Я натянула сарафанчик и выбежала из квартиры. На улице было жарко, но все-таки дул ветерок. Войдя в магазин, ближайший к дому, я вдруг поняла, что безумно проголодалась. И накупила еды. Впрочем, бутылку водки я тоже прихватила. Подумав, купила и вторую. Одна пусть стоит где-нибудь в темном уголке, ждет своего клофелина…
Есть хотелось нестерпимо, и я прошла несколько метров до маленького уличного кафе, где жадно съела два горячих хачапури, запивая холодным тархуном. Потом еще покурила и, чтобы продукты в сумке не испортились, поплелась домой, хотя и без всякой охоты. Мне обрыдла моя квартира, а умирать я почему-то раздумала. Поеду сегодня на дачу! Побуду на свежем воздухе, а там поглядим. Поспешишь, людей насмешишь.
Когда я вышла из лифта, на площадку выглянула соседка, Алиса Семеновна.
— Маша, наконец-то! — воскликнула она. — Зайдите-ка ко мне.
— Что-то случилось?
— Да нет, просто тут для вас прислали подарки…
— Хризантемы и конфеты? — в бешенстве спросила я.
— Нет, почему? Розы и пейджер.
— Что? — опешила я и вбежала в квартиру соседки.
В большом Алисином кувшине на столе стояли сногсшибательные чайные розы, в кружевах и бантиках. А рядом лежала коробка с изображенным на крышке пейджером. Это что-то новенькое!
— Алиса, кто это прислал?
— Откуда же мне знать? Принес какой-то юноша из фирмы «Сюрприз».
— Но зачем мне пейджер?
— Вероятно, вам хотят передать какое-то сообщение, — догадалась Алиса.
— Но я не умею с ним обращаться!
— Это несложно, достаточно нажать кнопку.
Из коробки раздался сигнал. Мелодия «Вечернего звона».
Я дрожащими руками вытащила пейджер, Алиса ткнула пальцем в какую-то кнопку, и на экранчике появились слова: «Маша! Я свободен как ветер! Выходи за меня замуж! Я люблю тебя. Макс».
— Какая прелесть! — всплеснула руками Алиса. — Поистине современное объяснение.
Я была в полном замешательстве. Не веря своим глазам, перечитывала слова на экранчике.
— Маша, у вас такой задумчивый вид, что вы мне напоминаете того нового русского из анекдота. «Вчера перечитывал пейджер. Много думал!» — захохотала Алиса.
— Алиса… Все так странно… Прошу вас, дайте стакан воды!
— Сию минуту. И простите, если я невольно обидела вас.
— Да что вы… Ерунда… Просто я вконец растерялась… У нас все было кончено и вдруг…
— Маша, поверьте, у вас все будет прекрасно! Я это чувствую!
— С ним? — показала я на пейджер.
— Да, разумеется…
Но тут пейджер снова подал сигнал. И я прочитала: «Машка, не сердись, я без тебя не могу! И прости за все. Макс».
— Какой изобретательный господин, — смеялась Алиса. — Он, наверное, боится вашего… взрывного характера. И хочет подготовить почву. Маша, мне он нравится!
Я по-прежнему ничего не соображала. Сообщения на пейджер поступали через каждые десять минут. «Любимая! Ты лучше всех на свете! Макс». «Машенька, я так перед тобой виноват! Но я исправлюсь. Честное слово!» «Маша, если ты меня не примешь, я удавлюсь».
— Воображаю, как наслаждаются девушки-операторы! — веселилась Алиса.
Но вот в очередном послании появилось уже что-то конкретное: «Любимая, позвони мне на сотовый! Умоляю! Макс».
— Маша, немедленно позвоните человеку! Ступайте домой и звоните!
— Я…
— Маша, это ваша судьба, поверьте мне!
И я, подхватив сумку, кинулась домой.
— Маша, цветы! Пейджер! — крикнула мне вслед Алиса.
— Что? — очумело оглянулась я, уже дрожа от нетерпения.
