– Эйден… Хватит…
Его грязные разговоры провоцируют ту часть меня, о существовании которой я никогда не думала.
Его грубые слова станут моей погибелью.
Это будет моим проклятием.
Моим нисхождением в Ад.
Нет, если я смогу это остановить.
Я кладу дрожащую руку ему на грудь и вздрагиваю от сводящего с ума сердцебиения под горячими, твердыми мышцами.
Он выглядит таким собранным и контролирующим себя, что я никогда не думала, что его пульс может быть таким… неустойчивым. Почти таким же неконтролируемым, как мое собственное сердцебиение.
– Я не могу остановить свои фантазии, сладкая, – он обхватывает своей рукой мою, что лежит на его сердце – его черном, очень черном сердце. – Но я не расскажу тебе об остальных, знаешь почему?
Я один раз качаю головой.
Он отдергивает мою руку от своей груди, словно я обжигаю его.
– Потому что ты не готова к этому. Но вот что я тебе скажу… – Он наклоняется, чтобы сипло прошептать: – Ты вкуснее, чем любая гребаная фантазия.
Глава 15
Проходит несколько дней.
Неважно, как сильно я хочу, чтобы все вернулось на круги своя, этого не происходит.
С того дня в кафе Эйден не переставал писать мне каждый вечер и каждое утро.
Первые сообщения пришли в тот же день, когда я смотрела «Нат Гео» с дядей Джексоном.
Эйден: Что у тебя на ужин?
Эйден: У нас была паста, но ты – единственное, что я попробовал сегодня на вкус. Я не могу перестать думать о моих пальцах внутри тебя, о твоих стонах. Жаль, что у меня не получилось как следует распробовать тебя и засунуть язык в твою тугую киску.
Эйден: В следующий раз я это исправлю, сладкая.
У меня едва хватило голоса, чтобы пробормотать «спокойной ночи» дяде и убежать в свою комнату.
Он отправлял подобные грубые сообщения каждый вечер, а иногда и по утрам.
Я несколько раз назвала его психом. А еще безумным. Но это только усилило его религиозное отношение к его сообщениям.
Придурок.
Мы с Ким обедаем в саду за домом. Перед нами стоит салат, и мы смотрим на высокие сосны вдалеке, пока она рассказывает о своей последней просмотренной корейской мыльной опере в мельчайших подробностях.
– Ты заметила кое-что странное? – спрашиваю я, когда она заканчивает свой пересказ.
– Например? – Она жует огурец.
– Например, тебя больше никто не обзывает. Даже Адам, самый большой хулиган из всех хулиганов, прошел мимо тебя этим утром, не сказав ни слова.
Она улыбается, ее мятного цвета волосы развеваются на ветру.
– Мой новый образ шокирует их до чертиков.
Как бы мне ни нравилась ее новая уверенность в себе, я не думаю, что это так. Ее новый внешний вид не помешал Сильвер и ее ручным болонкам издеваться над ней в начале учебного года.
– Тебе не кажется странным, что все изменилось с тех пор, как Эйден утешил тебя перед всей школой?
Если их король проявил к ней интерес, они подпишут себе смертный приговор, если побеспокоят ее.
Это Эйден. Те, кто на его стороне, живут на Небесах, но остальные гниют в Аду.
– Ну да. – Выражение ее лица меняется на что-то нечитаемое, прежде чем она поднимает брови. – Может быть, тебя тоже стоит кому-нибудь утешить, чтобы он прекратил доставать тебя?
– Ким! – я ударила ее по плечу.
– Что? Используй их, пока можешь, Элли.
– Это то, чем ты занималась с Эйденом? Использовала его?
Она приподнимает плечо.
Ким не из тех, кто использует людей. Боже. Я словно больше не знаю свою лучшую подругу.
– Ты же понимаешь, что Эйден Кинг не из тех, кого можно использовать, да? – Я тыкаю вилкой в дно своего контейнера. – Он в мгновение ока раскусит твои манипуляции.
– Может быть, мы используем друг друга. – Она ставит контейнер рядом с собой и с хрустом откусывает кусок от красного яблока.
Может быть, мы используем друг друга?
Что, черт возьми, это должно значить?
– Кинг провел такую отличную игру в субботу. Ты бы видела, какой гол он забил. – Ким заливается краской. – С тридцати метров, ты можешь в это поверить?
