узлов в час. Мест для пассажиров было, конечно же в пять раз меньше, чем на лайнерах, но с вполне приемлемыми для комфортного путешествия условиями. Каюты были двух — трех местными, в верхнем этаже двух ярусного в высоту барка, находился бар-ресторан, бильярдная и на верхней палубе — кресла для отдыха.
Поднимаясь по трапу на борт судна. Ани непроизвольно и так сильно сжала ладонь Войцеховского, что он на мгновение остановился в нерешительности. Она уже ступила на палубу, впав в полную прострацию, с ужасом понимая, что не рождена она была для таких приключений, ибо под её ногами должна быть только земля… Мгновенно перед её глазами встал тот момент её жизни, когда её спасла старуха, и гонимая преследователями во главе с сыном графа фон Махеля, она кубарем скатилась с обрыва в реку и раненная в руку, чуть не утонула в реке.
Пассажиров, поднимавшихся на палубу, приветствовала хорошо вышколенная команда, во главе с капитаном. Они стояли нарядными в своей белоснежно накрахмаленной форме и привычно-равнодушно оценивали заполонявших палубу людей.
Глаза Ани скользнули по этой белоснежной одушевленной стене моряков и впустив в себя уверенность, передававшейся от них к ней, начала успокаиваться, а вернее сама себя успокаивать мыслями: «Никто не боится, кроме меня, все уверенны и взволнованно — радостны, а значит мне нечего бояться». Носильщик нес сзади них чемоданы и большой саквояж взял на себя сам Артур. Гид, нанятый на постоянную работу в команду моряков распределял по каютам пассажиров, попутно объясняя общие правила распорядка судна «Клемансо».
Нырнув первым в каюту, он словно по ходу, осматривал забронированный номер пассажирами по степени его комфортности.
Войцеховский пропустил Ани вперед и шагнув в каюту, у неё закружилась голова, сразу взглядом выхватив в просторном помещении, стоявшую по середине под красивым сиреневым балдахином большую кровать на двоих. Как только она представила себя, лежащей на этой кровати, а там, внизу, где-то за наложенным большой толщиной деревом на полу и может быть железом укрепленное, но, только этим отделявшее её от бездонной морской бездны и только это являвшиеся её опорой на протяжении такого длительного путешествия длинною почти в три месяца, как ей нестерпимо захотелось бежать вон из каюты, с корабля, туда, где под ногами земля — самая дорогая и надежная стихия в жизни.
У беременных женщин включаются автоматически все защитные функции организма и поэтому не удивительно, почему именно в это время её атаковал жуткий страх.
Вероятно, совершенно бескровным стал цвет её лица, потому что Войцеховский заметно заволновался за её состояние. Но она настолько была поглощена своими внутренними ощущениями, что не обращала внимание на его расспросы. На её плечи навалилось состояние потерянности и пустоты, в которой ей существовать становилось невыносимо.
Она пропустила мимо внимательность Артура и не обратила внимание на то, что он стал обращаться к гиду с просьбой найти на судне доктора, в связи с деликатным состоянием его спутницы.
Усадив Ани в одно из кресел, стоявших под двумя иллюминаторами под потолком каюты, он предложил ей стакан воды и только сейчас сознание стало к ней возвращаться, и она осмысленно посмотрела ему в глаза, с тревожным ожиданием, вытягивающим из неё хоть какую-то информацию. И у неё вдруг возникло двоякое чувство — она глубоко и сильно, всем своим существом, любила этого человека, но и где-то из самого низа, в ней подымалась клокочущая волна злости и обиды на него, за то, что из-за него она будет эти три месяца бороться со своими страхами и физическим недомоганием, пытаясь справиться с собой чтобы никому не быть обременительной. Но как только лишь на одну секунду у неё успела промелькнуть мысль, что она могла остаться дома, но одна, без него, её тело подтягивалось и плечи выпрямлялись и внутри появлялся четкий волевой стержень — «превозможения» самой себя.
В каюту спешно вошли два человека. Их гид, а за ним вынырнул шикарный молодой человек, в белом костюме самого дорогого сукна и щегольскими туфлями со змеиной кожи. Как только он предстал перед ней, и она с легким недоумением вздернула вверх голову, поддаваясь порыву человеческого удивления встретить в таком путешествии такого эффектного щеголя, то обнаружила, что первое впечатление о его юности оказалось обманчивым, это был мужчина возраста Войцеховского, с аккуратной интеллигентной бородой и лучезарными голубыми глазами, кажущимися в полумраке темными.
— Мадам — обратился гид. — Нам повезло, в наших пассажирах оказался опытный врач из Америки, лорд Идэн Тернер. Он сказал, что не может остаться в стороне и может вас осмотреть.
Ани в ужасе отшатнулась к спинке кресла, ибо до сих пор из мужчин её осматривал только доктор Цобик. Ее молодость еще не была настолько приучена к интимной открытости перед чужими мужчинами, даже если она и рожала уже и была замужем. Этот молодцеватый, шикарно одетый джентльмен способен был смутить любого.
Войцеховский не одобрительно смотрел сбоку на лорда Тернера и некоторое время колебался, он словно почувствовал на себе состояние Ани. Уж слишком представительным и щегольским был вид этого господина. Его телодвижения были пружинисты и больше соответствовали типажу спортивного человека, чем интеллигентного врача. И запонки на рукавах его рубашки были брильянтовые и большие графленые часы на кожаной жилетке телесного цвета — самой тончайшей выделки. Часы из белого золота и такая же заколка на галстуке, в тон жилетки, больше характеризовали его как отпрыска самых благородных аристократических кровей, скучающих в своих многоэтажных замках Старой величественной Великобритании, но никак не представителя благородной, но не самой высокооплачиваемой по тем временам профессии. И потом, невооруженным глазом в нем сквозила энергия пресыщенного всеми прелестями женского общества ловеласа. И в этом мнении утвердились все, так как ни от кого не укрылся сластолюбивый, восхищенный огонь, сразу вспыхнувший в его, по началу очень серьезном взгляде, когда он быстро рассмотрел свою потенциальную пациентку. Ани внешность мгновенно затронула его мужской вкус к жизни, и он даже не стремился его притушить, зная, что в каюте они не одни и рядом супруг этой женщины. А Ани, в свою очередь, была тем более шокирована столь открытым сластолюбивым восхищением этого человека, так как даже нормы приличия предписывали это хотя бы скрывать, если женщина уже замужем и рядом с ней её мужчина.
— О, — выдохнула она сипло. — Дорогие мои, я впервые на корабле
