— У тебя будет приданое, — наставительно повторила лэра. — Поверь мне, оно немалое. Управление имением можешь назвать своей работой, а то, что крутится у тебя в мыслях, забудь.
— Ладно, посмотрим.
Злата не понимала, почему приданое осталось у родителей Талейты. Ей придётся заискивать и прогибаться из-за детей, а теперь ещё предстоит как-то вытянуть милостиво хранимое семьёй Эйш приданое. Крайне невыгодная для неё ситуация. Но может напрасно она всё меряет земными мерками, ища подвох там, где его нет?
— Ты получила всё что хотела. Удачи, — пожелала Злата.
Лэра замялась. Она думала, что художница станет требовать, кричать, плакать и просить вернуть её обратно, но этого не случилось. Потом лэра приготовилась ставить на место Злату, если та запросит себе компенсацию или не захочет передавать украшения, но снова ошиблась.
Она смотрела на своё бывшее тело, занятое художницей, и оно ей больше не казалось привычным. Мягкие, плавные жесты, полное спокойствие и грусть в глазах.
Талейта никогда не видела себя в зеркале такой прекрасной и притягательной. Это другая красота, от которой не хочется отрывать глаз. Она бы прижалась сейчас к этой глупой землянке и выплакала бы ей все свои обиды, чаяния, разочарования.
— Послушай, — голос у лэры немного сорвался, — я же никуда не денусь из твоей квартиры. Мне долгие годы будут нужны артефакты, и я буду помогать тебе, хотя бы для того, чтобы ты могла их купить. Не бойся, ты не одна.
Злата улыбнулась:
— Спасибо.
Лэра смутилась и отвернулась, схватив шарфик и прикладывая его к глазам. Пришло время попрощаться, и неловко махнув друг другу рукой, Злата закрыла нарисованные замки на зеркале, чтобы никто, кроме неё, не мог воспользоваться переходом.
Присев на заваленный маленькими подушечками диван, Злата окунулась в память лэры. Воспоминания указали ей все промахи, совершенные Талейтой за несколько дней, но злиться на лэру не было сил. Эмоциональная опустошённость никуда не делась, а разум подсказывал, что не стоит тратить силы, составляя длинные речи, разъясняющие благородной девице, как она плохо поступала. Впереди битва за себя.
Имрус не успокоится и вернувшись, начнёт процесс по возвращению детей, а Барути обязательно придёт взыскать долг и не было сомнений, что он всё сделает для того, чтобы навредить ей физически и уничтожить морально. А ещё не стоит забывать о предстоящем знакомстве с новым миром, о чопорных родителях Талейты, о детях, которым нужна любовь и забота.
Господи, да для неё снова сесть в многоножку волнительно, не говоря уже о том, чтобы править ею в городе, везя детей. Накрутив себя и почувствовав, что она не может находиться в комнате, напоминающей сундук с тряпьём, Злата спустилась вниз.
Ей захотелось посмотреть на драконов, чья магия помогла её переходу. В доме стояла тишина и дышалось вольготно. Всё осталось так, как она запомнила, даже дракошки.
Она же не видела, как они развивались, плотнели и становились как будто объёмными. Злата подошла к ним и с нежностью провела рукой по рисунку. Показалось, что искорки пробежались по их телам, но девушка слишком много отдала зеркалу, чтобы оживить полюбившихся детям существ. Да и как их творец, она подумала о том, как скучно им было бы, когда они достаточно развились бы.
Что им тут сторожить? Дом опустеет и останется им одна забота — считать звёзды по ночам. Драконы — существа, способные пронзать межмировые пространства, им нужна свобода!
Ещё раз проведя рукой по рисункам, Злата развернулась и поплелась в спальню, не замечая, что нарисованных ящеров на стекле больше нет. Она едва осилила лестницу, такая тяжесть навалилась на её плечи. Злата несколько раз оглядывалась назад, ожидая увидеть великана, давящего на неё. Каждая ступенька давалась ей с трудом, а коридор казался бесконечным, но она дотащилась и, переступив порог спальни, потеряла сознания.
