Мамма не слушала. Она уставилась во тьму ночи, погруженная в мысли. Вечер прошел совершенно иначе, чем она надеялась. Весь дом стоял на ушах, а девочки отдалились друг от друга сильнее, чем когда-либо.
– Мамма? – позвала Дора, прикоснувшись к ней.
Мамма вернулась в реальность. Подошедшая Дора смотрела на нее с беспокойством.
– Дорогая, сходи, посмотри, спит ли Люсиль. Если спит, не буди ее. И помоги мне подняться. Я так устала. Пойду в свою комнату. Сердце колотится, как у кролика. Я просто без сил.
– Мамочка? Это я.
Харпер сидела на кровати в их с Дорой комнате. Подушка была тонкой, матрас – жестким, а розово-голубое лоскутное одеяло – потрепанным и старым. Совсем не похоже на шикарно обставленные интерьеры дома ее матери в Хэмптонсе. Внезапно Харпер почувствовала себя одиноко. Ей захотелось оказаться на восточном побережье, подальше от Юга, подальше от всех, кто мог проткнуть тщательно выстроенную ею раковину. Харпер посмотрела на экран ноутбука, приносящего утешение постоянной связью с огромным, безликим миром.
– Я увидела, что ты звонила.
– Да, – подтвердила Джорджина из Нью-Йорка. – Вообще-то я звонила два раза. У меня ужасные новости.
Харпер напряглась.
– Что такое?
– Мамочка упала и сломала бедро.
Харпер открыла глаза и повалилась на бок.
– О, нет. Какой кошмар. Когда?
– Вчера. Она в больнице, в ужасном состоянии.
– Бедная бабушка. Как это случилось?
– Она собиралась ехать в Хэмптонс и упала с лестницы. Думаю, нам еще повезло.
– Значит, в Хэмптонс она теперь не приедет?
– Конечно, не приедет.
Харпер покраснела и закрыла глаза.
– Конечно. Какая глупость. Я просто…
Она не знала, зачем это сказала. Это был бессмысленный комментарий, из тех, что люди говорят в напряженные моменты. Ее мать не терпела дураков и глупости.
– Нужно, чтобы кто-то был с ней, когда она вернется из больницы, – продолжала Джорджина. – Поэтому, дорогая, ты как можно скорее отправишься в Англию.
– В Англию? – воскликнула изумленная Харпер.
– Да, – нетерпеливо подтвердила мать. – Мамочке нужен кто-нибудь рядом. Семейная поддержка.
– Может, ты поедешь? Она обрадуется тебе больше, чем мне.
– Конечно, я бы поехала. Но мне придется ехать в Хэмптонс. Там назначено столько встреч, что я уже не смогу отказаться.
– Но моя работа…
Тон матери становился все более раздраженным. Харпер живо представила ее за рабочим столом, несмотря на поздний час. Волосы убраны назад, на носу двухфокусные очки. Она спешит, хочет поскорее разобраться с этим вопросом и уйти без лишних споров.
– Ты работаешь на меня. Твоя работа – делать то, что я говорю. А я хочу, чтобы ты отправлялась в Англию.
Харпер оторвала трубку от уха. «Твоя работа – делать то, что я говорю». Несмотря на все фантазии, ей пришлось столкнуться с реальностью. Это действительно было точным описанием ее работы.
– А как же проекты, над которыми я работаю? – спросила она. Летом ее ждала вожделенная редакторская работа.
– Я отдам их Нине.
– Но она этим не занимается.
– Она готова к повышению. Думаю, она справится. Я довольно давно за ней наблюдаю. Для нее это станет отличной возможностью.
Нина была умной и привлекательной ровесницей Харпер. Она не скрывала, что мечтает стать редактором, и использовала любую возможность. Харпер уже завидовала объему работ, которые Джорджина давала Нине в последнее время, несмотря на аналогичные просьбы Харпер. Харпер устала выполнять обязанности, более подходящие личному помощнику ее матери – исполнять поручения, договариваться о встречах, подготавливать письма.
– Почему бы не отправить к бабушке Нину?
– Не умничай, – разозлилась Джорджина. – Ты провела в той компании всего несколько дней, а уже стала хамкой. Ненавижу, как они на тебя влияют. Ты всегда возвращалась с Острова Салливана самовольной и глупой. Уходило несколько недель, чтобы вернуть тебя в нормальное состояние.
– Это неправда, – возразила Харпер, но в глубине души она помнила самоуверенность, возникавшую после пребывания у Маммы. Она была переполнена впечатлениями после дикой беготни по острову, игр в пиратов, наблюдениями за природой и, конечно, моря. Летом никто не обращал внимания на голые коленки, не вспоминал про расписания, и можно было проболтать всю ночь.
– Думаю, поездка в Англию к бабушке Джеймс пойдет тебе на пользу, – добавила Джорджина.
– Я не ребенок, мама, – вспылила Харпер. – Не нужно учить меня манерам.
