Фродо в удивлении не сводил глаз с дивного дара, который он нёс так долго, не догадываясь о его истинной ценности и возможностях. Редко вспоминал он о нём в пути, пока они не достигли долины Моргула, и никогда он не пользовался им, опасаясь привлекающего внимания света.
— Айя Эрендил Эленион Анкалима! — воскликнул он, сам не зная, что произносит, ибо казалось, что его устами говорил чей-то другой голос, звонкий и не отравленный зловонным воздухом ямы.
Но в Средиземье были другие силы, порожденья ночи, древние и могучие. И ей, блуждающей во тьме, доводилось слышать эльфийский клич, что звучал давным-давно, в неизмеримых глубинах времени, и как она не обращала на него внимания тогда, так и ныне он не мог устрашить её. Ещё не договорив, Фродо ощутил сосредоточенную на нём огромную злобу и смертоносный взор, направленный на него. Чуть ниже по туннелю, между собой и отверстием, где они шатались и спотыкались, он заметил отчётливо увеличивающиеся глаза, два огромных роя многозрачковых глаз — надвигающаяся угроза была, наконец, обнаружена. Свет фиала дробился и отражался от тысяч её фацетов, но под этим блеском разгорался бледный смертоносный огонь, пламя, рождённое какими-то глубокими тайниками злого разума. Чудовищными, отталкивающими были эти глаза: животные, и в то же время целеустремлённые, с отвратительным наслаждением пожирающие свою добычу, загнанную в западню без всякой надежды на спасение.
Фродо и Сэм, поражённые ужасом, начали медленно пятиться назад, не в силах оторвать взгляда от смертоносного взора этих страшных глаз, но, по мере того, как они пятились, глаза надвигались. Рука Фродо дрогнула, и фиал медленно опустился. Затем, внезапно освободившись от сковывающих их чар, хоббиты повернулись и ударились в паническое бегство, тщетно пытаясь хоть на время оторваться от наслаждающихся глаз, но на бегу Фродо оглянулся и в ужасе увидел, что глаза мгновенно принялись настигать их прыжками. Смертоносное зловоние окутывало его, как облако.
— Стой, стой! — отчаянно крикнул он. — Бежать бесполезно!
Глаза медленно подползали.
— Галадриэль! — позвал он и, собрав всё своё мужество, поднял фиал ещё раз. Глаза остановились. На мгновение в их напряжённом взоре проскользнул какой-то намёк на сомнение. Тогда сердце Фродо воспламенилось, и. не думая о том, что он делает, он взял фиал в левую руку, а правой обнажил меч. Разитель полыхнул: острый эльфийский клинок искрился в серебряном свете, но края его мерцали голубым пламенем. Затем, высоко подняв над собой звезду и выставив вперёд яркий меч, Фродо, хоббит из Хоббитании, уверенно зашагал вниз, навстречу глазам.
Они дрогнули. Сомнение появилось в них, когда свет начал приближаться. Один за другим они потускнели и медленно попятились. Никогда прежде их не терзало столь смертоносное сияние. Они были надёжно укрыты под землёй от солнца, луны и звёзд, но сейчас звезда сама спустилась под землю и всё ещё приближалась, — и глаза дрогнули. Один за другим они потемнели, повернули прочь, и огромное тело, до которого свет не доставал, потянуло за ними свою громадную тень. Они исчезли.
— Хозяин! Хозяин! — крикнул Сэм. Он шёл попятам, обнажив свой меч и наготове. — Звёзды и слава! Эльфы обязательно сложат песню, если когда-нибудь услышат про это. И пусть доведётся мне дожить до того, чтобы рассказать им и послушать пение! Но не ходите дальше, хозяин! Не спускайтесь к этому логову! Сейчас у нас единственный шанс. Давайте выбираться из этой вонючей дыры!
И они повернули ещё раз, сперва пошли, а потом побежали, потому что пол туннеля круто шёл вверх и с каждым шагом они поднимались над зловонными испарениями невидимого логова, и сила возвращалась в их ноги и сердца. Но ненависть Стража всё ещё таилась где-то позади них, быть может, ослеплённая на время, но не побеждённая, по-прежнему намеревающаяся убить. Теперь навстречу им потянуло холодным, разряженным воздухом. Перед ними наконец-то был выход, конец туннеля. Тяжело дыша, мечтая очутиться под открытым небом, они бросились вперёд, но, к их изумлению, наткнулись на какое-то препятствие и, спотыкаясь, отступили. Вход был чем-то перегорожен, но не камнем: барьер казался мягким и слегка подающимся, но в то же время прочным и непроницаемым: он пропускал сквозь себя воздух, но ни проблеска света. Они ещё раз рванулись вперёд, и опять их отбросило обратно.
Подняв вверх фиал, Фродо увидел перед собой серую мглу, которую излучение сосуда не было в состоянии ни пронзить, ни осветить: словно здесь сгустилась тень, которая возникла не под действием света, и потому не могла быть рассеяна им. Туннель по всей его ширине и высоте преграждала огромная паутина, точь-в-точь, как паутина гигантского паука, но плотнее и гораздо больше, и каждая нить была толщиной в канат.
Сэм мрачно рассмеялся.
— Паутина! — сказал он. — И всё? Паутина! Ну и паук же! Вот я сейчас с ней покончу!
Он яростно рубанул мечом, но нить, по которой пришёлся удар, не лопнула. Она подалась немножко, а затем метнулась назад, как спущенная тетива, отразив лезвие и подбросив кверху меч и руку. Трижды ударил Сэм изо всех сил, и наконец, одна-единственная верёвка из всех бесчисленных канатов щёлкнула, скрутилась, свилась и со свистом рассекла воздух. Её конец хлестнул по руке Сэма, и тот, вскрикнув от боли, отскочил назад и поднёс руку ко рту.
— Этак мне дни понадобятся, чтобы расчистить путь, — сказал он. — Что делать? Те глаза вернулись?
— Нет, не видно, — ответил Фродо. — Но я всё ещё чувствую, что они смотрят на меня или думают обо мне: возможно, составляют какой-нибудь другой план. Если этот свет опустится или угаснет, они быстро появятся снова.
— Попасться в самом конце! — с горечью произнёс Сэм, снова загораясь гневом вопреки усталости и отчаянию. — Как мошки в сети. Пусть проклятие Фарамира поразит этого Горлума и поразит его быстро!
— В данный момент нам это ничем не помогло бы, — отозвался Фродо. — Успокойся! Посмотрим, на что способен Разитель. Это эльфийский клинок. В тёмных ущельях Белерианда, где он был выкован, были ужасные паутины. Но тебе придётся караулить и отпугивать глаза. Вот, возьми сосуд. Не бойся. Держи его выше и смотри в оба!
Фродо подступил к громадной серой сети, широко размахнулся и рубанул, быстро проведя острым краем поперёк "лесенки" густо проложенных верёвок, и мгновенно отпрыгнул. Тлеющий синим клинок разрезал их, как коса траву, и они прыгнули, свившись, а затем свободно повисли. Была проделана большая прореха.
Удар за ударом наносил он, пока, наконец, вся паутина в пределах его досягаемости не была разорвана, а её остатки наверху раскачивались и колыхались на сквозняке, словно свисающая вуаль. Ловушка была сломана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
