У «Фолькванга», как и у большинства кораблей, Орфиреус располагался в носовой части. В целях безопасности оба машинных отделения находились на максимальном удалении друг от друга, а межзвёздный двигатель и вовсе обладал отдельной металлической оболочкой и тройной системой гашения вибраций. Помимо неё и десятка различных предохранителей, двигатель окружала бортовая обшивка из листов вольфрама, а также огромный клинообразный щит, подобный метельнику первых паровозов. При стабилизации аномалии он защищал корабль от столкновений с астероидами, а боевые корабли иногда использовали его для отвода прямых попаданий.
Сам двигатель был изобретён в две тысячи сто сорок шестом году командой учёных, возглавляемой инженером и астрофизиком Альбертом Орфи́реусом. Первые эксперименты завершились неудачно — два опытных образца двигателей просто исчезли. Возможно, они стабилизировали свои аномалии где-то в ядре Терры или в межзвёздном пространстве. Некоторые считают, что прототипы так и остались навечно изолированными от остальной вселенной. Следующие восемь образцов оказались успешнее, но в массовое производство не поступили. Лишь спустя четырнадцать лет при поддержке Артура-2 инженеры создали достаточно стабильный и надёжный прототип, который и попал в массовое производство.
К сожалению, сам Орфиреус не смог насладиться своим изобретением — он умер из-за сердечного приступа за несколько месяцев до старта первой группы колонистов. Тем не менее учёный положил начало полноценному освоению космоса. Человечество преодолело Великий фильтр, и умирающая экосистема Терры уже не грозила превращением в массовое захоронение.
Глава 8. На подступах к новому миру
Ничейный сектор галактики. В пространственной аномалии.
На борту дредноута «Фолькванг».
18 апреля 2234-го. 7:42 (по бортовому календарю)
Ван с облегчением вздохнул, когда вместе с Сэмом они захлопнули доверху забитый грузовой отсек. Весь прошлый вечер Львы уделили приготовлению челнока к высадке на Маналу и сейчас заканчивали то, что не успели вчера. Они перепроверяли скафандры и оружие, загружали оборудование для анализов и сбора всевозможных образцов. Старик Матеиус лично облазил весь челнок, осматривая каждый дюйм, чтобы уберечь исследовательскую группу от непредвиденных поломок. Все сверяли и перепроверяли настройки систем, расположение и целостность багажа. Груз ответственности давил на плечи каждого.
— А ведь мы будем первыми, — мечтательно произнёс Джошуа. — Это исторический момент, парни.
— Вот только история запомнит не нас, а доктора и капитана корабля, — проворчал Сэм.
— Сдалась вам эта история, — махнул Ван. — Мы первыми увидим другую цивилизацию, первыми посмотрим на их планету и города. Что может быть лучше?
— Лишь Боги знают ответ, — улыбнулся Джошуа.
Ван был в высшей степени воодушевлён. Его воображение рисовало одну картину за другой. Он чувствовал себя даже не колонистом, перед которым провели разведку десятки аппаратов, а настоящим первооткрывателем. Моряком с Терры, который на парусном корабле причаливает к берегу материка, не отмеченного ни на одной карте. Моряком, охваченным ощущением полной и интригующей неизвестности — чувством, давно забытым среди колонистов.
— Кстати, я только сейчас заметил! — произнёс Джошуа. — Старик, твоего скафандра нет в списке. Неужели не хочется посмотреть?
— Вот тут я с тобой соглашусь, Джо, — ухмыльнулся Матеиус. — Для этого я действительно слишком стар.
С этими словами инженер отвернулся к планшету и продолжил заниматься своими делами. Джошуа же перевёл округлившиеся глаза на товарищей, Сэм улыбнулся краем рта, а Ван и вовсе забыл дышать. Даже Дорм, обычно игнорировавший эту тему, удивлённо поднял одну бровь. Но лишь на секунду, его персональный коммуникатор затрещал, когда капитан корабля вышел на связь:
— Полковник Арут, если вы освободились, пройдите на мостик.
— Мы закончили. Скоро буду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Командир ушёл, и Джо предложил сыграть, пока у них оставалось время. Все четверо сели на опущенный трап челнока и вытянули по карте из колоды.
