В американском консульстве в Иерусалиме из 14 чиновников 13 уволено за взяточничество.
В любом поповском вертоградеНа складе Ворох чепухи:«Кто побывал в Христовом граде,Тому простятся все грехи!»
Кто не поверит этой чуши,Тот есть безбожный маловер.Американские чинуши —Греха простимого пример.
Бунты рабочих, забастовки —Вот непростимый грех! А тут…Намылят жуликам головкиЗа то, что были так неловки…И повышение дадут!
1930
Старые куклы
К игрушкам дооктябрьским, детки.Тянулись долго ваши предки,Чтоб их схватить, потеребить,Все изломать и истребитьИ с кучей старенького хламуЗабросить в мусорную яму.
Был для рабочих и крестьянОт них один сплошной изъян:Все эти страшные игрушкиВ руках имели войско, пушки,Кнуты — у каждой по кнуту —На трудовую бедноту,И беднотою, как хотели,Они играли и вертели.
Конец всей этой злой игреБыл в большевистском Октябре:Народ встряхнулся, встрепенулся,К игрушкам подлым дотянулсяИ так тряхнул их — пыль столбом!Теперь посмотримте в альбом.
Вот это — царь.Глава всей банды.Он только знал Слова команды:«Рас-се-я,Смир-р-р-но!..Стой!., назад!»…Большой дурак,Хоть и усат.
Игрушка важная — сановник.Народных бед и слез виновник.Бездушный злобный бюрократДержал в руках весь аппарат.
Митрополит.Служитель божий,Колдун брюхатый, толсторожий,Дурил народ,морил постом,Глушил кадиломи крестом.
Помещик.Вид высокородий.Владелец множества угодий.Считая мужика скотом,Всегда стоял над ним с кнутом.
Капиталист.Заводчик. Туша.На все способный ради куша.Рабочих гнул в бараний рог.Под ним — завод,не то — острог.
Купец.Был твердым старовером.Жирел обвесом и обмером.Над бедняком чиня разбой.Рычал: «Терпи, Христос с тобой!»
Судья.Безжалостный. Бесчестный.Был приговор его известный:«Кто против барской кабалы.Того навеки в кандалы!»
Жандарм.Тюремщик и убийца.Шпион, свирепый кровопийца.Пес, охранявший царский стройСвоею подлою игрой.
Городовой.Такой-то части.Фундамент главный царской власти.Везде — торчал, рычал, стращал.Держал, тащил и не пущал.
1930
Стихотворения. 1931-1940
Бойцам за красную жизнь
Деревенским активистам
Октябрьский праздник… Речи… Флаги…Нет смятых дракою боков.Не воют пьяные ватагиУ деревенских кабаков.
Сосредоточенно и строгоКолхозник складывает речь.Работы срочной, новой много,И время надобно беречь.
Чересполосица и давкаКому, отсталому, мила?Сохе-кормилице — отставка:Плохой кормилицей была.
Доселе дикой целиноюИдут ряды стальных коней.Кулак лишь бредит стариною,—Не беднякам рыдать по ней.
Как жили? Полосы делили.Земля была худа, тесна.И сельский «мир» за то хвалили,Что «на миру и смерть красна!».
Октябрь был битвой не напрасной,Иным крестьянский стал уряд:В собраньях не о «смерти красной»,О красной жизни говорят.
Вперед от старого бурьяна!Бойцы за Ленинский завет,Вам всем от Бедного ДемьянаОктябрьский пламенный привет!
1931
«Задули»
Телеграмма-молния
МОСКВА. Д. БЕДНОМУ.
Задули первую домну. К дню выдачи чугуна ждем твоей ответной продукции.
Кузнецкстрой
«Задули домну, голова!»Что это? «Мудрое» какое изреченье?А мудрость в нем меж тем, а радость какова!Обыкновенные — по внешности — словаПриобрели у нас особое значенье.«Задули»! Грубое словцо?Смотря для чьих ушей. Для нас в нем налицоТакая гордости оправданной безбрежность,Такая творческая нежность!Ведь домна каждая для нас — защитный форт,И мы о том всему Союзу рапортуем,Скосившись на врагов: пусть знают, чтоб их черт,Что мы, коль тронут нас, не так еще «задуем»!
1932
еж
Где объявился еж, змее уж там не место.«Вот черт щетинистый! Вот проклятущийбес-то!Ну, погоди ужо: долг красен платежом!»Змея задумала расправиться с ежом.Но, силы собственной на это не имея,Она пустилася вправлять мозги зверьку, Хорьку:«Приятель, погляди, что припасла к зиме я:Какого крупного ежа!Вот закусить кем можно плотно!Одначе, дружбою с тобой дорожа,Я это лакомство дарю тебе охотно.Попробуешь, хорек, ежиного мясца,Ввек не захочешь есть иного!»Хорьку заманчиво и ново Ежа испробовать.Бьет у хорька слюнца:«С какого взять его конца?»«Бери с любого!Бери с любого! —Советует змея. — С любого, голубок!Зубами можешь ты ему вцепиться в бокИль распороть ему брюшину,Лишь не зевай!»Но еж свернулся уж в клубок.Хорь, изогнувши нервно спину,От хищной радости дрожа,Прыжком метнулся на ежа И напоролся… на щетину.Змея шипит: «Дави! Дави его! Дави!..Да что ты пятишься? Ополоумел, что ли?!»А у хорька темно в глазах от болиИ морда вся в крови.«Дави сама его! — сказал змее он злобно. —И ешь сама… без дележа.Что до меня, то блюдо из ежа.Мне кажется, не так-то уж съедобно!»
Мораль: враги б давно вонзили в насклыки.Когда б от хищников, грозящих намвойною,Не ограждали нас щетиною стальноюКрасноармейские штыки.
1933
Пчела
В саду зеленом и густомПчела над розовым кустомЗаботливо и радостно жужжала.А под кустом змея лежала.«Ах, пчелка, почему, скажи, судьба твояСчастливее гораздо, чем моя?» —Сказала так пчеле змея:«В одной чести с тобой мне быть бы надлежало.Людей мое пугает жало,Но почему ж тогда тебе такая честьИ ты среди людей летаешь так привольно?И у тебя ведь жало есть.Которым жалишь ты, и жалишь очень больно!»«Скажу. Ты главного, я вижу, не учла, —Змее ответила пчела, —Что мы по-разному с тобою знамениты,Что разное с тобой у нас житье-бытье,Что ты пускаешь в ход оружие своеДля нападения, я ж — только для защиты».
1933
Лодырский паек
Вешний ласкою АлешкуВоздух утренний свежит.Растянулся лодырь в лежкуИ — лежит, лежит, лежит.
Пашут пусть, кому охота,Кто колхозом дорожит,Для кого мила работа.Он, Алешка, полежит.
Встала рожь густой стеною,Спелым колосом дрожит.Книзу брюхом, вверх спиноюЛодырь рядышком лежит.
Весь колхоз воспрянул духом:«Урожай нам ворожит!»Вверх спиною, книзу брюхомЛодырь знай свое лежит.
Вот и осень. После лежкиЛодырь мчит с мешком в колхоз.«Ты чего?» — «Насчет дележки!» «Шутишь, парень, аль всерьез?!»
Все смеются: «Ну, и штуки ж!»У Алешки сердце — ек!Обернулся в голый кукишПолный лодырский паек!
1933
