполне довольна. Лиза сияла.
— Она тебя не утомляет? — спросила я, когда Белки не было дома.
— Нисколько, наоборот, мне хорошо с ней. Она умеет быть очень деликатной. И потом с утра я думаю не о том, что еще у меня болит, а о том, как бы повкуснее накормить девочку, что надо для нее сделать… Ты же видишь, это совсем другой ребенок, не издерганный, спокойный… Маша, а с чего ты вдруг вздумала ехать в Таллин?
— Захотелось и в кои-то веки могу себе это позволить. И Марту сто лет не видела.
— Машенька, у меня как всегда к тебе просьба…
— Положить цветы на могилу Георга Отса? Я помню! И обязательно это сделаю, — обняла я тетушку.
— Марте передай привет! И если увидишь ее маму, тоже!
Выслушав все наставления и поцеловав на прощание изрядно подросшего Гешу Глюка, я помчалась домой собирать вещи.
* * *
Марту я увидела сразу, да и немудрено: она в любой толпе выделялась своей элегантностью.
— Машка! — бросилась она в мои объятия. — Все-таки сподобилась. Дай-ка я на тебя погляжу! Цветешь и пахнешь! Ух, до чего я рада! Какая ты умница! Это все твои вещи? Одна сумка?
— Марточка, не тараторь! Да, у меня одна сумка. Ну, пошли на автобус?
— Какой к чертям автобус? У меня шикарная машина! Разве я тебе не говорила? Вон она, моя красавица! А ты все на том же драндулете?
— Конечно, спасибо, еще бегает.
У Марты оказалась и вправду хорошая машина, белый «пежо».
— Дашь порулить? — попросила я.
— Не сейчас. И не на этой дороге. Вот поедем куда-нибудь за город…
Усевшись в машину, мы еще раз обнялись на радостях.
— Ну, подруга, выкладывай, что у тебя за мужик такой завелся?
— У меня просто нет слов, Марта!
— У тебя нет слов? Это круто! Сколько ему лет?
— Сорок пять.
— Интересный?
— Завтра увидишь. — Но по-моему, очень!
— Завтра увижу?
— Ты сможешь завтра поехать со мной на вокзал?
— Естественно! Я освободилась на эти дни.
— Молодчина!
— Ну что, сперва домой, завтракать, а потом на прогулку?
— Согласна.
— Мне ведь тоже надо, тебе кое-что рассказать, — таинственно проговорила Марта и многозначительно взглянула на меня.
— Я в этом не сомневалась! — засмеялась я.
Марта жила совсем рядом с морем и со знаменитым парком Кадриорг в доме, построенном еще в «эстонские времена», то есть до прихода Советской власти. Большие окна, высокие потолки. Пока мы взбирались на третий этаж, Марта сказала:
— Машка, ты мою квартиру просто не узнаешь! Я такой ремонт отгрохала, мебель поменяла… Сейчас увидишь!
Квартира и в самом деле выглядела роскошно, как картинка в журнале.
— Потрясающе! Но это ж, наверное, стоит бешеных денег!
— Не то слово! Но платила не я!
— Господи, а кто же?
— Лео!
— Лео? Кто это?
— Один человек… Я тебе потом расскажу… Когда выпьем.
— Ты с утра хочешь пить? — удивилась я.
— Да нет, кто сказал с утра? Наоборот, вечерком, когда уже никуда не надо будет идти, сядем с тобой, как бывало… Ты можешь мне про своего мужика на трезвую голову рассказать?
