легче и проще заниматься геройствами.
— Надо, — согласилась Оля. От жены у Берца секретов не было, и про свои подозрения он ей рассказывал много раз. — Он вам правильный вектор активности задает.
— Вот куда бы ты отвезла прирожденного первопроходца и гениального ученого? — спросил Берц, не особенно надеясь на озарение.
— Как «куда». Туда, где они нужны. Кроме Седьмой новых экзопланет не открыли еще?
— Нет. Но Седьмая закрыта как заповедник… А действительно, — озадачился Берц. — И как я раньше не подумал… Оля, ты гений. Надо Вернеру побыстрее сообщить.
Ольга улыбнулась и потянулась за поцелуем.
— Нет, радость моя, гений у вас уже есть, а я просто наблюдательная, и смотрю со стороны. А со стороны иногда намного виднее. Верните уже Честера на его законное место, глядишь, и мироздание будет поспокойнее, а то такое ощущение, что природа Шестого вам его реактивность стремится компенсировать.
Берц засмеялся, сграбастал Ольгу в объятия и закружил. Споткнулся о матрас посередине гостиной, упал, уронив жену на себя — а она, бесконечно ему доверяя, с хохотом упала следом.
Глава 27
Эмпатия — это…
Пока я пытался выспаться и привести в порядок мысли и физическое состояние, Тайвин много раз ходил вокруг да около, видимо, не решаясь меня разбудить. Пару раз даже наклонялся надо мной, и сквозь сон я всем телом чувствовал его обеспокоенность. Насколько мне удалось понять, мое кратковременное включение в реальность несколько его успокоило, а вот выключение обратно — не порадовало совершенно.
Наконец я не выдержал и распахнул глаза.
— Друже! Если ты будешь каждые пять минут заглядывать мне в… куда ты там заглядываешь, я не знаю, я не то, что озверею обратно, я тебя самого поспать уложу. Принудительно. Часов так на десять подряд.
Тайвин недовольно фыркнул.
— Я о тебе забочусь, дубина. Ты хоть на минуту представляешь, что с тобой произошло? Ты подвергся действию непонятно какого наркотика, обессмыслился, прыгал тут, как человек в норме не умеет, тебя активно ловили и могли даже убить и, собственно, почти убили! Ты в курсе, что в тебя всадили пять игл с парализантом⁈ Пять!
— Не кричи на ухо, — скривился я. — Ну пять, ну и что дальше.
— Послали же мне высшие силы непробиваемого сокамерника, — воздел очи горе ученый. — Нейропаралитические вещества такого сердечника игл могут убить человека при передозировке.
— Не убили же, — проворчал я и осторожно сел. Пара дополнительных часов сна, пусть и урывками, прояснили голову и немножко успокоили перенапряженное тело, и, хотя чувствовал я себя как после зачетного кросса с препятствиями, вполне был функционален. Стараясь отвлечь друга от собственной персоны, я перевел тему.
— Вспомнил. Ты действительно был прав, я довольно много времени провел в поле, пока меня вычислили.
* * *
Перебив кучу аппаратуры и химической посуды и рассыпав по полу реагенты и какие-то порошки, моя звериная часть захотела из душной лаборатории, где можно было после учиненных безобразий только всласть чихать, наружу, поближе к природе.
Пойманный за шкирку лаборант, глядя мне в глаза, упорно не понимал самого простого и максимально четкого эмоционального сигнала — выпусти. Выпусти, а то хуже будет.
Рыкнув от бессилия, я отпустил его восвояси и, пока сюда не сбежались еще подобные ему существа с предметами, сулящими боль, принюхался. Удивительный, манящий запах и привкус, сладкий и терпкий одновременно, щекотал ноздри и манил за первую слева рамку в стене.
От нее воняло потными ладонями и неприятным неприродным амбре, создающим металлический привкус на небе, и я, сориентировавшись, подтащил источник запаха к двери, понимая, что самому мне преграду пинком не вынести и когтями не отцарапать. Ткнутый мордой в проход человек трясущимися руками достал серебристую пластину на пахнущей металлом травинке.
Приложенная к мигающему месту на части стены, пластинка пиликнула, и проем открылся. Я этому не удивился, концепцию дверей я уже образно принял, а вот способ их открывать намотал на ус — найти человека, которым пахнет дверь, у него будет открывающая пластинка.
На этом моменте Тайвин меня прервал.
— Что, прям так? Проем, запах, травинка, пластинка?
— Да, — смущенно подтвердил я. — Ну что ты от меня хочешь, как воспринимал, так и описываю. Вот ты знаешь, что такое стул. И даже концепцию платоновского стула знаешь. И вообще в курсе, что стул — это может быть стул, а может быть кресло или табуретка. Или вообще пуфик какой-нибудь. А мне, который был не-я, пофигу было, что такое дверь, цепочка или код-ключ, мне, точнее, не совсем мне, нужно было свежего воздуха глотнуть.
— Да-а-а, — протянул Тайвин. — Как говорил один очень вежливый кролик, что значит «я»? «Я» бывают разные.
— Во-во, — подтвердил я, несколько удивляясь. — Стоп, ты что, советскую классику мультипликации смотрел? Ты в каком мегалополисе родился?
— Как в каком? Ты же знаешь, в Пятом, общегерманском. Там ваши мультики в охотку все дети смотрят. А ты не знал?
— Откуда бы мне. Это ты все обо всех знаешь, и близнецы.
Я немного пригорюнился, за неделю я успел здорово соскучиться
