уж пронырливы.
Спекулянт принял Маврина по одеже за своего и первым долгом начал расспрашивать: восстанавливается ли по селам закон-порядок? Где, как и что почем?
— А все спокойно по селам, — отвечал Маврин, — тихо повсюду.
Обрадовался спекулянт.
— Стало быть, правду пишут, — сказал он и тут же вытянул из кармана газету.
— «Сибирская жизнь», — прочитал Алешка в верхнем углу.
Спекулянт ткнул пальцем в середину страницы:
— Вот главное-то.
— А ну, почитай, сынок, — сказал Маврин Алешке, — без очков-то я не вижу.
— Отесова-то турнули! — захохотал спекулянт.
Своими глазами Алешка прочитал в газете:
Банды Отесова, терроризировавшие в последние месяцы мирное население, разгромлены правительственными войсками. Ранен сам Отесов. Часть разбойников разбежались по тайге, и правительственные войска вылавливают их, как трусливых зайцев. Начальник экспедиционного отряда капитан Лужкин произведен в подполковники…
— Вот это ловко, — сказал Трофим серьезно.
Спекулянт точно опомнился. Засуетился он, принял вожжи.
— Так по селам спокойно? — еще раз спросил он. — К Ардашам-то проеду?
— Проедешь, проедешь, — делово отвечал Маврин.
— Ну, спасибо тебе, — сказал Трофиму спекулянт, — у меня в Ардашах закупщик, Иван Николаевич Морозов… Ждет небось… — Потом спекулянт вдруг заговорил тихо: — А ты, друже, не по тракту в город-то въезжай, а у Креста сверни, мимо спичечной фабрики вали, а то у казармы взяточники полковника Зелинского засели. Документы проверяют.
— Спасибо за удопреждение, — сказал Маврин, — хоть у нас документы справные.
— Какие ни на есть документы, все равно взыщут взятку, — сказал спекулянт.
Вволю нахохотались Трофим с Алешкой, как отъехали от спекулянта.
— А знаешь, — делово сказал потом Алешка, — нам на спичечную фабрику ведь и надо-то… Антропов-то ведь там. Подпольно ведет он агитацию средь рабочих.
Трофим пощупал голенище правого сапога. За подклейкой был спрятан пакет от Михаила Бударина подпольному комитету большевиков.
— Пакет-то мы передадим Антропову, а потом к маме на Якимовскую улицу… Вот радости-то будет маме, — сказал Алешка. — Она ведь про тятю совсем ничего не знает.
— Эх, разбросало семью-то вашу, — сказал Трофим, — отец там, мамаша тут, а Алёна Михайловна в тайге.
— Лена-то вернется из Мало-Песчанки в Ардаши. Она в штабе у тяти будет писарем теперь. Словом, вся наша семья соберется в Ардашах.
Заговорил Трофим о другом:
— Ежели, как папаша-то говорит, подымутся рабочие в Туминске, не устоять будет белогвардейскому правительству и до осени. Одолеет Красная Армия беляков.
— Это уж так, — сказал Алешка. — Красная Армия от Урала, а мы, партизаны, здесь.
Маврин вытянул кисет, стал закуривать. Огонь выбивал он кресалом из кремня. При этом по привычке приговаривал:
Эй, сибирский царь Колчак,
Дай огня нам, чак и чак.
Потом затянулся табачным дымом, вздохнул и сказал:
— А правду говорит главнокомандующий: великое дело мы начали.