В какой-то момент бессознательное состояние перешло в сон, и художница даже не подозревала, что драконы перебрались на плечах своей создательницы в волшебное зеркало. Теперь у них всегда будет вдоволь родной магии, и безграничные возможности самосовершенствования. Слово Создателя — закон, и раз Творец подумала, что драконы — умнейшие создания, способные гулять из мира в мир, значит, так и будет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Утром вся семья собралась в гостиной и стояла возле входных дверей, трогая руками чистые стёкла. Увидев спускающуюся Талейту, генерал развернулся и задал только один вопрос:
— Зачем?
Злата ночью не поняла, что драконы перебрались на её плечах в новый дом, и настороженно смотрела на злого мужчину. Она не ждала от него ничего хорошего, но не чаяла, что всё настолько плохо. Никогда бы не подумала, что ненависть может быть желаннее презрения. Как же больно видеть устремлённый на себя взгляд будто на мерзкое насекомое.
Ответить ей было нечего. Злата сама не знала, куда делся рисунок драконов, в котором дети видели последнюю надежду найти способ возродить их. Она замерла посередине лестницы, не решаясь спускаться далее. Наполненные горем взгляды мальчиков сводили её с ума.
— Быть может, лэра Эйш позавтракает у себя в спальне? — поняв, что ответа у неё не дождётся, предложил-приказал генерал — и у Златы не хватило духу возразить.
Признаться, что она не Талейта и не виновата в гибели драконов? Но что будет дальше? Её посадят за стол, покормят, а потом проводят вон. Стыдно осознавать, что она обманщица, но иначе нельзя.
Злата слегка кивнула, выражая своё согласие с мужчиной, и вернулась в спальню. Она даст ему спокойно попрощаться с детьми и уехать. Сейчас её откровения ни к чему, а дети всё потом поймут.
Злата посвятила свободное время сборам, и когда к ней зашёл лэр Больдо, она была готова к отъезду. Оставалось собрать детей.
— Я вижу, вам не терпится уехать, — выдавил он.
Ответа ему не требовалось, и Злата молчала. Она пыталась принять гордый и независимый вид, как у истиной Талейты. Видимо получилось, так как генерал приблизился и, чуть нависая над ней, угрожающе добавил:
— Если мои дети окажутся в интернате, вам не жить, благородная лэра. Я уничтожу всю вашу семью!
Злата понимала, что жена генерала заслужила негативное отношение Имруса, но как же обидно, что именно ей достаётся выслушивать и выдерживать давление, а не гордячке Талейте! У неё фантомно заболела шея и она впилась ногтями в свои ладони, только чтобы не впасть в неописуемый ужас.
Генерал счёл угрозу услышанной и оставил её в покое. Злата упала на пол и разрыдалась. Похоже, она до конца жизни не избавится от животного ужаса при виде разозлённого на неё мужчины. Ей не дают ни времени, которое как известно лучший лекарь, ни лекарств, ни душевных бесед с психотерапевтом!
Через десять минут лэр Больдо покинул имение, и в доме наступила гробовая тишина.
Злата вытерла мокрые дорожки на щеках, промокнула глаза и с укоризной посмотрела на новую себя. Она теперь лэра и надо бы следить за выражением своих чувств. Нельзя так раскрываться и показывать, что злые слова и угрозы имеют над ней власть. Это всего лишь последствия маленькой части её жизни. Неприятная, пугающая, но крошечная частичка, произошедшего с ней, которая потеряется среди радостных моментов пребывания с детьми, и нельзя давать ей власти, кормя слезами и унынием.
Глава 8
Девушка умыла лицо, причесалась и накинула лёгкий платок. В доме находится молодой лэр и неприлично выйти к нему с непокрытой головой, это она хорошо запомнила. О том, чтобы сегодня выехать в родительский дом, можно забыть. Приезжать на ночь глядя в незнакомое место не хотелось. К тому же надо позаботиться об остающихся слугах. Скорее всего, она больше их никогда не увидит, но не дело оставлять людей, не сказав напоследок доброго слова и не поблагодарив за работу, но это потом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Робея и путаясь в подготовленных словах, Злата открыла дверь в детскую. Гьяси занимался с Иржи, а малыш Каджи рисовал простейшие магические руны. Три пары глаз с разным выражением лиц уставились на неё. Все заготовленные слова вылетели из головы.
