ли в Ардашах-то метрики пожгли? — спросил Алешка.
Гончаров удивленно уставился на Алешку:
— А ты откуда, пистолет, знаешь? Что ты — оттуда?
— Это сынок мой, — ответил за сына Бударин, — в гости вот он пожаловал. Через Ардаши как раз ехал.
— Нет, я не в гости, — сказал Алешка, — я насовсем приехал. Партизанить буду вместе с вами.
— Ишь герой какой, — сразу поласковел Гончаров к Алешке и по-деловому продолжал доклад свой дальше: — В Ардашах сам я не был. Хлызов мне говорил, что действительно разгромил там волостную канцелярию. Конечно, с согласья ардашевского штаба…
Алешка вспешку оделся и подошел к столу. Стал рядом с отцом.
— Где мы на карте находимся? — спросил тихо у отца.
Отец показал на красную точку. Точек на карте было как звезд на небе. Вокруг Мало-Песчанки все точки были красные — означали они восставшие села.
— Главная надёжа, понятно, на фронтовиков, — говорил Гончаров, — они опора. Тайные штабы почти все из фронтовиков. — Гончаров оглядел всех, остановился глазами на главнокомандующем. — Обсуждали мы там во всех тайных штабах и считаем: теперь самый подходящий момент перекинуть фронт туда, в Заардашье, к Туминску. Потому момент горячий с призывом.
Отесов перебил.
— Не под силу нам будет Туминск-то, — сказал он. — Считай: егеря там, инструкторская школа, топографическая…
— Считать оно и с другого боку можно, — как бы шутя сказал один из штабистов, — рабочие спичечной фабрики — раз, запасники в полках — два, железнодорожники — три…
— Кто это? — на ухо спросил Алешка у отца.
— Из Питера, рабочий, — шепотом ответил Михаил Бударин, — мастерской заведует у нас, Степанов по фамилии.
Питерского рабочего перебил сутулый, широкоплечий мужик. По примеру других штабистов он тоже уставился на карту.
— По-моему, так нечего замахиваться на Туминск. Да и нечего рыпаться, — глянул сутулый на Отесова. — Пущай в Заардашье сами подымают восстанье, как мы.
Степанов засмеялся.
— Не городи ерунду, — сказал он сутулому, — эх Филя, Филя, да ты просто Филя.
— Сам ты простофиля, — вскипел сутулый, — твоими пиками, что ль, Туминск брать!..
Отесов остановил сутулого.
— Ты, Филя, помолчи-ка лучше — сказал он. — Давайте, товарищи, Бударина послушаем.
— Давай говори, Миша, — будто обрадовался питерский.
Все уселись поудобнее, готовясь слушать Бударина.
— Думаю, кроме Фили, никто не станет оспаривать, что время перекинуться в Заардашье. Всё ближе к Туминску, — начал Михаил Бударин. — И не только по стратегическим соображениям, нам туда из-за хлеба тоже надо.
— Да, там хлебами богаты, — сказал Гончаров, — ржаную на самогон истребляют, окаянные.
— А новоселы тут впроголодь живут, — сказал Бударин и повернулся к Ломову: — А ну, адъютант, найди приговор тот… пренского общества.
Ломов порылся в столе, достал папку. Из папки вытащил исписанный лист.
— Ну-ка прочитай вот, — сказал Бударин.
Ломов откашлялся.
— Мы, крестьяне пренского общества, заявляем главному штабу, — начал он читать, — просим разрешить нам покупать у старожилых сёл хлеба и скота, так как мы, крестьяне, проживаем два года без посева вследствие смутного времени и тем более нам приходится за немалую сумму все покупать. Но у нас от временного правительства не берут деньги, просют старые деньги, но у нас нежели старых, но и новых нет. Затем просим вас, товарища Отесова, не найдете ли возможности разрешить покупать что-либо за деньги временного правительства и нельзя ли нам по установленной цене купить хлеба или что-либо другое. А в случае не будет вашего разрешения, то мы не знаем что и делать.