Я делаю паузу, играя со своей едой.
– Ты ходила на игру «Элиты»?
– Э-э, да? Я же говорила тебе, что собираюсь куда-нибудь в субботу.
– Я думала, что у тебя был семейный ужин. – Мои губы кривятся. – И я думала, что ты перестала ходить на их игры.
– Мне захотелось пойти, – она пожимает плечами. – И я так рада, что сделала это, Кинг был чертовой звездой. Такой яркий и ослепительный. Я не могу поверить, что он до сих пор не играет в Премьер-лиге, как его кузен.
– Ким! – У меня пересыхает в горле, когда я смотрю на нее с выражением, которое должно быть похоже на ужас. – Ты себя слышишь? Прямо сейчас ты боготворишь гребаного Эйдена Кинга.
– Что? Он играет как бог. Ты не можешь этого отрицать.
Да, не могу. Вот почему я отказываюсь сосредотачиваться на нем, пока он играет.
– Но Ксандер играл дерьмово. – Накрашенные розовым губы Ким кривятся. – Гребаный псих чуть не получил красную карточку за то, что так сильно атаковал соперника, что чуть не выбил ему зубы. Но Кириан все равно не затыкался из-за него, ты можешь поверить в это дерьмо?
Младший брат Ким боготворит Ксандера, и это всегда выводило ее из себя.
– Он всего лишь ребенок.
– Он мой младший брат, а не его. Гребаный засранец.
Затем она приступает к полному пересказу игры. Это обычное дело, но на этот раз я замечаю восхищенный тон, когда она говорит об Эйдене. Или, может быть, она всегда так о нем говорила, и я была слишком глуха, чтобы услышать.
Меня сейчас вывернет наизнанку.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь остановить ее, над нами нависает тень.
Я резко поднимаю голову и вижу, что Ронан ухмыляется нам сверху вниз как идиот.
– Чего ты хочешь? – огрызаюсь я.
– Расслабься, Отмороженная. – Он садится рядом с ошеломленной Ким, очаровательно улыбаясь. – Я пришел с миром.
Миром? Он, должно быть, издевается надо мной.
Я рыщу взглядом за его спиной и за деревьями, ожидая, что Дьявол выйдет поиграть.
Ничто не может убедить меня в том, что это не очередная игра Эйдена.
Я скрещиваю руки на груди.
– С каких пор ты разговариваешь с нами, Ронан?
– С тех самых как узнал, что Ким – моя фанатка. – Он улыбается ей, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. – Почему ты никогда не показывала этого раньше, chérie?[7] Тебе не обязательно скрываться.
– Я не скрываюсь. – Она улыбается, делая вид, что расслабилась. – Мне нравится командная игра «Элиты». Коул – идеальный капитан. Эйден – лучший нападающий, а ты – один из лучших полузащитников в чемпионатах школы.
– Поправка. Я не один из лучших. Я лучший, Кимми.
– Самый лучший!
Они ведут долгий разговор о нескольких футбольных матчах, сыгранных «Элитой» в этом сезоне и прошлогоднем чемпионате.
Ронан Астор и Ким сближаются.
Черт возьми. Кто-нибудь, убейте меня.
Я захлопываю крышку своего контейнера с силой, привлекающей их внимание.
– Ты закончил?
– Bah alors[8], Отмороженная. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе быть спокойнее?
– Я буду совершенно спокойна, когда ты будешь как можно дальше от нас.
Ким хмурится.
– Это невежливо, Элли.
Невежливо? Неужели она не понимает, что он играет в какую-то игру? Должно быть, Эйден втянул его в это.
– Неудивительно, что он так одержим, – бормочет Ронан, прежде чем улыбнуться Ким, полностью игнорируя меня. – Как насчет того, чтобы перестать быть тайной фанаткой и прийти на одну из моих вечеринок?
Глаза Ким чуть не вылезают из орбит.
– Кто? Я?
– Я выиграю соревнование по выпивке ради тебя, Кимми.
– Ты сделаешь это? – она почти кричит.
– Я сделаю все что угодно для наших фанатов. – Он подмигивает, проводит костяшками пальцев по ее руке, прежде чем встать и посмотреть на меня. – Ты тоже можешь пойти, если сыграешь мне одну из сцен.
