Эйден и Ксандер были близки столько, сколько кто-либо помнит. Никто бы и представить себе не мог, что они ополчатся друг против друга.
Этот бой может стать событием года.
Коул и Ронан – первые, и единственные, кто осмеливается приблизиться к ним.
Коул пытается схватить Эйдена, но тот подобен быку. Он отталкивает его и снова бросается на Ксандера. По знаку капитана к ним присоединяются остальные члены футбольной команды. Требуется несколько человек, чтобы помешать Эйдену и Ксандеру убить друг друга.
Два учителя и тренер Ларсон ускоряют шаг, заходя внутрь, а за ними следует… Ким.
Она позвала учителей?
Тренер выглядит взбешенным, когда приказывает футбольной команде оттащить Эйдена и Ксандера в дисциплинарный кабинет.
Между студентами вспыхивает неконтролируемый ропот. Даже два учителя, похоже, ошеломлены тем, что Эйден и Ксандер подрались.
КЭШ – это не та школа, где устраивают драки. Это место полно элиты и академически образованных людей. Статус, оценки и деньги – это единственное, что имеет значение здесь.
Насилие никогда не было чем-то таким, о чем руководству приходилось беспокоиться. Особенно от двух звезд футбольной команды.
Направляясь к выходу, Эйден проходит мимо меня. Моя кожа наэлектризовывается от резкого контакта. Я вжимаюсь в стол, дерево впивается мне в спину, когда его жесткий, металлический взгляд падает на меня.
Уголок его левого глаза подрагивает, когда он останавливается передо мной. Горячее, тяжелое дыхание касается моего лица, когда он шепчет:
– Ты за это заплатишь.
* * *
Эйден и Ксандер не возвращаются в класс на второй урок.
Инцидент в кафетерии становится темой всеобщих сплетен.
На меня постоянно бросают странные взгляды, но никто не осмеливается заговорить со мной.
Всеобщая теория заключается в том, что Эйден и Ксандер получат дисциплинарные взыскания, которые могут включать временное отстранение от игры.
Мне трудно поверить, что тренер Ларсон позволит КЭШ забрать двух своих звездных игроков, но руководство строго относится к любым проявлениям насилия.
В моей голове роятся мысли. Я хотела отомстить и причинить ему боль, как Эйден причинил мне, но я не такой человек. Мне не нравится причинять боль другим.
Даже если они монстры.
Во время занятий невозможно сосредоточиться. Я продолжаю наблюдать за входом, ожидая возвращения Эйдена и Ксандера. День заканчивается, но никто из них так и не появляется.
Мы с Ким выходим из класса вместе в полном молчании. Она бросала на меня свирепые взгляды с самого обеда, но я была слишком измотана, чтобы обращать внимание на ее капризность.
Когда мы оказываемся на парковке, Сильвер и две ее болонки преграждают нам путь.
О, да ладно тебе.
Она последний человек, с которым мне хочется разговаривать в этот дерьмовый день.
Она постукивает своими дизайнерскими туфлями по земле, глядя на меня сверху вниз, как будто я ее горничная.
– Кем, черт возьми, ты себя возомнила, Отмороженная? Ты ничтожество, так что перестань пытаться кем-то стать.
Я стискиваю зубы, но предпочитаю не обращать на нее внимания.
Никогда не давайте хулиганам того, чего они хотят.
– Тебе следует вернуться в свой замороженный за`мок! – кричит мне в спину одна из подруг Сильвер.
– Заткнитесь, пока она не устроила вам снежную бурю, – рычит на них Ким.
Я тяну ее за руку к ее машине.
– Они того не стоят.
– Что ж, придется прибрать за тобой, – говорит Сильвер позади меня спокойным, самодовольным голосом, который выводит меня из себя.
Я не хочу знать, что она хочет сказать, но я также не буду бежать к машине и показывать ей свою спешку.
– Поскольку Кинг напряжен, мне придется навестить его, чтобы расслабить, – продолжает Сильвер.
Я плюхаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю дверцу сильнее, чем намеревалась.
Мое дыхание хриплое и неровное, а в ушах звенит, как будто кто-то дал мне пощечину.
Расслабить его.
Кого волнует, кто его расслабляет, черт возьми?
