влажности воздуха, количества инсектоидов и их активности в разное время суток.
Впрочем, химики светились не меньше, особенно Нил. Они не только помогли наштамповать в рекордные сроки пару тысяч литров аэрозоля-репеллента, но и почти довели до ума процесс превращения брони первопроходцев в знаменитые сковородки с тефлоновым покрытием.
Да, напечатать пластиковую броню вместо настоящей можно было, конечно, и от алкионов она бы защитила. Но от зубов той же химеры-то нет! Пришлось думать, как сделать тонкое пластиковое покрытие, и чтоб оперативники не превратились в манекены и сохранили свободу движений. Так и остановились на тефлоновом напылении. Потом как минимум сутки работы ушли на то, чтобы синтезировать и полимеризовать тетрафторэтилен до обычного тефлона.
Теперь им нужно было еще столько же времени, чтобы вместе с физиками испортить штук пять комплектов тяжелой брони пескоструйной чисткой. Или больше. И брони, и времени. Потому что требовалось подобрать такое давление алюминиевого песка, чтобы и броню не процарапать насквозь, и тефлон, сверхскользкий гад, «зацепился» за микротрещинки и остался на ней. По идее, тефлоновое покрытие должно было и от плавиковой кислоты защитить, и в условиях постоянной нагрузки держаться как минимум несколько часов, если вдруг оперативникам вздумается тереть броню пучком здешней травы пополам с песком. А если не вздумается — то намного дольше.
Но тефлон пока не был готов, а вот пора работы тяжелой полевой артиллерии пришла.
Пока у Корпуса были Тайвин и Честер, которые постоянно соревновались между собой в терминах и просторечной язвительности, оперативники привыкли полагаться на их диалог интеллекта и интуиции, схватывая на лету, что происходит, и что надо делать. Теперь надежда перевести с научного на нормальный оставалась только одна — аналитики.
И первопроходцы, собрав в центре склада в одну кучу баллоны с аэрозолем всего того, что пахло черемухой хотя бы отдаленно, судорожно пересчитывали количество локальных капсул с защитными куполами, комплекты брони и коллективно думали вслух, придираясь к аналитикам как к промежуточному звену между ними и учеными.
— Как-то зыбко все… А если ветер? — В тысячный раз пытался найти в плане подвох Берц.
— Программа учтет, мы будем постоянно контролировать обстановку, — ответил ему Ан.
— А когда вы успели программу написать? — удивился Красный.
— За двое суток можно много чего сделать, если сильно захотеть, — улыбнулся Ан, а Чингиз молча кивнул в ответ. — Особенно когда никто не перетягивает одеяло на себя, и все работают сообща.
Горбоносый Михаил в сторонке виновато опустил глаза — будучи от природы человеком с практичной жилкой прижимистости, он сначала свои выкладки аналитикам в силу старых привычек не афишировал, пока Ан на пальцах не объяснил, чем чревато промедление, а Чингиз не насупился и вместе с братом красноречиво не намолчал на ученого. Пришлось тому менять привычки не за три недели, а за три минуты.
— А если дождь? — продолжал допытываться Берц.
— Прогнозы учли, да и не сезон.
— А если мы не все подключим?
— Будут дырки в защите, — покаялся Ан. — Ничто не безупречно.
— Значит, придется идти и работать на совесть, — вздохнул Берц. — Что нужно делать?
— Смотрите. Местность нам геологи нарисовали, — Ан развернул голограмму карты прямо поверх баллонов, брони и кучки капсул развертки. — Локальный купол дает полусферу диаметром в двадцать метров. Чтобы он развернулся в прямоугольник наибольшего периметра, и наниты сохранили связи, его размеры не должны превышать пятнадцать метров в длину и четыре в ширину. То есть ваша задача — разместить капсулы по нужным точкам на протяжении километра полосой в сто метров, и по похожей схеме расставить баллоны с газом, только их можно реже ставить. — Аналитик устало потер висок и продолжил: — И вот программные узлы, их мы поместили в пластиковую тару, кислотой не возьмешь. Узлы надо будет разместить по ключевым точкам, на схеме синим обозначено, у вас будет по визору транслироваться прямо на местность. Как только вы разместите все капсулы и программные узлы, они будут работать в связке и давать единую зеркальную полосу. Мы будем включать сначала дальнюю треть полосы по всей длине, но на ширину в тридцать метров, потом еще треть, потом еще, потом последний десятиметровый рубеж ближе всего к колонии. При таком подходе нам хватит капсул на десять дней.
На голограмме под внимательным взором Берца на ровные красные ряды полутора тысяч точек наложилось вдвое меньше желтых квадратов и двадцать крупных светящихся голубым треугольников.
— Программные узлы в пластике. Аэрозоли тоже. Не справимся — будут дырки. Я понял. А…
— А укрыть пластиком каждый нанит химики и физики не сумели бы и за сто лет, так что по мере нагрузки отдельные «зеркала» придется постоянно менять, — вмешавшись в разговор, с сожалением упредил вопрос подозрительного первопроходца Санников, перехватив инициативу у Ана.
Берц с задумчивостью глянул на всю эту красоту, на коробку с пластиковыми контейнерами, в которых ровно светились и пикали программные платы узлов развертки спасательной полосы, и резюмировал:
— То есть нам все это время лезть в самую гущу совокупляющихся клопов и менять капсулы и баллоны, чтобы зеркальная полоса оставалась целой и работала. Весело.
Санников опустил плечи и сочувственно поморщился. Он себе и представлять не хотел, каких трудов будет стоить первопроходцам рутинная, монотонная, невероятно опасная, но необходимая для выживания колонии работа.
— Да, но мы же доделаем тефлоновое покрытие на броню, оно почти готово. Вам просто надо очень поберечь себя в первые сутки. Пока алкионы еще не начали толком