Мы проживать так не можем и даже две бумаги усылали в деревню Харачи вследствие наших немочных дел. Но никакого ответу не получали. Но в настоящее время и с вами приходится поиметь дела по великой нашей нужде. Затем повторяем свои вопросы: если можно будет, разрешите по постановленной цене покупать хлеба или скота. Ради нашей бедности просим — разрешите. А в случае нашей несправедливости о нашей бедности, то просим проверить нашу оседлость. Но у нас такая оседлость, что у каждого домохозяина недельного запасу нету. Даже завсегда можете проверить наш участок. Но если не будет вами разрешения о таковых вопросах, то нам хоть помирай с голоду.
— Тут много подписей, — закончил чтение Ломов.
— Это-то известно, как таежные живут, — перебил Филя, — но это штабу не касается… Это дело гражданской власти. На то и Совет выбирали. А наше дело по военной части.
— Ты обожди, Филя, — опять остановил его Отесов.
— Ни военная, ни гражданская власть ничего тебе не сделают, если мы в тайге сидеть будем, — сказал Михаил Бударин. — Непременно надо перекинуться в хлебородные районы.
Михаил Бударин чуть повернулся к Отесову и продолжал:
— Окончательное решенье, думаю, примем мы после разговоров со всеми заложниками. Принюхаемся к ним, узнаем, чем народ дышит. А по плану, я думаю, теперь надо заложников вооружить, хотя бы пиками, и рассортировать по нашим частям. И все силы двинуть на Ардаши.
— Это правильно выйдет, — сказал питерский, — пик у нас теперь на всех хватит.
В дверь просунулась тетка Анна.
— Завтракать-то будете вы, заседатели? — сказала она.
Отесов поднялся на ноги.
— На Ардаши одобряю, — сказал он. — В смысле оружия у милиции, может, по пути еще поживимся. С заложниками тоже одобряю… Ну, айдате завтракать! — кончил Отесов и зашагал сам в другую комнату.
Штабисты тоже поднялись.
В дверях Бударин задержал Гончарова.
— Слушай, Андрей, а сами заложники знают, что их сюда направили тайные революционные штабы? — спросил он.
Гончаров на момент призадумался.
— Которые знают, которые нет, — ответил он. — Мы так инструктировали, чтобы лучше не знали. Но в некоторых селах ревштабы почти открыто работают.
— Вот это зря, — сказал Бударин, — нельзя еще открыто. Ну ладно, с тобой еще потолкуем потом об этом.
Гончаров кивнул головой.
— Ты понимаешь, Алексей, — повернулся Бударин к сыну, — что здесь штаб. Все, что видишь-слышишь, — тайна…
Алешка, подражая Гончарову, кивнул головой.
Опять в дверь просунулась тетка Анна.
— Гостя вы тут заморите голодом, — показала она на Алешку, — заседатели тоже…
За столом Алешка примостился между Отесовым и отцом.
Товарищ Ломов заговорил об устройстве парада вооруженных сил.
— Надо нам силу показать заложникам.
Бударин засмеялся:
— Пушку-«антипку», что ли, повезем на передке?
— Зачем пушку? — обиделся адъютант. — Демонстрацию настоящую покажем. Дай-ка, Анна, ложку.
Адъютант принял ложку и начал уплетать похлебку.
Подсела к столу и тетка Анна.
— Никак я не разберусь, — сказала она, — что это за заложники… Депутаты какие, что ли, от сел?
— Объясни ей, Алешка, — сказал Отесов.
Не успел Алешка рта раскрыть, тетка Анна перебила его:
— А ты кушай, ишь какой худущий…
Потом глянула на Бударина.
— В рост, видать, еда-то идет парню, — сказала она озабоченно.
Глава XXIII
Поутру ардашевские заложники первым делом решили
