ворчал о проклятой бюрократии и убийственном для любых трепетных чувств формализме. Вот он, поджарый, хитрый государственный секретарь. Человек, перед которым на следующий год открылись двери Белого дома. Рядом с ним стоял Бен и привычно занимал собой добрую треть кадра. Его нелепо широкая ладонь слишком трогательно даже для снимка придерживала за талию льнувшую к нему теперь уже жену, покуда сама Джил прятала покрасневший кончик носа в воротник мужского пальто. Ну а расположившаяся следом в неизменной шляпке миссис Ван Берг красовалась гордой и довольной улыбкой. Всё, что произошло несколькими минутами ранее в кабинете регистратора, она по праву считала своей заслугой.
Смешная фотография, снятая на бегу, в перерывах между государственными делами двух мужчин. И Джиллиан знала, что в Овальном кабинете, где последние минуты главенствовал Ван Берг, стояла точная её копия. Вздохнув, она вернула снимок на место.
Руки сами потянулись к нужному ящику, вбили сейфовый код и вынули под лившийся с улицы тусклый свет увесистую папку. Документов оказалось много. Больше сотни пронумерованных и заверенных печатью вице-президента бумаг, которые Джиллиан принялась торопливо листать. Она отмечала нужные и не особо вчитывалась в имена, пока не дошла до знакомой фамилии. Что же, Джеймс О’Конноли оказался замешан в каждом из упоминавшихся в отчёте Бена скандалов и натворил дел на парочку электрических стульев. Нелегальный ввоз, оборот запрещённых средств, кажется, даже употребление, перепродажа, обмен на информацию от наркобаронов… Боже, Джим, как низко ты пал…
Джиллиан брезгливо отбросила лист и принялась за следующий, с удивлением осознав, что знает большую часть попавшихся людей. Федеральные сенаторы, руководители подразделений, заместители начальников управлений и сама верхушка антитеррористических ведомств. Господи, это было расследование целой жизни, которое в случае обнародования ещё долго будут вспоминать потомки, а новые главы ведомств – ставить примером для подчинённых. Но Джил разрушит всё. Вырвет из рук мужа его козырь, потому что он сплоховал. Один раз! Один проклятый раз! Ему не дали оступиться даже единожды! Политика – грязное дело, но куда ей до издевающихся над властью людей.
Переложив последний лист, Джил аккуратно закрыла папку и подняла, чтобы убрать.
– Не скромничай, забирай всё.
Голос Бена прозвучал откуда-то слева, и тяжёлый пластик с глухим стуком упал на стол. Во рту резко пересохло, когда Джиллиан повернулась и всмотрелась во мрак одной из ниш. У неё не было ни единого шанса заметить Бена. В чёрном пальто, слившись с угольностью осенних теней, муж сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Он казался расслабленным, но Джил физически чувствовала расползавшуюся по комнате угрозу. Боже! Ещё никогда ей не было так страшно.
– Бен…
– Да? – Идеально фальшивая заинтересованность содрала слой кожи и вынудила содрогнуться. – Ты что-то хотела сказать?
– Я могу объяснить, – пробормотала Джил, хотя прекрасно знала, что ничего объяснить не сможет. Уж точно не сейчас, когда за дверью могут ждать люди Сандерса. Когда один звонок, и Бену наступит конец. Все её оправдания были припасены совсем на другой случай, который, похоже, так и не наступит.
Впрочем, Бен, кажется, был удивительно заинтересован посмотреть, какого чёрта творила его жена. Потому что, презрительно остановив Джиллиан взмахом руки, Рид поднялся с кресла, подошёл к столу и лениво взял ту самую фотографию, что она смотрела до этого, а потом повернулся к разложенным документам. Его взгляд задержался на имени Джеймса, и рот растянулся в искусственной улыбке.
– Не утруждайся. Знал, что не устоишь, – надменно протянул он. – Ты так любишь плести интриги, что тебе, видимо, это нужнее, чем мне.
Он собрал бумаги в аккуратную стопку, небрежно сунул в обычный картонный конверт и протянул растерянной Джил.
– Почему… Почему ты отдаёшь мне их? – пробормотала она, ничего не понимая. Документы навязчиво качнулись на уровне глаз.
– Думал, возьмёшь лишь досье О’Конноли. Но ты решила и дружков его прихватить. Любопытно…
О боже… Бен знал об их встрече? Одной или всех? Что именно? Когда? Джиллиан хотела спросить, но в голове вертелось так много вопросов, что она смогла выхватить лишь один.
– Почему?
– Забирай и проваливай отсюда, – резко бросил Рид. Бумаги настойчиво ткнулись куда-то в грудь, вынудив инстинктивно вцепиться в тяжёлый конверт.
– Бен, подожди… – в отчаянии прошептала Джил, а сама почувствовала, как муж немедленно отстранился.
– Ради бога, избавь меня от своего вранья, – раздражённо процедил он, а затем отвернулся и направился прочь из кабинета.
Джиллиан рвано выдохнула. Это сон… Только лишь сон! Сейчас она вздрогнет, проснётся и всё будет по-прежнему. Но когда она уже хотела было по-детски зажмуриться, Бен неожиданно остановился, чуть повернул голову и до металлического скрежета стиснул дверную ручку. И от горечи в его словах Джил едва не завыла.
– Считай это преждевременным подарком на нашу пятую годовщину. Воробушек.
Осторожно лязгнул замок, мягко стукнуло дерево, а ворс ковра поглотил тяжёлые шаги мужа.
Джиллиан медленно осела на пол, прижав к ноющей груди документы, и всё же зажмурилась. Это сон. Просто дурацкий сон!
7
6 лет назад
Чикаго, штат Иллинойс
Май
От яркого света глаза нещадно слезились, но Джиллиан даже не попыталась зажмуриться, а продолжила пялиться в синеву неба и танцующие на воде отблески. «Шикагоу… Шикагоу…» В голове вертелась вчерашняя мелодия, с кухни доносился запах кофе и сигарет. Хотелось пролежать так вечность, а может, и две. Не думать ни о чём, наслаждаться теплом одеяла, мягкостью простыней, едва ощутимым ароматом саше, покоем и Беном. Да только вот жизнь всегда вела свою партию, потому иначе Джил поступила бы не на проклятую политологию, а, например, в театральный. Купалась бы в овациях и обожании, была бы счастливой женой, ругала правительство и учила наизусть высокопарные монологи. Действительно, лучше всего у Джил О’Конноли получалось быть всеми и не быть собой. Ава Гарднер, наверное, померла бы от зависти, не будь уже более двадцати лет счастлива на небесах.
Едва слышно хмыкнув, Джиллиан всё же прикрыла глаза и зарылась лицом в подушку. Втянув поглубже ставший уже привычным запах, она не глядя нащупала лежавший на прикроватной тумбочке телефон и замерла. Это надо сделать. В последние недели Джеймс звонил почти каждый день, но она не отвечала. Сначала не могла, потом трусила. Однако оттягивать разговор было уже невозможно.
Стиснув в руках телефон, Джил на