— Цветы заберите и пейджер. Он вам еще пригодится.
Я набрала номер. Макс тут же откликнулся.
— Маша? Слава богу! Ты позвонила…
— Макс… Я ничего не понимаю…
— Машенька, милая, я развелся, ушел с работы, ушел от Лиды… Я свободен, я… Я должен тебя увидеть. Можно мне сейчас приехать?
— Да… Да, конечно.
— Ты меня еще любишь, Машенька?
— Какой дурацкий вопрос…
— Машка, чудо мое рыжее! Еду!
Он отключился. Я осталась стоять посреди комнаты с трубкой в руке. Неужели? Неужели такое возможно? И тут я спохватилась, глянула на себя в зеркало и с воплем ужаса ринулась в ванную. Мыть голову уже времени нет. Я сунулась под душ, потом натянула на себя хоть и не новый, но очень любимый сарафан, а что еще наденешь в такую жару? У меня все валилось из рук. Как же так, еще утром я думала о смерти, пусть не вполне всерьез, но все же… А сейчас…
Прошло, наверное, не больше двадцати минут, и он позвонил в дверь.
— Машка!
Он схватил меня и подбросил в воздух. Я завизжала, но он меня, конечно же, поймал и тут же отпустил, даже не поцеловав.
— Машенька, я должен объяснить…
— Потом объяснишь! Ответь мне на два вопроса, нет, на три!
— Валяй, задавай свои вопросы, только дай пепельницу!
— Макс, почему ты ушел с работы?
— Не хотел больше… Дело в том, что меня туда в свое время устроила Лида. Но я уже нашел другую работу, не хуже. В другой телекомпании. Вот только отгуляю отпуск… с тобой… А с сыном я поговорил. Он меня не осуждает. Он давно все понял.
— Где ты живешь?
— У мамы.
— Макс, кто такой П. М. Попов?
Он вдруг покраснел и расхохотался:
— Это я, Машка. Попова — девичья фамилия моей мамы, а инициалы я просто переставил. Я так и знал, что ты в конце концов докопаешься…
— Значит, это с самого начала был ты?
— Я.
— Но как? Почему?
— Понимаешь, я увидел у Белиловских твою фотографию и влюбился, как мальчишка. Просто дождаться не мог, когда увижу тебя во плоти… И пришел без звонка, чтобы застать тебя врасплох… такой, какая ты есть. Но, подойдя к твоей двери, я обнаружил в замке связку ключей. Звонил, звонил, но мне никто не открывал. Тогда я собрался с духом и вошел. Ты лежала на диване еле живая… вся горела и бредила. Я знал, что ты живешь одна, тебе некому помочь… Мне стало так тебя жалко, так захотелось что-то для тебя сделать, оберечь… Я поднял тебя и понес в спальню, а та…
— Что? — испуганно спросила я.
— Ничего, просто я понял, что ты так и будешь валяться там на грязных простынях, одна, больная… А я в юности два года проучился в медицинском, так что кое-какие понятия у меня были… И я помнил, как в детстве мама обтирала меня спиртом, когда у меня был жар…
— Ты меня обтирал?
— Да, водкой… У тебя была бутылка в холодильнике. Я… Я увидел, что там хоть шаром покати… И сразу решил: надо смотаться в магазин, а чтобы не терять времени, сунул белье в стиральную машину.
— Боже, до чего ж ты расторопный! А зачем цветы и все прочее?
— Сам не знаю… Мне безумно хотелось что-то еще для тебя сделать… Чтобы у тебя был праздник, ощущение чуда, когда ты очнешься.
— Но почему же ты не признался потом?
— Потому что дурак. Мне вдруг стало совестно… все-таки я вел себя не слишком сдержанно. Обтирал тебя, переодевал… Ты была такая беспомощная и такая… соблазнительная… — И он густо покраснел. — Только ты не подумай, что я что-то себе позволил.
— Макс, ты все-таки ко…
Молчи, кретинка, завопил внутренний голос, он все-таки исключение!