Я рада, что Ким заводит машину в тишине. Мой гнев вспыхивает, когда Сильвер одаривает меня самодовольной улыбкой и машет своим телефоном, на котором высвечивается красноречивое «Кинг».
Он звонит ей.
Эйден звонит ей.
Вся поездка домой проходит в пугающей тишине.
Несмотря на тяжесть, давящую мне на грудь, я ненавижу напряженную атмосферу между мной и Ким.
Я тереблю лямку своего рюкзака.
– Что случилось, Ким?
Она бросает на меня строгий взгляд, прежде чем снова сосредотачивается на дороге.
– Это я должна спросить тебя. После двух лет, когда ты отмахивалась от парней, ты вдруг заинтересовалась Ксандером?
Я моргаю.
– Ксандер меня не интересует.
– Значит, ты просто держала его за руку напоказ? Ты впервые за много лет вошла в кафетерий с Ксандером напоказ? – Ее губы дрожат. – Подожди. Ты… ты что-то чувствовала к нему все это время?
– Ни в коем случае.
– Тогда в чем дело? Ты же знаешь, он издевался надо мной много лет! Я уверена, что в каком-то кодексе дружбы написано, что ты не можешь встречаться с обидчиком своей лучшей подруги.
Я недоверчиво смотрю на ее покрасневшие щеки. Быть рациональной стороной прямо сейчас чертовски сложно.
– А разве в кодексе дружбы не сказано, что ты не должна обнимать обидчика своей лучшей подруги и плакать у него на груди? Позволяет ли он тебе вести себя с ним дружелюбно, когда мне явно от этого не по себе?
Губы Ким приоткрываются, когда она нажимает на тормоза, останавливая машину на обочине дороги. Водитель задней машины кричит и сигналит, но она не обращает на него внимания и маниакально стучит по рулю.
– Так вот в чем все дело? Ты мстишь из-за этого?
– Я не собираюсь мстить.
– Что дальше? – ее глаза наполняются слезами. – Это Ксан, Элли. Ты не можешь быть с ним… пожалуйста.
– Я не с ним. Это лишь игра на публику, чтобы остановить издевательства. Разве ты не говорила мне пользоваться шансом, пока могу?
– Оу.
В машине воцаряется тишина. Я смотрю из окна на детей из детского сада, переходящих улицу.
– С Кингом все не так, как ты думаешь. – Голос Ким смягчается.
– Разве ты не видишь, что он встает между нами, Ким? – Мой голос дрожит.
– Я этого не допущу. Я не идиотка, как только я получу нужную мне информацию, я все оборву.
– Какую информацию?
Она возвращается к постукиванию по рулю.
– Я скажу тебе, когда буду уверена. Суть в том, что я обещаю никогда не причинять тебе боль, Элли. Ты видела меня, когда я была невидимкой, и я никогда этого не забуду.
Я смотрю на нее, и слезы мешают мне видеть четко.
– И я бы никогда не причинила тебе боль, Ким. Ты – лучшее, что случилось со мной с тех пор, как я поступила в эту богом забытую школу.
Ким бросается ко мне в объятия. Я обнимаю ее, вдыхая мягкий цветочный аромат. Я не знала, что нуждалась в объятиях, пока она не предложила их.
Когда она отстраняется, ее глаза смотрят в сторону, прежде чем встретиться с моими.
– Почему Ксандер попросил тебя стать его подставной девушкой?
– Я не уверена, но я думаю, что это его месть за то, что Эйден обнимал тебя на прошлой неделе, и за все внимание, которое он уделял тебе с тех пор.
Ее губы приоткрываются, и она сдерживает улыбку.
– Правда?
– Почему у тебя такой счастливый голос?
– Неправда! – Она крепко сжимает губы.
– Еще какая! – Я тычу пальцем ей в бок.
Она ерзает и фыркает, пренебрежительно махнув рукой.
– Значит, ты и Кинг, да?
У меня сжимаются легкие при упоминании его имени.
– Что «я и Кинг»?
– Да ладно тебе, Элли. Всегда такой спокойный Кинг впервые полез в драку из-за тебя.
Я качаю головой.
– У него просто есть некоторые проблемы с Ксандером.
– Ага. У него были проблемы с тем, что Ксандер прикасался к тебе. Я никогда не видела, чтобы он терял контроль, даже когда умерла его мать.
