Он задержался и всмотрелся внимательнее. Рог слева был высок и строен, и в нём горел красный свет, или же красный свет по ту сторону гор просвечивал через какую-то пещеру. И тогда он увидел: это чёрная башня, воздвигнутая над внешним краем перевала. Фродо коснулся руки Сэма и указал на неё.
— Не нравится мне вид этого! — сказал Сэм. — Так твой тайный путь всё-таки охраняется? — прорычал он, обращаясь к Горлуму. — О чём ты, полагаю, знал с самого начала?
— Все дороги охраняются, да, — сказал Горлум. — Конечно, да. Но хоббиты должны попробовать какой-нибудь путь. Этот, может быть, караулится слабее. Возможно, они все ушли прочь, на большую битву, возможно!
— Возможно, — проворчал Сэм. — Ладно, похоже, нам ещё предстоит долгонько идти и карабкаться, прежде чем мы доберёмся туда. А тут ещё и туннель. Я думаю, вам нужно теперь отдохнуть, мистер Фродо. Не знаю, какой сейчас час дня или ночи, но мы шли часы и часы.
— Да, мы должны отдохнуть, — сказал Фродо. — Давай найдём какой-нибудь уголок, где не дует, и соберемся с силами — для последнего рывка.
Ибо он воспринимал это именно так. Ужас страны по ту сторону гор и дело, которое предстояло сделать там, казались далёкими, слишком далёкими, чтобы заботить его. Все его помыслы были направлены на то, чтобы пройти сквозь эту непроницаемую стену и охрану: через них или над ними. Если ему удастся совершить эту невозможную вещь, тогда и его задание уж как-нибудь, да будет выполнено, — по крайней мере, так казалось ему в этот тёмный час усталости, всё ещё пробирающемуся в каменных тенях под Кирит Анголом.
Они уселись в тёмной расщелине между двумя монолитными массами скалы: Фродо и Сэм чуть глубже, а Горлум скорчился на земле у самого проёма. Здесь хоббиты поели: как они полагали, в последний раз перед тем, как спуститься в Безымянную Страну, а может быть, это вообще была их последняя совместная трапеза. Они съели немного гондорской провизии и по галете дорожного хлеба эльфов и немного попили. Но воду они экономили и выпили ровно столько, чтобы смочить пересохшие рты.
— Интересно, когда мы снова найдём воду? — спросил Сэм. — Но я полагаю, что даже орки, которые там, они пьют? Разве орки не пьют?
— Да, они пьют, — подтвердил Фродо. — Но давай не будем об этом. Такое питьё не для нас.
— Тогда тем более необходимо наполнить наши бутылки, — сказал Сэм. — Но здесь наверху нет воды: я ни разу не слышал ни журчания, ни капели. Да и в любом случае Фарамир сказал, что мы не должны пить никакой воды в Моргуле.
— Никакой воды, текущей из Имлад Моргула, говорил он, — поправил Фродо. — Мы уже не в этой долине, и если мы набредём на источник, то он будет течь в неё, а не из неё.
— Я бы на это не стал полагаться, — возразил Сэм. — Разве что уж совсем буду умирать от жажды. В этом месте так и тянет чем-то зловещим. — Он принюхался. — И пахнет тоже, как мне сдаётся. Вы чувствуете запах? Подозрительный какой-то, душный. Он мне не нравится.
— Мне всё здесь не нравится, — сказал Фродо. — Путь и камни окрест, дух и вид этих мест. Земля, воздух и вода кажутся проклятыми. Но такова уж наша стезя.
— Да, это так, — согласился Сэм. — И мы вообще здесь не очутились бы, знай мы побольше про это перед тем, как вышли. Но я полагаю, что так часто бывает. Всякие геройские дела в старых преданиях и песнях, мистер Фродо: приключения, как я их обычно называл. Я-то думал, что диковинный народ в легендах специально отправлялся на их поиски, потому что хотел именно этого, потому что жизнь казалась немного скучной, а приключения их возбуждали… своего рода развлечение, так сказать. Но с историями, которые действительно имеют значение, или такими, которые остаются в памяти, дело обстоит совершенно иначе. Обычно народ оказывался просто втянут в них; стезя их такая, как вы говорите. Но, наверное, у них, как и у нас, была масса шансов свернуть с этой стези, только они этого не сделали. А если и сделали, то мы об этом уже не узнаем, потому что про них забыли. Мы слышим лишь о тех, кто шёл только вперёд — и не все к хорошему концу, учтите; по крайней мере, не к такому, который могли бы назвать хорошим те, кто в самой истории, а не вне её. Знаете, вернуться домой, и обнаружить, что там всё в порядке, хотя и не совсем по-прежнему, — ну, как старый мистер Бильбо. Только такие истории не всегда самые лучшие для слушателей, хотя они и могут быть лучшими для тех, кто в них очутился! Интересно, в историю какого рода угодили мы с вами?
— И мне интересно, — сказал Фродо. — Но я не знаю. И так оно и бывает в настоящих историях. Возьми хоть любую из тех, которые тебе нравятся. Ты знаешь или можешь догадаться, какого рода эта история: со счастливым она или с печальным концом, — но те, кто в ней, этого не знают. И ты не захочешь, чтобы они знали.
— Нет, сэр, конечно, нет. Вот Берен, он ведь даже и не думал, что пойдёт доставать Силмарил из Железной Короны в Тангородрим, но однако пошёл, а это было место похуже и опасность пострашнее нашей. Но, конечно, это длинная история, и она переходит от счастья к горю и дальше, а Силмарил тоже переходил дальше и попал к Эрендилу. И, сэр, как же я раньше-то об этом не подумал?! Мы, то есть, вы получили частичку его света, заключённую в том стеклянном сосуде со звездой, который Владычица дала вам! Ой, подумать только: мы всё ещё в той же истории! Она продолжается. Неужели великие истории никогда не кончаются?
— Нет, они никогда не кончаются как истории, — сказал Фродо. — Но те, кто участвуют в них, появляются и уходят, сыграв свою роль. Наша роль кончится позже… или раньше.
— И тогда мы сможем отдохнуть и поспать, — сказал Сэм и мрачно рассмеялся. — И, знаете, мистер Фродо, я имею в виду именно это: обычный отдых и сон, и чтобы проснуться утром и пойти работать в сад. Боюсь, что всё время я только об этом и мечтаю. Всякие великие и важные замыслы не для меня. И всё-таки мне интересно, включат ли нас когда-нибудь в песни или истории? Мы участвуем в одной, конечно, но я имею в виду, расскажут ли о нас, знаете, сидя у камина, или прочтут в большой толстой книге с красными и чёрными буквами когда-нибудь потом, спустя годы и годы. И тогда скажут: "Давайте послушаем про Фродо и Кольцо!". И в ответ раздастся: "Да, это одна из моих любимых историй. Фродо был очень храбрый, правда, пап?" "Да, мой мальчик, он был славнейшим из хоббитов, и этим сказано многое".
— Этим сказано много лишнего, — перебил его Фродо и рассмеялся звонким смехом от самого сердца.
Такого звука не слышали в этих местах с тех пор, как Саурон пришёл в Средиземье. Сэму внезапно показалось, что все камни прислушались и высокие скалы склонились к ним; но Фродо не обратил на них никакого внимания и рассмеялся снова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
