голову: «А Бенедикт не стал приезжать?»
-У него короткие каникулы, - Майкл развел руками. «Он с дядей Джованни их проводит. Франческо
в Лидс уехал, по делам, им все веселее будет. Питер там конечно, Мартин, Сидония…Он с ними
отпразднует, Марта-то до сих пор в Америке».
-Папа мне говорил, - Майкл смотрел на нежный румянец на ее белых щеках.
Голова Элизы была не прикрыта, светлые пряди спускались на нежную шею, она была в закрытом,
простом, но изящном платье - голубовато-зеленом, как морская вода. «Говорил, чтобы я не робел.
Господи, дай мне сил ей все сказать, я с осени все это пытаюсь сделать. Вот уж точно - под землей
легче».
Элиза услышала ласковый голос матери: «Он надежный человек, доченька. И любит тебя, поверь.
Хватит тебе вдоветь, нехорошо человеку одному жить. За ним как за каменной стеной будешь».
Мать затянулась сигаркой, - они стояли на кованом балконе квартиры и добавила: «Сестра твоя
замуж вышла, и ты не сомневайся. Или не нравится он тебе? - Марта внимательно взглянула на
дочь и заключила: «Нравится. Покраснела ты. Так чтобы повенчалась, как я из Америки вернусь, к
весне».
Гудел, играл огонь в камине, потрескивали дрова, они молчали. Майкл, отставив бокал, проведя
рукой по своим темным, с проседью волосам, тихо сказал: «Кузина Элиза…Я давно, давно
собирался, и вот, сейчас…»
Она кивнула и, не успев опомниться, оказалась в его объятьях. «Я уже и забыла, - шепнула Элиза, -
забыла, как это, Майкл…»
-Мы вспомним, любовь моя, - ответил ей Майкл. «Вспомним, обещаю тебе». Он, на мгновение,
увидел перед собой дым из фабричных труб, висевший над крышами Лидса: «Нет, тогда, все было
не так. Тогда я не любил. А теперь…».
Они проснулись только к полудню - Элиза отпустила слуг на Рождество. Подняв голову с его
крепкого плеча, она ахнула: «Майкл, что это?». Шторы в опочивальне были не задернуты, и Элиза
увидела белый, волшебный свет, что лился из окна.
-Снег, - он уложил ее обратно и обнял стройные плечи: «Снег выпал, пока мы спали. Я сейчас
приготовлю настоящий английский завтрак, принесу его нам в постель, и мы отсюда еще дня два
не встанем. Все равно, - Майкл поцеловал мягкие, розовые губы, - горная школа на каникулах, ты,
как и я, в отпуске, больше нам заниматься нечем. Только, - он стал спускаться все ниже, - вот
этим».
-Завтрак, - томно напомнила ему Элиза, зарываясь под меховое одеяло, гладя его смуглую,
сильную спину.
-Вот этим, - весело сказал Майкл, на мгновение, оторвавшись от нее, - и буду сыт, любимая.
Они гуляли в Люксембургском саду, катались на коньках, - ударил мороз, и в Булонском лесу
залили каток, покупали свежие устрицы, Элиза пекла бретонские блины. Майкл, уезжая обратно в
Мон-Сен-Мартен, поцеловал ее: «На Пасху, как мне обещали в посольстве, здесь будет
англиканский священник, так что поженимся. А пока, - он улыбнулся, - с детьми поговорим».
Жан только рассмеялся: «Мамочка, я только рад. Дядя Майкл замечательный человек, и титул у
тебя тоже будет, только английский. Ты опять фрейлиной станешь?»
Элиза отчего-то покраснела, - они сидели в гостиной на рю Мобийон, - и покачала головой: «Дядя
Майкл ездит, милый. Я с ним буду, конечно, да и потом, - она вздохнула, - принцесса Шарлотта
умерла, да хранит Господь ее душу. Принцесса Виктория еще дитя совсем, ей в ближайшие
пятнадцать лет фрейлины не понадобятся, - Элиза усмехнулась и потрепала сына по русоволосой
голове. «Эта квартира тебе останется».
Когда пошел третий месяц, и сомнений у нее не осталось, - Элиза отправила письмо в Мон-Сен-
Мартен. Майкл сразу же приехал. Стоя на коленях, обнимая ее, он шептал: «Господи, любовь моя,
я и не думал, не ждал…»
-Я тоже не ждала, - Элиза потерлась щекой о его плечо. «А видишь, как вышло. Но ты не бойся,
чувствую я себя отлично…»
-Все равно, - озабоченно сказал Майкл, приникнув лицом к ее руке, - все равно, на Пасху
поженимся, и сразу в Лондон вернемся. Ты ведь уже попросила об отставке?
-Конечно, - Элиза счастливо, глубоко вздохнула и Майкл пообещал: «Вернемся, и будешь отдыхать,
все лето. Ты знаешь, в прошлый раз…, - он не закончил. Женщина, прижавшись к нему, уверенно
ответила: «Все будет хорошо».
