но, учитывая отсутствие раздевалок, это ещё и очень удобно.
Внезапно я понимаю, зачем дедушка мог бы взять этот плащ к морю. Когда мы закончили, Адалин восхищается нашими новыми нарядами.
– Вас не узнать! – восклицает она.
Альфи она облачила в чёрные ботинки на шнуровке, серые джинсы, черную футболку и белую куртку-бомбер.
– Ты уверена? – спрашивает он, явно чувствуя себя неуютно в рубашке без воротника.
– Абсолютно! И надень оба ремня, – советует Адалин, протягивая ему один синий, другой коричневый. – Это смотрится круто, и к тому же никогда не знаешь, когда дополнительный ремень может пригодиться.
Альфи соглашается, но только при условии, что сохранит свою тёмно-синюю панаму со значком за заслуги в области атомной энергетики. Эта панама наряду с рюкзаком и Мечом Расплаты – как бы это выразиться? – придаёт индивидуальность его облику.
Уэнсдей от Адалин – образ простой, но классический. На мне высокие кроссовки, чёрные джинсы в облипку, белая футболка и джинсовая куртка. В карманах моих джинсов просто нет места для чего-то большего, чем скрепка, поэтому я осторожно кладу когтянику в карман куртки. Затем Адалин предлагает каждому из нас огромные солнечные очки, как у лётчиков.
– Но ведь мы в помещении, – напоминаю я.
– И это ещё никому не мешало надеть солнцезащитные очки, – говорит она. – А теперь давайте найдём ваш череп.
Глава 20
Если бы меня попросили перечислить основные опасности, которые таит в себе плащ-невидимка, – то есть спросили бы прежде, чем я попробовала облачиться в него, – вероятно, мне в голову пришли бы такие вещи, как споткнуться о собственные ноги, напугать соседского кота или случайно попасть под машину при попытке перейти дорогу.
То, что вам постоянно наступают на пальцы, не вошло бы даже в первую пятёрку.
С другой стороны, откуда мне было знать, что мой первый опыт соприкосновения с чудесами невидимости произойдёт, когда мы с Альфи будем идти, прижавшись щека к щеке под слишком маленьким плащом, словно пара неопытных и неисправимо неуклюжих танцоров танго? Я едва успеваю подавить визг, когда Альфи в тридцатый раз со всей силы наступает мне на ногу своим тяжёлым чёрным ботинком.
– Извини, – шепчет он.
Я бормочу что-то про ботинки пятидесятого размера, и мы, неуклюже шаркая ногами, продолжаем путь через огромную круглую сортировочную камеру в самом центре Химчистки Феи Стирки.
Мы шагаем следом за Адалин. Златокрылая фейри идёт прогулочным шагом по контролируемому хаосу сортировочной камеры. Из-за магии плаща-невидимки снаружи всё кажется серым и мрачным. Или же всему виной солнцезащитные очки.
– Похоже, вашего друга перевели в старый отдел, – бормочет Адалин. – Один из древнейших. Это место существует со времён Первой Эпохи.
Она отступает в сторону, чтобы её не раздавила огромная тележка, полная трусов в горошек, которую толкает измученного вида фейри с серебряными крыльями и волосами цвета осенних листьев. Как только тележка проезжает мимо, Адалин ведёт нас дальше по коридору.
Изумлённо вытаращив глаза, мы с Альфи плетёмся за ней. Вокруг нас повсюду фейри, и все они заняты работой: драят полы, развешивают трусы, штопают носки и джемперы, пришивают дополнительные карманы и искусно подгибают края.
Адалин останавливается перед высоким арочным проёмом, сложенным из отёсанных вручную камней, скреплённых известью.
– Вот он, – бормочет она.
Я читаю знак, вырезанный на древнем замковом камне в верхней части арки.
– Это шутка? – шепчу я.
Адалин пожимает плечами:
– Вся система автоматическая, так что я не могу быть уверена. Но ваш парень подходит под описание. Я снова смотрю на знак. Даже в подрагивающей серой дымке плаща-невидимки выцветшие за тысячелетия буквы не вызывают сомнений.
На всякий случай читаю ещё раз, чтобы убедиться:
ВРЕДНЫЕ НЕМЁРТВЫЕ СУЩЕСТВА
– Это точно наш Брюс, – говорит Альфи.
Адалин прислоняется к стене рядом с аркой и достаёт из-за уха зубочистку.
– Насколько я знаю, – шепчет она, – этим отделом никогда не пользовались. Но я слышала кое-какие истории. Там может быть опасно.
– Опасно? – растерянно уточняет Альфи.
– Я бы с радостью пошла с вами, – говорит Адалин, – но…
Она косится золотыми глазами на стоящую рядом фейри в белоснежном костюме. У той на груди приколот значок с надписью аршинными буквами: НАДЗИРАТЕЛЬ. И она наблюдает за Адалин, скрестив руки на груди, словно высокая сварливая статуя.
– Ничего страшного, – говорю я ей. – Дальше мы как-нибудь сами.
Адалин едва заметно кивает и суёт зубочистку в рот.
– Будьте осторожны, хорошо?
– Спасибо, Адалин, – говорю я. – Мы перед тобой в огромном долгу.
– Не говори глупостей, – улыбается Адалин. – Ещё увидимся!
Её золотые крылья трепещут, и она улетает, кружась в воздухе, словно розово-зелёноволосая колибри. Её смех снова доносится до нас, когда она низко проносится над фейри-надзирательницей, отчего та, забыв про высокомерие, вынуждена присесть и испуганно втянуть голову в плечи.
Мы, шаркая ногами, проходим в дверной проём. По мере того как мы движемся по коридору, белый кафельный пол в вестибюле уступает место грубо высеченным гранитным плитам. Стены меняют цвет с белоснежно-белого на мозаику из серых и кремовых камней.
Как только мы скрылись из виду, мы убираем плащ-невидимку и наши солнечные очки в рюкзак Альфи. Теперь кольцо сидит на моём пальце. Один тот факт, что мы его вернули, вселяет в меня странную уверенность.
Коридор, извиваясь, уходит в темноту. Факелы в железных скобах на стенах волшебным образом загораются, как только мы приближаемся к ним, а когда проходим мимо, тут же гаснут.
– Странная прачечная, – говорит Альфи.
Я киваю:
– Адалин же сказала, что она очень древняя.
Коридор заканчивается глухой стеной, сложенной из таких же камней. Тут тоже есть арка, похожая на ту, что служила входом сюда, но эта заложена твёрдой плитой. Небольшая табличка рядом гласит:
ВНИМАНИЕ!
Содержимое этой фуллоники защищено временны́м замком. Неспособность открыть её в течение отведённого времени может привести к НЕМИНУЕМОЙ ГИБЕЛИ.
Приносим извинения за причинённые неудобства.
Я хмурю брови:
– Фуллоника?
Глаза Альфи лезут на лоб:
– Неминуемая гибель?
Где я раньше слышала слово «фуллоника»? Оно щекочет глубины моего разума, но я не могу найти ответ. Возможно, потому, что всё, о чём я могу сейчас думать, – это «НЕМИНУЕМАЯ ГИБЕЛЬ». Вот вам и вся уверенность.
Рядом с дверью из щели в полу торчит железный рычаг высотой мне по пояс.
– Как ты считаешь?.. – спрашиваю я Альфи.
Альфи смотрит на меня:
– В смысле, там ли Брюс? Открой – и узнаешь.
Я хватаю рычаг и дёргаю его. На мгновение тот сопротивляется, как будто заржавел от столетий безделья, затем с лязгом падает вперёд. Из-за стены доносится приглушённый лязг цепей,
