— Пей, пей, это поможет!
Я выпила полстакана водки. Мне действительно стало легче. Марта помогла мне снять пальто, усадила на диван и сказала:
— Ну?
— Марта… Он…
— Ага, голос прорезался, уже лучше. Ну приехал он с какой-то бабой, и что с того? Ты ж, в конце концов, не в постели их застала, а всего лишь на вокзале!
— Марта, пойми, он меня обманул! Сказал, что…
— Ну обманул, первый раз, что ли? Ты как маленькая, Машка! Ей-богу, дура дурой!
— Марта, да пойми, это его женщина! Я знаю, я видела ее на фотографии, два года назад они были в Германии…
— Ну были, и что? Может, они давно уже просто друзья и коллеги? А ты устроила тут какую-то греческую трагедию. Может, дело и выеденного яйца не стоит, а ты… Кончай, Машка!
— Мне надо как можно скорее уехать в Москву!
— Еще чего! С какой стати?
— Не хочу, чтобы он меня видел! Ни за что!
— Не хочешь, не увидит, только уезжать зачем? Сейчас очухаешься малость, сядем с тобой в машину, поедем за город, погуляем, воздухом подышим, заодно на Метсакальмисте заедем, ты же обещала Лизе цветочки на могилу Отса положить…
— Да, правда… — согласилась я.
— Вот и умница, а я сейчас попробую выяснить, где твой герой остановился, где эта чертова выставка и все прочее…
— Не надо, пожалуйста, ничего выяснять. На Метсакальмисте они уж точно не поедут. А мы не будем соваться в такие места, где они могут быть. Лучше всего просто дома посидим…
— Как хочешь.
Через полчаса мы сели в машину, заехали в небольшой цветочный магазин неподалеку, где я купила четыре огромных белых гвоздики.
Метсакальмисте — это по-эстонски лесное кладбище. Совершенно удивительное место, где отсутствует мирская суета, которой больше чем достаточно на всех других кладбищах. Никаких оград, никаких памятников, просто в сосновом лесу, светлом и радостном, нашли последнее пристанище люди, уже равные перед Богом. Скромные небольшие камни и цветы возле них. И белки скачут. Весной и летом здесь громко поют птицы. Я хотела бы лежать на таком кладбище.
Могила Георга Отса находится на маленьком взгорке. Возле нее прикопана свеча в стеклянном колпачке и стоит горшок полузавядших цикламенов.
— До чего ж рано он умер, всего в пятьдесят пять лет, — вздохнула Марта. — А какой певец был…
— Да…
Все мое детства и юность прошли под пение этого удивительного артиста. Лиза и моя мама были его страстными поклонницами, и у меня до сих пор сохранилось множество его пластинок…
— А ты его в театре видела когда-нибудь?
— Да, совсем еще девчонкой, в семьдесят втором году, когда театр «Эстония» гастролировал в Москве.
Жара тогда стояла несусветная, но мы с мамой и Лизой бегали на все спектакли с его участием. «Кола Брюньон», «Человек из Ламанчи» и «Джанни Скикки», как сейчас помню. Он был потрясающий актер… В «Кола Брюньоне» была сцена, когда Кола болен чумой и танцует, чтобы противостоять смерти… Она и сейчас у меня перед глазами…
— А я молодая была, глупая, ни разу не видела его, теперь жалею… Ну, подруга, видишь, свежий воздух тебе на пользу. Знаешь, у меня есть предложение…
— Какое?
— Давай оставим машину здесь, а сами пешочком дотопаем до Пирита, посидим в ресторане, ты же любишь, чтобы с видом на море, а после либо на автобусе сюда подскочим, либо опять-таки пешочком. Как ты на это смотришь?
Я на мгновение задумалась. Да, это неплохо. Тут вряд ли встретишь Макса. Тем более от прогулок на свежем воздухе я так устану, что уже ни на что не останется сил… И прекрасно!
— Хорошо, Марта, пойдем пешком, я люблю эту дорогу…
Сначала мы еще говорили о чем-то, а потом замолчали, наслаждаясь нечастой здесь хорошей погодой.