-Все и было хорошо, - она приподнялась и посмотрела на спящую дочку. Мать устроилась за бюро
орехового дерева, разложив бумаги. «Джон и Мадлен придут к обеду, - вспомнила Элиза. «Джон -
крестный отец, а мама - крестная мать. Окрестим маленькую, и Мадлен в Озерный Край поедет,
вместе с мамой и тетей Мирьям».
Элиза заснула - глубоким, спокойным сном. Марта, перекрестив дочь и внучку, вздохнула и
опустила голову в ладони.
-Господи, - едва слышно сказала она, - помоги нам. Хоть бы все получилось.
По дороге домой Майкл зашел в церковь святого Георга. Присев, он посмотрел на алтарь:
«Господи, спасибо тебе. Думал ли я…». Он внезапно улыбнулся, вспомнив ласковый голос Элизы,
там, в Париже - за окном сиял белый свет зимы, черепичные крыши были покрыты легким
снегом. Она провела губами по его плечу : «Мне до сих пор кажется, что это моя пуля была, в
Бретани. Хотя и шрама уже не разглядишь».
-Сколько лет прошло, - Майкл стал целовать ее. «Ты мне тогда снилась, вот что. Все вы снились. И
видишь, - он окунулся в ее нежное, такое близкое тепло, - видишь, как получилось, любовь моя.
Теперь мы вместе, до конца наших дней».
-Здесь крестить будем, - подумал он, оглядывая пустую, - утренняя служба уже закончилась, -
церковь. «Потом Марта в Озерный край уедет, к Веронике. И Рэйчел уже там, с тетей Изабеллой,
помогают ей. Там все хорошо пройдет, обязательно».
Он вышел на белокаменные ступени и зажмурился. Августовское солнце было ярким, дул легкий,
теплый ветер и он не сразу услышал веселый голос: «Майкл!»
Отец был в безукоризненном, табачного цвета сюртуке, с кремовым, шелковым галстуком. Майкл,
как всегда, восхищенно вздохнул: «Два года ему до семидесяти. Хотел бы я так выглядеть, в его
возрасте. И дядя Теодор, как в отставку вышел, как под землей не работает больше, - расцвел. А
ему этим годом семьдесят. Шахта старит, конечно».
Майкл увидел темноволосую голову старшего сына. Пожав руку отцу, он строго спросил: «Бен, а ты
что здесь делаешь?»
Он был невысокий, легкий, изящный, в холщовой куртке ремесленника. Юноша, блеснув
лазоревыми, отцовскими глазами, рассмеялся: «Меня отпустили папа, и с отличными оценками. Я
дедушке деловую почту привез, заодно и пообедали. Багаж мой сразу в Кембридж поехал. Как
там? - он кивнул в сторону дома.
-Я ему сказал, ты не обессудь, - добродушно заметил Питер. «Что у него сестренка теперь есть».
-Маленькая? - спросил Бен у отца.
-Вырастет, - уверил его Майкл и подумал: «После крещения с бабушкой в Мейденхед езжай. Там
девочки Корвино, Аарон, твой приятель, кузина Тони, из Америки - вместе веселее. На лодке
покатаетесь, - он потрепал сына по крепкому плечу, - ты же два месяца то в забое сидел, то в
механических мастерских возился».
-Поеду, папа, - кивнул Бен: «Правильно, я никого и не видел еще. Бабушка Марта после Пасхи из
Америки вернулась, я еще учился, а потом сразу в Корнуолл отправился. Господи, - юноша
вспомнил дымы паровозов, запах гари и угля, - скорей бы инженером стать. Только руки отмыть
надо, перед Мейденхедом, - он критически посмотрел на черную кайму у себя под ногтями, -
Аарон-то ладно, ему все равно, но там девчонки…»
-Его светлость и тетя Мадлен сегодня у нас обедают, - сказал Питер, когда они уже подходили к
дому. «Юного Джона приведут. Вроде вернулся он с континента, то ли в Австрии был, то ли в
Германии».
-Пойдем, - обернулся Майкл к сыну, - руки помой и посмотришь на маленькую Мэри. Хотя она
спит еще, наверное, и Элиза тоже.
Питер проводил их глазами. Обведя взглядом изящную переднюю, он хмыкнул: «В Британском
музее галерея Кроу появится, давно пора». Он погладил китайскую вазу: «Дома я немного
оставил, да и потом - дети Мартина в Кантон будут ездить, в Бомбей…, Привезут еще. А Тео
портрет будет в этой новой Национальной Галерее висеть, что король основать хочет».
Мартин в Париже открывал представительство «Клюге и Кроу». Сидония пошла помощницей к
знаменитой мадам Лаваль, одевавшей высший свет. «Дядя Питер, - сказала ему невестка, когда
они с Мартином собирались во Францию, - мы с мамой отменно шьем, но это ведь ателье. Мне
надо научиться работать с клиентками, с персоналом. Юджиния с мужем приезжают, в июне, мы
не заскучаем».
-Посмотрим, что у них выйдет с этим эмпориумом, - пробормотал Питер и прошел в свой кабинет.
Он поцеловал бронзовый затылок жены, что сидела за столом, обложившись бумагами: «Не было
