-Не читают, - согласился герцог.
Он передавал запечатанные конверты Наполеону. Тот, как-то, прогуливаясь по пустынному, серого
песка пляжу, попросил: «Месье Жан, вы потом…- Бонапарт помолчал, - сожгите все. После того,
как я…, - он посмотрел куда-то вдаль.
-Вы меня переживете, - сварливо ответил герцог, - но конечно, я обо всем позабочусь.
В дверь постучали, и Марта ласково сказала: «Я тебе поднос принесла, доченька, а потом Майкл к
тебе поднимется. Пойдем, Джон, сейчас на стол накрывать буду. Тебе все легкое, как обычно,
овощи, салат, вода мальвернская».
Он медленно, задыхаясь, спускался по лестнице. Марта, посмотрев на сгорбленную, в темном
сюртуке спину, покачала головой: «Ничего нельзя. Вино запретили ему, курить - тем более, даже
мясо, - и то, Мадлен говорит, ему хуже делается. И кровью кашляет. Пусть туда возвращается, там
ему легче».
Герцог, будто услышав ее, обернулся. Блеснув светло-голубыми глазами, он тихо рассмеялся:
«Пистолет-то, вы кому отдадите, миссис Марта?»
-Посмотрим, мистер Джон - улыбнулась женщина. Взяв его под руку, она помогла миновать
последние ступени.
Юноши пили кофе в комнате у Бена. Окно было растворено в сад. Маленький Джон, присев на
подоконник, затянулся сигарой: «Поеду с родителями в Брюссель, посмотрю на племянника, а
оттуда - на Святую Елену».
-Далеко, - присвистнул Бенедикт. Он озабоченно посмотрел на свои ногти: «Так и не отмыл до
конца. В Мейденхеде девушки, неудобно все же».
Джон взглянул на цветущий сад. Родители сидели на мраморной скамейке, мать, взяв отца за руку,
что-то говорила. Выпустив дым, юноша заметил: «Кто бы говорил, что далеко, ты уже под землю
спускался. Сейчас парусники быстроходные, не заметим, как туда доберемся». Он почесал
светлые, коротко стриженые волосы: «Давай-ка, эсквайр Кроу, строй нам пароходы. В Америке
уже есть, чем мы хуже?»
-Пассажирские пароходы и у нас есть – хмыкнул Бен. «В Шотландии, даже в Ирландию рейсы
открыли».
-Военные, - коротко сказал Маленький Джон. «За ними будущее. И за теми минами, что папа твой
делает, - он подмигнул другу. «Сам слышал, дядя Теодор рассказывал, что русские нашли способ
удаленно их подрывать. Нам нужны, - юноша стал загибать пальцы, - морские мины, торпеды,
нужен телеграф, в общем, - он потянулся, - работы много».
-А ты откуда знаешь, что папа мины делает? - удивился Бен. «Это же…, - он повел рукой. Джон,
потрогав оправленный в золото медвежий клык, что висел у него на загорелой шее, рядом с
крестом, усмехнулся: «Мне двадцать один год, я уже пять лет всем этим, - он помахал в воздухе
сигарой, - занимаюсь. Я многое знаю, друг мой».
Он помолчал: «Слушай, можно будет с тобой в Мейденхед поехать? Я кузин Корвино и не видел
никогда, они все время в Лидсе, а, когда Мартин венчался, я на континенте был. Хоть отдохну, -
юноша рассмеялся, - перед работой, на лодке покатаюсь».
-А какая у тебя на Святой Елене будет работа? - удивился Бен. «Или ты оттуда дальше?»
Джон потушил сигару: «Моя сестра благополучно нашлась, я не еду в Южную Америку. Да, милый
мой, дальше».
Он соскочил с подоконника, так и не сказав, куда собирается, и пробормотал себе под нос: «Если
там девушки, надо одеться изящней, - Джон подергал рукав своего простого, темного сюртука.
Бен, зевнув, отставил чашку: «Они дети еще, Еве семнадцать, а Диане четырнадцать».
-Тебе самому семнадцать, - поднял бровь Джон, - ты только на второй курс перешел.
Бен рассмеялся: «Я с тех самых четырнадцати лет в забое начал работать, сам знаешь. И каждые
каникулы в шахте провожу. А вообще, - он оживился, - хорошо, что ты едешь, хоть девчонок
развлечешь. Аарон, наверняка, все время в церкви, с преподобным отцом занимается, а я хочу с
дедушкой Джованни и дедушкой Теодором посидеть. Редко когда таких ученых вместе встретишь.
-Развлеку, - рассмеялся Маленький Джон, и они услышали голос бабушки Марты: «Спускайтесь,
милые, мы вам тыквенного пирога оставили».
Когда они сбегали по лестнице, Бенедикт весело сказал: «Каждый раз, как она в Америку ездит,
потом еще полгода тыквенный пирог печет. Или индейку жарит. Там, в Мейденхеде, еще кузина
Тони, внучка капитана Кроу. Бабушка Марта говорила, она шпагу Ворона привезла. Хоть
посмотрим на этот клинок».