Господи, что я наделала? Зачем примчалась сюда? Я ведь все испортила… Разумеется, я виду не подам, что хоть что-то знаю, но… Я не слишком умею притворяться, и Макс неизбежно заметит перемену в моем настроении. Значит, надо пересилить себя и быть с ним такой же, как всегда, если не хочу его потерять. А я ведь не хочу его потерять, правда? Ни за что! Я сама во всем виновата. Сюрприз задумала, корова! Не рой другому яму… Не готовь другому сюрприз, не то сама такой сюрприз получишь. Сюрпризом по морде, вот как это называется. Интересно все же, кто эта женщина? И что их связывает? В том, как она взяла его под руку, была какая-то явная интимность… Но ведь это для меня не новость, я ведь видела фотографию… Главное сейчас — не попасться ему на глаза, Таллин маленький город, и все приезжие обычно толкутся на одном пятачке. Иной раз здесь можно раза три в день встретиться с одним и тем же человеком. Вот это будет настоящей катастрофой. Но в этой части Пирита в будний день Максу делать безусловно нечего. Значит, пока можно быть спокойной. Возьми себя в руки, Мария, потребовал внутренний голос. Пока ничего непоправимого не случилось. Ты его видела, а он тебя нет, то есть все не так страшно. Если сможешь забыть об этой бабе, все вернется на круги своя. Легко сказать — забыть о бабе…
Ресторан в Пирита оказался закрыт, и мы выпили кофе с какими-то потрясающими булочками в маленьком кафе.
— Машка, да не убивайся ты так, — не выдержала наконец Марта. — Ну случилось, еще и не такое бывает, но любит-то он, скорее всего, тебя. А это… Старая связь, инерция… А может, и связи никакой уже нет, просто производственная необходимость. Ты, главное, не вздумай ничего ему говорить.
— Я уж и сама сообразила.
— Вот и умничка! Скажи, а как эта баба выглядит, сколько ей годочков?
— Не меньше сорока, а может, и побольше.
— Значит, тут у нее преимущества перед тобой нет.
— Может, я и нахалка, но, по-моему, внешне у нее передо мной вообще нет никаких преимуществ! Тощая, шея жилистая…
— Молодчина, так и надо рассуждать, — захлопала в ладоши Марта. — Ну что, двинем в обратный путь? Или сядем на автобус?
— Да ну, этого автобуса еще дождаться надо. Пошли, пройдемся.
— С радостью!
Когда мы добрались до машины, уже начинало темнеть.
— Слушай, Маш, я жрать хочу, умираю! — призналась Марта. — А ты?
— Ничего не имею против.
— Есть три варианта: поехать домой и самим что-то сварганить, пойти в ресторанчик или нагрянуть к маме. Выбор за тобой.
— Только не самим что-то варганить!
— А мама замучает нотациями и разговорами о болезнях!
— Значит, остается ресторанчик, но…
— А мы пойдем в такой, куда приезжих не водят!
Мы с Мартой по-прежнему понимали друг друга с полуслова.
Действительно, мы спокойно пообедали в уютном ресторане, где все было так вкусно, что жизнь показалась мне вновь прекрасной. Да, я дура, но Максу-то об этом неизвестно. Да, он обманывает меня, но ведь и ту женщину он тоже обманывает, я не одинока и все это в конце концов можно пережить.
Из ресторана мы поехали домой и провели вдвоем очень даже неплохой вечер.
— Вот видишь, — сказала Марта, когда мы уже ложились спать, — если разобраться, все не так страшно.
— Да, наверное…
Спала я тем не менее скверно. Внутренний голос все твердил мне: уезжай скорее, дура! И до того меня довел, что когда утром Марта открыла глаза, я сразу заявила:
— Марта, я все-таки постараюсь уехать сегодня, хотя бы и поездом.
— Слушай, какой смысл? Уедешь ты сегодня вечером или улетишь завтра днем, большая разница? И потом, это такая морока… Не советую, Машка. Ты что, не выспалась?
— Не говори, всю ночь проворочалась с боку на бок.
— Вот и несешь всякую ахинею. Вставай, будем пить кофе, а потом придумаем что-нибудь интересное…
Зазвонил телефон. Марта схватила трубку. А я отправилась в ванную, чтобы не слушать чужих разговоров. Когда я вышла оттуда, вид у Марты был расстроенный.
— Представляешь, Лео звонил, у него тяжело заболел брат в Стокгольме, и он сегодня вылетает туда… А я так хотела вас познакомить…
— Господи, познакомимся еще, это же не конец света. А что с братом-то?
— Сердце.
— Бог даст, все обойдется.
— Будем надеяться. Слушай, Машка, а давай сегодня сходим на выставку кошек? Хочешь?
— На выставку кошек? Хочу! Жажду! — обрадовалась я.
— А вечером можно пойти на концерт в церковь Нигулисте.
— Культурная программа?
— Ага!
— Принимается! И еще мне нужно купить подарки для Лизы и Белки.
— А для Макса? — засмеялась Марта.
— Я бы купила, — призналась я, — но что я ему скажу?
— Горбатую кретинку только могила исправит! Он сюда с бабой, а ты ему подарок?
— Ты права, я действительно горбатая кретинка! Но я вдруг поняла, что он не мне изменяет с этой бабой, а, наоборот, ей со мной.
— И тебе стало легче?
— Ненамного, но легче.
— Вот и слава богу.
— И еще я знаешь, что придумала? Я его в Москве спрошу, с какой это женщиной он в Таллин ездил. Представляешь, как он удивится?