– Спорный вопрос, – отозвалась Джорджина. – Но сейчас мне не до этого. Я хочу, чтобы ты вылетела прямо из Чарльстона. Свяжись с моим агентом. Об одежде не беспокойся. Купишь все необходимое в Лондоне. Мамочку должны выписать послезавтра.
Харпер сглотнула и ответила:
– Нет.
Повисла пауза.
– Прости, что?
Внутри у Харпер все похолодело. Она вздохнула и повторила:
– Нет. Я не поеду в Англию. Думаю, ехать должна ты. Она твоя мать.
Еще более долгая пауза.
– Харпер, я хочу, чтобы ты вылетела завтра, ясно?
– Нет.
Харпер снова почувствовала себя вздорным ребенком, кричащим и топающим ногами. Только ребенком она больше не была, и ставки были гораздо выше.
– Ты ведешь себя глупо. Я этого не потерплю. Я твой начальник и даю тебе распоряжение.
Слова повисли в воздухе, поднимая все новые вопросы. Харпер понадобилось время, чтобы осознать, переварить и принять сказанное. Она закрыла крышку ноутбука. Когда она заговорила, голос был на удивление спокойным.
– Возможно, тебе не стоит быть моим начальником. Возможно, стоит стать просто матерью.
Очередное долгое молчание.
– Можешь отдать мою работу Нине, – сказала Харпер. – Она отлично справится.
– Ты подаешь в отставку?
– Да, как твой помощник. – Харпер тихо засмеялась. – Нет, как твоя дочь.
– Не вижу тут ничего смешного.
Харпер удивилась бы, если бы мать отнеслась к ситуации с юмором.
– Не думай, что ты можешь вернуться в мою квартиру и бездельничать, – в сердцах предупредила Джорджина.
– Ну, тогда я могу пожить в Хэмптонсе.
– Не можешь. Он занят большую часть лета.
– Поняла, – ответила Харпер.
Она все поняла. В конце концов, поняла.
Карсон утратила чувство времени. Она могла сказать одно: было поздно. Она поняла это по высоко поднявшемуся в небо месяцу. Она сидела на краю пристани, болтая в воде ногами.
– Молодец, Мамма, – пробормотала она.
Внутри дома Харпер, ругаясь, как матрос, бросала одежду в свой дорогой чемодан, объявив, что никогда больше не вернется в этот роман Фолкнера. Карсон не знала, куда ушла Дора. Мамма пряталась у себя в комнате. Карсон протянула украденную из бара Маммы бутылку водки в сторону полумесяца.
– Смерть… Нет, – покачала головой Карсон. – К черту дам!
Она махнула рукой, чуть не упав в воду. Откуда-то из темноты раздался громкий, пронзительный крик дельфина. Совсем близко. Она улыбнулась и приподняла голову, вглядываясь в воду. Там Карсон увидела большую голову Дельфины, посеребренную лунным светом.
Карсон медленно опустила ладонь, остановившись за несколько сантиметров до Дельфины. Дельфина грациозно дотронулась до руки Карсон, проплывая мимо. Одно маленькое прикосновение, но именно в этот момент родилась крепкая связь, и Карсон знала, что они почувствовали это вместе.
Сзади послышались шаги. Дельфина исчезла под водой, оставив после себя лишь водную рябь.
– Опять разговаривала с дельфином? – послышался сверху голос Харпер. Она спустилась на плавучий причал и встала рядом с Карсон. Потом присела на корточки, заглянула сестре в лицо и мягко спросила: – Ты плачешь?
– Нет, – выпалила Карсон. Ей хотелось, чтобы Харпер просто ушла и оставила ее в покое.
Харпер села рядом с Карсон на причал и опустила ноги в воду. Какое-то время она ими лениво болтала.
– И пьешь, – мягко заметила она, чувствуя страдания Карсон.
– И что?
– Ничего. Мы все наговорили сегодня вечером кучу необдуманных вещей, и теперь я нахожу тебя здесь с бутылкой водки. Что тебя тяготит?
– Тебе-то что? Ты уезжаешь. – Карсон подняла бутылку и с вызовом залила себе в горло жидкость. – Все уезжают.
Харпер не ответила. Она наклонилась и провела пальцами по воде. Причал заскрипел, доски столкнулись друг с другом, заплескалась вода.
– Тебя коснулась семейная болезнь? – спросила Харпер.
Карсон напряглась.
– Болезнь? Ты о чем?
Харпер печально улыбнулась.
– Чудеса генетики. Мы все несем ген алкоголизма. Русская рулетка. Одному попадает, другому нет. Как насчет тебя?
– Не-а, – отмахнулась Карсон. – А насчет тебя? – Вопрос прозвучал скорее от обиды, чем из любопытства.
– Не думаю, – честно ответила Харпер.
Ее готовность обсуждать это открыто, не вынося суждений, изменила отношение Карсон.
– Я тоже, – ответила она, пожав плечом. – Но я люблю иногда выпить. Кто не любит? Это элемент общения.