Даже звуки монорельса не могли отвлечь Дорма. Монотонный гул электродвигателей, сопровождаемый ритмичным стуком колёс, отключил бы мысли любого. Но не полковника. Он вновь погрузился в свои размышления, как только двери вагончика закрылись. Всё его сознание занимала предстоящая работа. Он не был напуган или взволнован, но мысли в его голове возникали одна за другой.
Маргарет и её команда лингвистов собирались общаться с населением Маналы при помощи системы жестов. Если какой-то из знаков окажется оскорбительным и спровоцирует агрессию, Львы выйдут вперёд, оградив исследовательскую группу. Чтобы избежать жертв среди местных, мощность винтовок настроили на минимум. Это позволит оглушить ближайших противников и отступить. При отходе Сэм пойдёт направляющим, исследовательская группа окажется в центре, а остальные Львы прикроют тыл, отстреливаясь на ходу.
Если встреча с местной делегацией пройдёт на орбите, полковник Дэвис примет временное командование над отрядом. Дорму нравились результаты своих подчинённых, но он считал, что они могли быть и лучше. Опыт Дэвиса мог это обеспечить, поэтому Арут попросил пожилого полковника о помощи.
В том случае, если челнок собьют при посадке, в первую очередь нужно будет поставить человека с целым скафандром в дозор. Желательно Джошуа. Если у кого-то из группы окажется повреждённым шлем или корпус костюма, группа бросит все силы на устранение повреждений, чтобы как можно скорее выбраться из корабля, пока тот не окружили. После предпочтительно отступить в горы или занять другую высотную позицию, а затем наладить связь с «Фольквангом». Дождаться…
— Полковник! — молодой голос вырвал Дорма из потока сознания.
— Да? — Перед Арутом сидел гражданский связист, с которым они пару раз говорили на мостике. Командир не заметил остановку.
— Я говорю, волнуетесь? — улыбаясь, спросил мужчина.
— О чём вы? — уточнил Дорм.
— Вам предстоит необычная работа, — развёл руками связист.
— А, вы об этом. Конечно, это ведь… Исторический момент.
Дорм всячески старался избегать беседы, но его попутчик не замолкал. Пока они выходили из монорельса, мужчина рассказал о том, что до последнего не знал о цели миссии. В лифте он без умолку жаловался на сложности в предполётном тестировании, через которое прошёл весь экипаж. Оказавшись на мостике, Дорм вздохнул с облегчением, ведь его попутчик наконец отправился выполнять свои обязанности.
В одном из важнейших помещений корабля царил какой-то сонный настрой. Навигаторы и штурман одним глазком просматривали показания приборов, техники лениво отслеживали данные из машинного отделения и внешних датчиков, старпом то ли спал, то ли размышлял с закрытыми глазами, капитан и доктор Звонски что-то обсуждали, стоя у мониторов.
— Через четыре часа стабилизируем пространственную аномалию, — сказал капитан, увидев Дорма. — Выйдем сразу за астероидным поясом и дальше пойдём на досветовых. Воспользуемся гравитацией газового гиганта для манёвра, а там и до планеты рукой подать.
— Сколько в общей сложности это займёт? — спросил Дорм, глядя на карту с планируемой траекторией.
— Шестнадцать часов.
— Я считаю, что нам всем стоит потратить это время на отдих, — произнесла Звонски.
— Я подумал о том же.
Сэм загерметизировал скафандр, и дверь позади него захлопнулась. С резким шипением из шлюза удалили воздух. Створки перед Уэллером разъехались в стороны, и он увидел её. Планета вдалеке казалась точкой. Маленькой оранжевой точкой. Бесконечно далёкой и полной неизвестности.
Сэм шагнул на трап и начал спускаться. Лестница всё никак не заканчивалась. Он шёл и шёл, пока планета не стала размером с его кулак. И тут он понял. Она не была оранжевой сама по себе. Она горела! Сперва Уэллеру показалось, что он видит извержения тысяч вулканов, но дело было не в этом… планета горела от бесчисленных взрывов варрадиевых бомб.
