Мы это имя на перспективу оставили.
Гуляндам Салиховна снова хватается одной рукой за голову, другой за сердце.
– Но как же ты теперь её повезёшь? Или ждать будешь? Езжай уж. Мы её тут примем. У нас-то
она быстрее окрепнет, чем на твоих выселках. А ты потом ещё раз приедешь.
– Другого варианта, похоже, и не остаётся, – соглашается Роман, – а Машку сразу заберу.
– Да ладно уж, – говорит Гуляндам Салиховна, – мы уж к ней привыкли. Езжай. Потом сразу
всех заберёшь.
День, когда уезжает Роман, такой же дымный и промозглый.
«Ты уж прости меня, Федька, за то, что так с тобой получилось», – думает Роман, глядя в
маленькое окошечко кукурузника, летящего на небольшой высоте над дымной землёй.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Новые чувства
В Пылёвку автобус приходит засветло. Роман просит водителя тормознуть против дома. На
подстанции всё в порядке. Подменяющий электрик облегчённо и радостно передаёт хозяйство и
журналы. Завтра утром он уедет.
Темнота приходит сегодня особенно медленно. Тоня, конечно, не знает о его приезде – это
будет для неё сюрпризом. Не вытерпев, он идёт к ней сегодня чуть раньше обычного. Благо, что
вечер сумрачный, безлунный. Идёт, так же скрываясь от посторонних глаз, заранее ныряя куда-
365
нибудь за палисадник, если слышится кто-нибудь встречный. Ох, как же он по ней соскучился. Так
соскучился, что кажется, будто она сейчас уже не такая, как прежде, а в чём-то очень приятно
изменившаяся.
Открыв дверь подъезда Тониного дома, Роман слышит голоса. На лестничной площадке второго
этажа болтают две женщины. Приходится тихо ретироваться задом. Не зная, что делать, он
отходит в тёмное место, садится на какие-то брёвна. Окно у Тони светится, но за плотной
занавеской не видно даже тени. Как к ней пройти? Лишь один раз попади этим бабам на глаза, и
село закипит сплетнями. Слава Богу, пока о них помалкивают. Интересно, долго ли продержится их
тайна?
Просидев с десяток очень длинных, но каких-то не оставляющих следа минут, Роман снова
подходит к двери. А разговору, кажется, не видно и конца. Приходится вернуться на исходную
позицию. Смешно, но сегодня в его руках коробка с врезным замком для дверей Тони. Конечно,
дело тут не в доверии, а в неком особенном смысле. Так вот: замок этот в твоих руках, в её дверь
ты имеешь право входить беспрепятственно, а вот подойти к ней не можешь…
Проходит, наверное, добрых полчаса, когда дверь подъезда, наконец, распахивается, бросив в
темноту длинную трапецию света. Одна из собеседниц уходит, болтовня окончена.
Кармен, маясь весь вечер, бесцельно бродит по квартире. И это у неё уже третий день, потому
что в эти дни Роман должен приехать. Но если он уже здесь, то, наверное, просто не может уйти от
жены. Как ей всё это объяснишь? А может быть, у него уже всё изменилось? Увидел жену, по
которой соскучился, и всё забыто…
Роман стучит в дверь, и она распахивается почти в ту же секунду. Охнув, будто выдохнув груз,
Тоня виснет на его шее, даже забыв об открытой двери. Они смотрят глаза в глаза, заново
привыкая друг к другу, пытаясь заметить малейшие изменения.
Новостей у Романа много. Кармен не может поверить, что Нина, и в самом деле приняв всё,
хочет с ней подружиться. Разве так бывает? Сама она на её месте вряд ли решилась бы пойти на
мировую с соперницей.
– Хорошо, если так, – робко говорит Тоня. – Я уже столько всего передумала. С Ольгой
Борисовной поделилась, она меня спрашивает: «У вас что, так же, как у нас с Виктором?» Я
говорю: «Нет, не так. Я своего Романа люблю даже, наверное, больше, чем ты своего Арбузова, но
разводиться он не будет. Я сама этого не хочу». Она говорит, что тоже согласилась бы так, но, по-
моему, это лишь слова – хочет-то она совсем другого.
– А знаешь, – держа её пальцы в своих ладонях, произносит Роман, – я ведь, наверное, мешаю
тебе. Ты могла бы подумать о замужестве, а я отвлекаю твои чувства.
– Не говори глупостей. Моим чувствам нужен ты…
– Но сколько это может у нас продолжаться?
– До тех пор, пока ты меня не бросишь…
– Но ведь такая ситуация не может оставаться на всю жизнь. Такого ещё не было.
– Если такого не было – значит, будет. . Ты что, специально меня испытываешь?
– Испытываю, но больше не буду.
На третий день после приезда от Нины приходит письмо, посланное, по сути, вдогонку. Роман
зависает в задумчивой паузе, прежде чем открыть его. Ещё не раскрытый конверт даже пугает: не
случилось ли с ней чего, не передумала ли она насчёт их решения? Однако Смугляна, коротко
рассказав о своём здоровье и здоровье ребенка, рассуждает про их новые отношения. Вот уж
снова удивится Кармен, узнав об этой её позиции.
Вечером он приносит письмо Тоне.
– Зачем я буду его читать? – говорит та, глядя на конверт отталкивающим взглядом.
– Так оно, можно сказать, для тебя и написано. Нина подтверждает всё, о чем я говорил. Между
мной, тобой и ей должно быть всё открыто. Тебе надо знать и то, что она написала. Прими меня со
всем, что стоит за мной, со всей моей жизнью, даже с жизнью моей жены. Прими как данность.
Нам нужно выработать новые взгляды на всё. Так, как хотим жить мы, может быть, и не живёт
никто. Мы все должны быть уверены в себе, чтобы быть выше всяких пересудов.
– Как всё это сложно, – неуверенно шепчет Тоня. – Может быть, я просто буду делать всё, как
ты скажешь, не особенно в это вникая?
– Но лучше принять это осознанно, чтобы уверенность была своей. Не знаю, как ты, но я
правильность своих поступков оцениваю по тому, вызывают они у меня угрызения совести или нет.
И вот сейчас я совершенно спокоен и уверен во всём. Никакого противоречия, никакой
раздвоенности во мне нет. Да, я могу одновременно любить двоих. У меня это выходит. Только это
должны понимать и ты, и Нина. Нам всем нужно согласие. Прочитай письмо и убедись, что быть
настроенной против неё нельзя. Между вами не должно быть даже тени конфликта.
Кармен робко берёт исписанные тетрадные листики, читает, напряжённо поджав губы. Потом
некоторое время сидит, опустив руку с письмом. Всё это как-то даже странно. Она на месте Нины и
в самом деле не пошла бы на такое смирение. А вот Нина может. В этом её сила и даже некоторое
366
превосходство. «Если соглашается она, –
