вам снотворное и настаиваю, чтобы на ночь вы его принимали, но в здравых количествах.
Он, не ожидая её благосклонности, взял её ладонь, поцеловал её и быстро отошел прочь.
Она потом даже и пытаясь вспомнить, как он был одет, не сможет. Голова затуманивалась с каждым днём все больше и английский шел с большим затруднением.
Войцеховский присел рядом и взял её руку, сжал. Так как она просила его, не докучать ей расспросами о её самочувствии, потому что никто ничем в таком положении ей помочь не мог и только утомляли повышенным вниманием, он заговорил о совершенно пространственных вещах. — Представляешь, дорогая, я, наконец то, встретил достойного противника в бильярд. Меня два раза сделали. Такого никому не удавалось.
— И кто это был? — поинтересовалась она.
— Наш доктор, лорд Тернер.
А через две недели открылась тошнота и Ани взмолилась Деве Марии, прося её о помощи.
От всех этих неприятностей, Войцеховский стал опасаться, что на берег сведет ходячий скелет, если он еще сможет ходить. Ему, впервые в жизни, стало страшно, внутри себя, но он не подавал вида, стараясь мобилизоваться. Ани страдала физически, и, если он не останется в позитивном настроении, женщина не найдет в себе сил бороться с обстоятельствами. А бороться пришлось. Она стала как можно больше времени проводить на воздухе и даже пересилив себя и слегка попривыкнув к качке, стала ближе подходить к борту судна и по долгу смотреть на воду, и казалась, вода снимает с неё всю навалившуюся тяжесть и рассеивает головокружение. Становилось легче. Но, приходили ночи и это был ад. Если бы не снотворное лорда Тернера, она бы не выдержала. Только голова прикасалась к подушке, она летела по спирали в черноту.
И однажды в словаре, Войцеховский обнаружил листок бумаги, она там расчертила себе календарь и зачеркивала дни, отсчитывая время, торопя его, чтобы наконец то закончился для всех этот ужас.
Подолгу она проводила в уборной, её выворачивало наизнанку, и он стоял под дверью, ожидая её, а сердце раздирало на части. Тысячу раз он проклял свое решение с переездом в Америку, и уже сам не хотел ничего. Он устал за все это время, как никогда, и впервые ощущал свою полную беспомощность.
Дева Мария услышала её. Тошнота закончилась, но началась изжога. Но… …Ее переносить было легче. Артур стал заставлять её усиленно питаться и её щеки округлились и ключицы перестали пугать своей остротой. Смертельная бледность исчезла и силы налили руки и ноги. Однажды он сказал ей:
— Что б я еще хоть раз взял тебя с собой на корабль — не бывать этому! — Она просто показала ему язык.
Прошло два с половиной месяца плавания, которые напоминали ей головокружительную карусель. Она смотрела на воду и не ощущала её прохладу, её все время мутило. Птиц в небе не было совсем — это означало, что никакой суши поблизости нет и куда ни посмотри, все заполоняла безбрежная, безмолвная гладь воды, которая меняла свой цвет, в зависимости от погоды и времени суток.
Привыкнув ко всему и даже к качке и пережив головокружение, тошноту и слабость, ей уже не так страшно стало по ночам и можно было обойтись без снотворного. «Если за эти два с половиной месяца я никуда не провалилась, то все будет хорошо» — и сама удивилась, какие детские мысли приходят в голову. Спал весь этот угар невроза и физических недомоганий и теперь её взгляд стал меняться. Смотря на безбрежный океан, ей понравилась его красота. Этот водный простор никогда не подчиниться человеку. Такую мощь, изменчивость и холодность никогда не обуздать, и он представал перед ней в образе всемогущего властителя планеты. Не могла она объяснить его воздействие на себя, не подбирались слова, но такая глубинная, необузданная сила чувствовалась во всем! Она первый раз в своей жизни увидела дельфинов и как-то, Артур показывал ей в дали фонтан — это был большой кит. Они стали чаще спускаться в бар-ресторан. Почти всегда они встречали там лорда Тернера и у неё уже не было сомнений, он покорен её красотой! Как с партнером по бильярду, Войцеховский предпочитал его общение больше, чем остальных, и собеседник он был позитивный и интересный. Глубокий, сильный интеллект Артура встретил себе равного, хотя его излишнее внимание к Ани, с течением времени стало напрягать. Он, может быть, больше, чем сама Ани, стал перехватывать вожделеющий взгляд лорда на свою женщину и ему это не льстило, его удивляло бесцеремонное и смелое поведение лорда, направленное к беременной женщине, словно для него это означало лишь временные неудобства. Нет, он держался в рамках приличия, без слов, но. Такие долгие, страстные, а порой восхищенные взгляды, он бросал на неё не зависимо от обстоятельств, от окружающих людей, не боясь быть раскрытым в своих чувствах и получить тайное осуждение. Все это было ему безразлично. Какая женщина не заметит к себе пристального внимания? Но это было что-то большее. Вначале, из-за своего досаждающего недомогания, ей было не до мысленных разбирательств, кто и как на неё смотрит и как оценивает, а потом она приняла это как данность, ну, пусть излишне откровенную и не более. Войцеховский же начинал терять медленно, но уверенно чувство самообладания, его уверенность подтачивалась тем, что в этом человеке ощущался некий стальной стержень в своем ощущении в мире, в пространстве и он мог зайти слишком далеко, если что-то про себя надумал. Артур совершенно не сомневался в чувствах Ани, но такой человек как лорд Тернер, способен был доставить не мало проблем, у него были неограниченные возможности, уверенность в себе и абсолютное отсутствие границ. Он был интересен Войцеховскому в своей силе, и он же переставал испытывать к нему дружелюбные чувства.
Ани, вернувшись к жизни, окрепнув, рассмотрев вокруг себя обстановку, однажды поймала на себе пристальный взгляд Войцеховского и быстро прочла в нем немой вопрос, от которого у неё зарумянились щеки. Она как после долгого пробуждения, очнулась и опомнилась. Два с половиной месяца рядом с ней находиться её любимый мужчина и ни разу, ни единого намека на удовлетворение своих физиологических потребностей она от него не получила. Он её сильно любил и настолько дорожил ею, что, совладав с собой, никак не выказал своих желаний в такой тяжелый период беременности. Он и сейчас молчал,
