слушать поручика.
«…Большевики эти, вроде главаря вашей организации Бударина, — продолжает подсыпать мне мякины поручик. — Вот надо нам его поймать, чтобы не совращал вас, честных рабочих… Давайте, гражданин Воропаев, будем с вами откровенны…»
«Фамилию Бударин, — говорю, — не доводилось слышать мне, но знаю одного субъекта…»
Насторожился поручик.
«Субъект тот, — говорю, — по слухам, из Туминска… Будто там при Советской власти большим шишкой был, вроде губернатора…»
Тут поручик вытаскивает из стола бутылку красного вина и наливает в рюмки. «Будем друзьями, — чокается со мной, — будем друзьями, — радуется он, — давай выпьем».
Выпили мы с поручиком рюмки по три. И точно, развеселился я, стал легок на язык. Разговор с поручиком ведем теперь как старые приятели.
«Голыми руками, — говорю, — Бударина вам не взять. Он, — говорю, — и спать ложится с револьвером».
Слово за слово, нашли мы с поручиком общие козыри. Просит поручик помочь ему арестовать Бударина. По-приятельски просит ему помочь. И три тысячи наличными выкладывает.
Так и спелись. Взял поручик телохранителя, и отправились мы ловить Бударина. Глядя по звездам, дело к рассвету близилось. По дороге я тайны дополнительно открываю поручику: «Он ведь, Бударин, не Бударин у нас, а под кличкой «Сошник» орудует».
Был у нас на стекольном заводе мастер такой. Сволочной человек. Ребята давно собирались сжить его со света, да он все увертывался. Так вот к его дому и привел я поручика с телохранителем.
«Тут, — говорю, — Сошник наш проживает… Как вызову его из квартиры, так вы его и цапайте».
Расположение местности я хорошо знаю. Прошел в сенки и стучусь в квартиру потихоньку.
«Открывай, Сошник, это я, Воропаев, по неотложному делу…» А сам скорей из сенок к поручику. «Сейчас он откроет дверь — вы его и хватайте. Только сразу, чтоб не дать опомниться ему».
Поручик с телохранителем стали дожидаться у двери Сошника. Оба насторожились, уставились на дверь. Только высунулся Сошник из квартиры, как налетят на него поручик с телохранителем. А я давай тягу. Перемахнул через забор, как циркач какой, а забор раза в два выше меня. Слышу за собой выстрелы — один, другой. Без оглядки бегу к казенным железнодорожным домам. Через дворы подался к тупику на линии. До утра протаился в холодном вагоне, а на другой день потолковал на тайном свидании с ребятами из нашей организации. Решили: не жить мне больше в Черноярске. Ну и двинул я вот сюда, в тайгу, — кончил Бударин рассказ, обращаясь к Отесову.
Глава XXII
Утром проснулся Алешка от шума в комнате. Было светло уже, солнце уткнулось лучами как раз в его кровать. Перед столом стояло мужиков пять с повязками на глазах. Около них был конвойный, партизан.
«Арестованные», — подумал Алешка.
За столом, как судьи, сидели: отец, сам Отесов, адъютант его. Остальных Алешка не знал. Человек семь сидело за столом.
— Как мне было приказано Масловым, — говорил конвойный, — так я их и доставил. Вот и протокол пожалте, — положил он на стол лист бумаги.
Отесов принял со стола листок, передал адъютанту:
— Читай, Ломов.
Ломов по привычке, наверно, откашлялся и читать начал чуть нараспев:
В главный штаб.
Протокол № 14
Решали о заардашевских людях, которые заявили себя заложниками и пешком пробираются в Мало-Песчанку, якобы для спасения.
По этому вопросу все высказались разно. По возможности шпионства, товарищ Коротков внес предложение отправить назад. Вопрос вновь подразделился, и как люди заявляют готовы работать на нашу сторону, то их оставить при себе на испытание. Большим голосованием приняли: всем людям, которые с Заардашья, завязать глаза и сопроводить их для дознания в главный штаб.
Начальник Ухнинского штаба Маслов.
— Точно малые дети, — пожаловался старик заложник, — в жмурки нас заставляют играть…
— Грозили еще стрелять, ежели сымем по пути повязки, — говорил другой.
— А пошто же вы мимо деревни задами проходили? — сказал конвойный. — Нам без подозрения нельзя тоже…
— Ну, ладно, товарищи, — перебил их Отесов, — снимите-ка повязки.
Заложники сдернули полотенца. Поперек лиц их образовались красные полосы.
— Ежели бы мы шпионы, разве б компанией… — обидчиво говорил старик заложник.
Остальные осматривались кругом.
— День-от светёл, — сказал один тихо.
Конвойный ближе подошел к столу.
— А мне, товарищ Отесов, расписку дай, — сказал он, — Маслов-то, он крутой ведь. С голыми руками опасаюсь обратно.
Адъютант торопливо зачиркал по бумаге. Заложник-старик, потирая ладонью лицо, тоже подался ближе к столу.
— Мы ведь, товарищ, не только что ради спасенья шкуры, — сказал он, — мы полномочены обществом насчет жизни толковать с вами… Как, стало быть, от нас несовершеннолетних требуют в белу гвардию…
Отесов, наклонясь к Алешкиному отцу, пошептался и сказал старику:
— Понятно, дед. Насчет жизни потом потолкуем. Тут еще кроме вас приехали. Так что зараз со всеми тогда.
— Вот готова расписка, — подсунул адъютант бумажку Отесову.
Отесов вывел свою фамилию на бумажке и отдал конвойному. Тот долго смотрел на нее.
— Не мешало б печать пришлепнуть, — уставился потом на Отесова.
— Будет тебе нудить-то! — крикнул на него Отесов, — Ступай, определи товарищей на харчи… к Ведерникову, что ли.
Заложники гуськом пошли за конвойным из комнаты. Алешка приподнялся с постели.
— Мы ведь тоже задами объезжали попутные села, — сказал он, — и нас ведь могли зацапать свои же.
— А, наследник проснулся, — приветно улыбнулся Алешке Отесов. — Хорошо ли спалось на новом месте?
— Мы привычны, — гордо сказал Алешка, — позавчера в Ардашах спал, вчера в тайге, а позапозавчера еще в городе был…
— Ну, ступай умойся, — сказал отец Алешке и сам повернулся к одному из незнакомых Алешке партизан: — Как же это, товарищ Гончаров, ухнинцы не знали о заложниках?
— Стало быть, нет, — ответил Гончаров. — Сюда ехал я через Пикали. Ну, не успели предупредить.
— А может, еще где задержали заложников наши же? Может, не пропустили?
— Не должно быть, — покачал Гончаров головой.
Отесов чуть приподнял руку, остановил разговор.
— Докладывай давай, — сказал он Гончарову.
Гончаров был собой лет сорока на вид. На лице уже наметились морщины. Сидел он чуть сгорбатясь, уставившись на стол глазами.
— Докладывать-то чего тут, — сказал он. — По-моему, дело там на мази.
И сам повел пальцем по столу. Тут только Алешка заметил на столе карту. Лежала она развернуто, как разноцветная скатерть.
— Объездили мы вот, — показал Гончаров по карте, — Касьяновскую волость, Тарбеевскую, Бургасовскую, Ардашевскую…
— И в Ардашах были? — перебил Алешка.
Гончаров, точно не расслышав Алешку, продолжал дальше:
— По всем этим волостям на нашу сторону работают тайные революционные штабы. Мнение всех штабов такое, что надо пользоваться горячим временем перед мобилизацией молодых. Призыв уже беляки объявили.
— А не вы