У двери столовой Джон расхохотался, показывая крепкие, белые зубы: «Индейка индейкой, а раз
тетя Элиза за твоего папу замуж вышла - ты сейчас бретонских блинов вдоволь наешься, как и я, в
детстве».
-Она уже пекла, - отозвался Бенедикт, - гречневые, очень вкусные.
-Это если один раз, - уверил его старший юноша, и они вошли в столовую.
Заходящее, золотое солнце висело над Темзой. Мирьям, гладя каштановую голову Тони, что
прикорнула у нее на коленях, позвала: «Девочки, милые, пойдемте, уже роса выпала».
Ева и Диана, приподняв подолы черных, простых платьев, шлепали по мелководью. Головы
девушек были укрыты такими же черными чепцами. Мирьям вздохнула: «Даже здесь не
разрешила им траур снять. И Аарон в черном сюртуке ходит».
Рэйчел привезла детей в Мейденхед после Пасхи - когда Марта вернулась из Америки. Еще ничего
не было заметно. Мирьям, осмотрев женщину, - в закрытой на ключ спальне, - ласково сказала:
«Все хорошо идет. Не волнуйся ни о чем, Элиза твоя ровесница, и тоже носит. Тем более, у тебя
уже трое детей есть».
Голубые глаза блеснули, - будто Рэйчел хотела заплакать, но сдержалась. Одеваясь, она
помолчала: «Я рада, что у Батшевы все в порядке. Малка уже третьего мальчика родила, а две
старшие дочки у нее замужем, и с детьми, так что у папы теперь правнуки есть».
-Я знаю, - Мирьям помогла ей застегнуть платье, - строгое, глухое. «Твой папа нам тоже пишет».
Потом, сидя с Мартой в саду, Мирьям тихо спросила: «Как она согласилась-то?»
-Я осенью к ней приехала, как из России вернулась, вместе с Изабеллой, - Марта, на мгновение,
закрыла глаза, и увидела перед собой бесконечный, северный дождь, низкое, промозглое небо,
нависшее над Лидсом.
Рэйчел отложила Библию. Взглянув на огонь в камине, она долго молчала.
-Мне сорок скоро, - наконец, сказала женщина.
Изабелла разрыдалась - тихо, горестно. «Милая моя, - она всхлипнула, - если не получится, то не
получится, но это последняя, последняя надежда…, Пожалуйста…»
Рэйчел полистала Библию и прочла - красивым, хорошо поставленным голосом проповедницы: «И
была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: Господи
Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей
и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдам его Господу на все дни жизни его, и бритва не
коснется головы его».
-Отдам Господу на все дни жизни его, - повторила женщина, глядя на них голубыми, большими
глазами. «Это мой христианский долг, - Рэйчел встала и прошлась по комнате, - помочь
страждущим людям, но и Вероника, и Франческо должны мне обещать - если родится мальчик, он
станет священником».
Марта крепко сжала руку Изабеллы и незаметно кивнула. «Конечно, милая, - торопливо сказала
Изабелла, - конечно. Мы обещаем».
-Когда? - только и спросила Рэйчел, глядя на дым фабричных труб в окне.
-Франческо приедет сюда на Рождество, - Изабелла боязливо взглянула на прямую, жесткую спину
женщины. «Дядя Питер новые цеха будет строить, ему надо все распланировать. Он остановится
на квартире дяди Питера, знаешь же ты, где это?»
-Знаю, - коротко ответила Рэйчел. Марта увидела глубокую складку в углу ее красивого рта.
Мирьям тогда помолчала: «Марта, а если ребенок не станет…, Священником?»
-Во-первых, - Марта чиркнула кресалом и выдохнула дым, - это может быть девочка, во-вторых, -
она закатила изумрудные глаза, - кто через два десятка лет будет вспоминать обо всех этих
обещаниях? Через два десятка лет, нас, может быть, уже никого в живых не останется.
-А этого,- задумчиво ответила Мирьям, - ты знать не можешь. Хотя, - она погладила руку Марты, -
Рэйчел никому не скажет, в этом можно быть уверенным.
Она потормошила Тони. Ева, подойдя к Мирьям, улыбнулась: «Давайте я ее понесу, бабушка, она, -
девушка поцеловала румяную щеку, - спит уже».
Шелестели ивы, пахло речной водой. Мирьям посмотрела на белокурые косы Евы: «А девочки
хорошие, славные обе. Только бы Рэйчел с ними мягче была, больно она строга».
Она почувствовала прикосновение нежной ладошки. Робкий голос спросил: «Бабушка Мирьям, а
как же, если вы еврейка, вы с дядей Тедди и тетей Мораг живете? Дедушка Аарон мне писал, что
евреи особую пищу едят».
-Кошерную пищу, да, - Мирьям наклонилась и поправила холщовый чепец Дианы, из-под которого
