рано начавшего лысеть человека, с небольшим косоглазием, деликатно отмеченным Репиным только прищуром глаз на известном портрете, написанном во время чествования Николая Ивановича в Москве на закате его жизни в 1880 г.
А вот как описывает С. Я. Штрайх, один из биографов Пирогова, первый период его пребывания в Петербурге: «Невзрачный, косоглазый, никогда не надевавший присвоенного ему по должности и званию мундира, суетливо бегавший по улицам и высматривающий интересных больных (был известный случай составления полицейского протокола на Пирогова, пристававшего на улице к охтинской бабе, которой он предлагал 25 рублей за разрешение вырезать какой-то редкий нарост на шее), этот неугомонный, настойчивый, работавший по 20 часов в сутки человек с первого приезда в Петербург действительно грозил нарушить то семейное начало, которое объединяло академиков-семинаристов»[46].
В том, что молодой и неутомимый Пирогов был полон хирургической страсти и задора, нет ничего удивительного. Вероятно, многие хирурги могут вспомнить, как в молодости, встретив на улице человека с бросающейся в глаза патологией, например – с наростами на носу, т. н. ринофимой, оттопыренными ушами, громадными липомами на шее или голове, с деформациями конечностей и т. п., ощущали не только острое желание пригласить такого пациента к себе на операцию, но иногда и осуществляли его.
В течение первого года по прибытии в Петербург Пирогов изо дня в день занимался лечением больных в страшных, мало приспособленных помещениях 2-го Военно-сухопутного госпиталя. Он оперировал их, как он писал, «в отвратительных до невозможности старых банях этого же госпиталя». Там же, в банях, за неимением других помещений, он производил вскрытие трупов. Очевидно, гнойно-септические осложнения были столь часты, что Пирогову приходилось делать до двадцати аутопсий за день. Он вскрывал трупы умерших больных и в летнюю жару, и в зимние холода[47].
Позже в своем капитальном труде «Начала общей военно-полевой хирургии», изданном в 1864 г., Пирогов среди причин, вызывающих гнойно-септические осложнения у госпитальных больных, называл грязное платье и руки врачей и больничных служителей: «Одно время я в том же платье делал и перевязку больных в этих отделениях, и вскрытие трупов, и хирургические операции в госпитале и приватной практике; я заметил, что свежие раны после операции стали нередко принимать худой вид, сопровождались рожами и острогнойными отеками, я приписывал это влиянию эпидемий и, когда мне заметили мои домашние, что обшлага у моего фрака пахнут, то я долго еще не хотел верить, что я сам был первоисточником зараз»[48].
Пирогов в это время жил в доме Коссиковского у Гагаринской пристани[49] на левом берегу Невы. Поэтому ему приходилось дважды в день на лодке пересекать Неву (Литейного моста, как известно, тогда еще не было), чтобы прибыть в академию, которая находилась на правом берегу реки, на Выборгской стороне. Во время ледохода (ноябрь, декабрь) надо было переправляться на лодке через Неву, пробиваясь иногда по два часа между льдинами.
С началом работы в Медико-хирургической академии Пирогов принял активное участие в деятельности Общества практических врачей Санкт-Петербурга, где регулярно делал сообщения по материалам своей научной и практической работы. Там, среди столичных врачей, он имел трибуну, где мог пропагандировать и популяризировать свои новые научные и клинические достижения и идеи и смог приобрести немало сторонников. Пирогов состоял членом этого общества вплоть до своего ухода из академии и переезда из Санкт-Петербурга в 1856 г. О его активном участии в работе этого врачебного товарищества говорит внушительное количество сделанных за эти годы сообщений, а их было немало – около 70 [92].
Одновременно с началом работы в академии Пирогов стал безвозмездным консультантом нескольких городских больниц – Обуховской, Петропавловской, Мариинской, Святой Марии Магдалины, Детской и Максимилиановской, которые регулярно посещал.
С начала работы в академии Н. И. Пирогов стал интенсивно работать над созданием полного курса прикладной анатомии. При этом им было изготовлено большое количество анатомических препаратов, иллюстрирующих строение различных областей человеческого тела. В январе 1842 г. он уже представил в Конференцию академии предложение об издании этого труда, цель которого, по словам автора, состоит в том, «чтобы сообщить врачам посредством с натуры снятых изображений прикладную сторону анатомии, потому три отделения будут составлять полный курс издания: анатомия физиологическая, хирургическая и патологическая».
Издание должно было состоять из 100 таблиц in folio, и работа должна завершиться через два с половиной года. Предполагалось ежегодно выпускать по 8 тетрадей, содержащих по 5 таблиц с текстом на латинском и русском языках. Цена атласа предполагалась в 100 рублей ассигнациями. Так как для издания необходим был капитал в 30 000 рублей, Пирогов просил академию дать заимообразно 1500 рублей для издания первого выпуска с тем, чтобы подписчики могли видеть содержание и характер произведения [93].
Конференция академии рассмотрела ходатайство Пирогова и пришла к заключению, что предполагаемое издание, несомненно, принесет пользу как студентам, так и врачам. Кроме того, академия считала, что этот богатый по замыслу труд составит честь не только автору, но и академии в целом.
По ходатайству Конференции с «Высочайшего повеления» Пирогов получил из Государственного казначейства 1500 рублей и принялся с большим рвением за осуществление своей идеи. Он тщательно препарировал послойно каждую область, а художник Мейер с большим искусством выполнял рисунки в натуральную величину.
Николай Иванович, вспоминая эпизоды, связанные с изданием «Прикладной анатомии», пишет: «По случаю издания моей прикладной анатомии (на русском и на немецком языках – издание Ольхина, не окончившееся по причине его банкротства) я в один и тот же день посетил двух нужных людей: министра Канкрина, у которого надо было испросить разрешения на ввоз беспошлинно веленевой бумаги для литографии, и Виллие, который мог способствовать распространению издания в военных библиотеках.
Для обоих этих господ я принес иллюминированные экземпляры атласа. Граф Канкрин, поглядев на них, тотчас же разрешил беспошлинный привоз бумаги, заметив только о моих анатомических рисунках: Es sind sehr schöne, aber auch sehr traurige Dinge»[50].
Виллие, посмотрев рисунки, также дал согласие на покупку атласа для военных библиотек.
К сожалению, как уже упоминалось, из-за банкротства издателя этому произведению не суждено было увидеть свет в полном объеме. Были изданы только первые 12 выпусков (тетрадей), относящиеся к топографической и прикладной анатомии верхней конечности, стопы и голени.
В этой «описательной, физиологической и хирургической анатомии» Пирогов последовательно, слой за слоем, рассматривает строение конечностей, давая каждому оценку с практической точки зрения. Он подробно разбирает фасциальные и синовиальные влагалища и межфасциальные пространства. В прикладной анатомии, как справедливо замечает А. М. Геселевич, Пирогов показал значение метода послойного изучения тела человека, пользуясь которым в дальнейшем его последователи, по мере развития практической хирургии,
