улыбаюсь:
– Зато ты решил задачку с кувшином! Это ещё круче.
Внезапно в темноте хранилища вспыхивают два огонька.
– Почему вы так долго? – спрашивает знакомый голос. – Обслуживание номеров здесь полный отстой.
Брюс!
Хотела бы я сказать, что это радостное воссоединение добрых друзей, что мы обнимаемся и вокруг нас порхают бабочки, а на заднем плане нежно играют арфы. Но ничего подобного не происходит. Вместо этого Брюс отпускает несколько язвительных комментариев по поводу отсутствия у меня бровей, на что я не менее язвительно отвечаю, что у него вообще лица нет.
– По крайней мере, я чистый, – в отместку говорит Брюс.
Я решаю не упоминать ярко-оранжевую наклейку «ПОСЕТИТЕЛЬ», которая всё ещё приклеена на его лбу.
– Никогда не думал, что окажусь в фуллонике, – говорит он. – Фу!
Я беру Брюса под мышку. Мы вылезаем из хранилища и спешим к дверному проёму. Но не прошли мы и половину пути, как из коридора доносится топот, и в комнату врывается отряд солдат.
– Эй, вы куда? – спрашивает их предводитель.
Моё сердце ухает вниз, как постамент сквозь пол. Это капитанша фейри.
– Шнуки-тыковка, – холодно говорит Брюс. – Мы встретились снова.
– Молчать! – рявкает Шнуки. – Вы все арестованы. Снова. – Она поворачивается ко мне: – Отдай мне череп!
Моя голова раскалывается от боли, руки так болят, будто я провела двадцать поединков с пещерным тигром. Но я не намерена снова терять Брюса после всего, через что мы прошли, чтобы отыскать его.
Эй, я ведь только что наложила заклинание левитации, разве не так? Так что это точно мой момент. Если уж и демонстрировать, на что я способна, то прямо сейчас.
Я призываю на помощь магию и взмахиваю Рубиновым кольцом.
– Червоточина! – приказываю я. – Пустота! Портал! Шлюз!
Ничего не происходит.
Ну давай же! Неужели я не могу открыть один-единственный жалкий межпространственный портал? Я пробую ещё раз.
– Выход! Дверь! Спасательный люк!
По-прежнему ничего.
Я официально худшая ученица в мире. Теперь в придачу ко всему у меня болит ещё и сердце, да и локоть всё ещё саднит после того, как я поскользнулась, грохнулась на пол и едва всё не испортила.
И тут меня посещает идея.
– Альфи! – кричу я. – За мной!
Времени на размышления нет. Мы бежим прямо на Шнуки и её солдат. Она стоит в дверном проёме, отделённая от нас полосой мокрой плитки. Я видела нечто подобное в фильмах и потому без колебаний бросаюсь на пол.
Я знаю, что проскользну. Причём быстро и прямо.
Я юркну прямо под ноги Шнуки и выскользну в коридор, в безопасное место, где вскочу на ноги и побегу дальше. Это будет здорово. Это будет эпично. Об этом будут говорить многие поколения.
Вот только я неверно оцениваю угол, потому что вместо того, чтобы проскользнуть под ногами капитанши-фейри, я врезаюсь в стену рядом с ней. Альфи теряет равновесие и на бегу врезается в меня, как железная гиря.
Уф-ф, как больно. От удара из моих лёгких как будто вышибает весь воздух. А потом следует настоящая потеря. Шнуки выхватывает череп из моих рук.
– Брюс! – кричу я.
Альфи поднимается на ноги и помогает мне встать.
– Это был хороший план, Уэнсдей, – говорит он. – Мы сделали всё, что могли.
Я киваю и втягиваю в раздавленные лёгкие воздух. А потом меня посещает вопрос… Почему нас ещё не заковали в цепи?
– Готова, Ученица? – спрашивает Шнуки.
Что? Я смотрю вверх. Передо мной Шнуки, но не такая, какой я видела её раньше. Она держит Брюса в одной руке, и её глаза светятся. Светятся тем же характерным оранжевым огнём, какой обычно горит в глазницах Брюса.
Капитан Шнуки поворачивается к своим солдатам.
– Свободны, – говорит она, щёлкая пальцами. Высокие, белые, как лёд, солдаты поворачиваются на пятках и строем уходят прочь. Шнуки подмигивает мне и напевает первую строчку из песни «Знавал я когда-то бродячего мага».
– Брюс! – восклицает Альфи. Потому что наверняка это он. Никто другой не может быть таким вредным.
– Он самый, – говорит Шнуки и, всё ещё держа череп, кланяется. – Молодец, Ученица.
– И Альфи, – говорю я. – Он тоже хорошо поработал.
Я украдкой улыбаюсь моему другу. Его белая куртка-бомбер теперь в жёлтых пятнах, как и моя белая рубашка, и мы оба липкие и все в синяках. Но мы живы.
Брюс-череп клацает зубами, а Брюс-капитанша говорит:
– Молодцы вы оба. Но следующий шаг будет не таким лёгким. Мы отправляемся в Башню Теней.
– У нас в запасе ещё два часа четыре минуты! – радостно сообщает Альфи.
Ой-ой.
Капитан Шнуки поворачивается ко мне:
– Могу я одолжить это кольцо?
Я отдаю его ей. Брюс-капитанша-фейри надевает Рубиновое кольцо на палец. Взмахом руки она вызывает чернильно-чёрную пустоту и возвращает кольцо мне.
– Шагай бодрее, Ученица, – говорит она, и её глаза всё ещё горят.
Затем она протягивает мне череп, и оранжевый свет в её глазах гаснет. Она моргает и растерянно смотрит на меня.
– Эй, погоди!
– Нет, спасибо, – говорю я с улыбкой. Затем прижимаю Брюса к себе, хватаю Альфи за руку, и мы вместе прыгаем в пустоту.
Глава 23
Когда я выхожу из пустоты, первое, что меня поражает, – это запах. Он густой, горький и просто омерзительный – словно кто-то сложил костёр из старых покрышек, использованных подгузников и симпатичных котят.
Стоящий рядом со мной Альфи как будто чем-то подавился. Предполагаю, он, как и я, изо всех сил старается не расстаться со своим последним обедом.
Который, кстати, состоял всего из одной самсы и пары сэндвичей с мёдом и тахини. И по ощущениям мы съели их полжизни назад. Не воняй это место так сильно, я бы уже умирала от голода.
Мы стоим на холме из колотого камня и смотрим на широкую долину. В свете полумесяца над головой видно, как к полуночному небу поднимаются толстые столбы смога. Долина, простирающаяся внизу, мерцает десятками тысяч костров, и каждый из них наполняет горячий воздух зловонным дымом.
– Гоблины, – рычит Брюс. – Клянусь семью камнями! Эх, будь у меня моё тело, я бы показал этим подонкам, что к чему.
Мы с Альфи недоуменно переглядываемся. С тех пор как Брюс завладел разумом капитанши фейри, его стало не узнать. Он буквально горит ярким пламенем. Его глазницы пылают, как пара оранжевых костров. И к слову о капитанше фейри…
– Брюс, – говорю я, осторожно ставя череп на ближайший валун. – Ты ведь не будешь постоянно… ну ты понимаешь…
Я в нерешительности. Ведь тема, похоже, деликатная.
– Этот фокус со вселением
