подумываю подключить к поискам наших соседей.
— Мертвецов. К поискам. — Я хмыкнула. — Ты думаешь, они захотят помочь?
— Надеюсь на это.
Вода закипела. Ретт бросил в нее еще каких-то сухих листьев, найденных здесь же, под деревом, и разлил получившуюся бурду по кружкам.
Я скептично посмотрела на разварившиеся ягодки и немного пригубила напиток. Горечь рябины перебивала сладость листьев незнакомого мне растения. А еще, на удивление, я вдруг почувствовала приятное послевкусие.
— Пить невозможно, — заключила я. — Но в то же время мне нравится.
Ретт усмехнулся:
— Рябиновый отвар – лучшее средство от холода. Мне часто приходилось сновать по лесам в поисках сбежавших преступников…
— Почему тебе? Ты ведь детектив! Я думала, твоя работа заключается в перебирании бумажек и сборе улик.
— Не совсем. Частично я работаю на ООД, а им офисные крысы не нужны.
— Значит, ты почти военный?
— Военный детектив, — задумчиво хмыкнул Ретт. — А что? Вполне подходящее название.
За деревьями хрустнула ветка под тяжелым ботинком.
Ретт выругался. Отдых наедине с природой был нарушен призраком погибшего в тайге солдата.
Он присмотрелся к нам и вскинул винтовку.
Я застыла каменным изваянием, едва не поперхнувшись чаем. Ретт медленно поднял обе руки, и я повторила за ним.
— Чьи будете? — полубезумный взгляд солдата метался из стороны в сторону.
— Брарийцы, — крикнул Ретт. — Мы местные.
— Почему здесь?
— Отдыхаем.
Солдат еще раз окинул нас внимательным взглядом. Убедился, что мы слишком бледны для синилийцев с их смуглой кожей, и кивнул:
— Не хотел пугать. Но шли бы лучше домой. Небезопасно в лесу.
— Конечно, — Ретт выругался едва слышно и сказал уже мне: — Нам и правда лучше уйти. Он уверен, что война все еще идет.
— И мало ли кто кроме него здесь бродит, — вздохнула я.
Наш пикник закончился, едва начавшись. Будто сама судьба не желала оставлять нас с Реттом наедине друг с другом. То Жаккард, внезапно вернувшийся домой, то этот…
— Ретт? — позвала я, увидев, что он вдруг резко развернулся и направился к солдату.
— Мое имя Ретт Уилсон, — представился он. — В городе скрываются опасные преступники: их двое, они братья. И я был бы рад помощи военного… Если вы могли бы найти его.
— Могу, конечно, — солдат вскинулся, горделиво выпятив грудь. — Кого ищем? Как выглядят?
— Понятия не имею во что они одеты, кроме того, что один в пальто и шляпе. Оба высокие, крепкие. Джо и Лэнд Гилборны.
— Где видели их в последний раз?
— В складах на юго-восточной стороне. Где они сейчас, я не знаю.
— Я передам командиру.
— А вы… — Ретт засомневался, нужно ли спрашивать, но все-таки уточнил: — Не один?
— Нет, не один. Практически весь мой взвод успел скрыться в пещере до того, как вон в той части леса разорвался снаряд. Мы все выжили.
Ретт кивнул ему и вернулся ко мне.
Я едва могла сдержать слезы, глядя на солдата. Испуганного, чумазого, с застывшей на лице скорбью. Не выжили. Они не выжили.
— Армия мертвецов, — выдохнул Ретт, — все же лучше, чем один живой детектив. Гилборны должны быть пойманы до того, как придет поезд. Я боюсь, как бы ООД не прикрыли лавочку Тирела уже на днях. Если это произойдет, нам отсюда не выбраться.
— Они не могут оставить тебя здесь!
— А они не знают, что я здесь.
— Как это? — я похолодела. — Ты говорил, что приехал против их воли, но…
— И не сообщил им, верно. Меня бы не пустили, скажи я, куда еду.
— Безумие! А если они уже схватили Тирела?!
— Не должны. Не меньше месяца будет идти расследование, а до первого суда Тирела никто не тронет. У ООД мало доказательной базы без того, что собрал я. А мои улики против него пока еще при мне.
— Почти успокоил, — проворчала я.
Настроение стремительно падало. И даже когда наш “пикник” переехал в гостиную, я уже потеряла настрой на отдых. Камин вместо костра тоже оказался неплох, но всё портила мысль, что где-то в доме сейчас пытается уснуть призрак бывшего хозяина.
Ночь наступила внезапно. Сумрак опустился на город уже к четырем часам вечера, а к пяти за окном разлилась непроглядная темень.
Ретт выключил искусственное освещение, и мы расположились в креслах у камина.
Какое-то время сверлили друг друга взглядами и молчали. Я боялась, что говорить нам больше не о чем, и сердце заныло.
Ретт поднялся из кресла и медленно опустился передо мной на корточки. Я не отпрянула, но и не подалась вперед. По телу пробежала дрожь.
Ладонь бывшего любимого мужчины скользнула по моему плечу… Ключице… Шее.
— Позволишь тебя поцеловать?
Я не успела ответить. Ретт поднялся, крепко обхватил меня за голову сзади и притянул к себе. Горячие мягкие губы коснулись моих.
Я зажмурилась изо всех сил, прогоняя внезапно подступившие слезы. Руки безвольно повисли вдоль тела. Поцелуй, о котором я мечтала последние шесть лет, не пробудил во мне ни капли жажды чего-то большего.
Только осознание, что всё взаправду, подтолкнуло меня ответить настойчивым губам.
— Ты больше не исчезнешь из моей жизни, — выдохнул Ретт. — Мне еще ни один год предстоит искупать свою вину перед тобой, так позволь начать сейчас?
— Позволяю, — шепнула я. — Только не повторяй того, что ты сделал уже однажды. Не оставляй меня, ладно?
В этот момент мне было все равно, как жалко звучит моя просьба. Я будто котенок, которого хозяева оставили на даче на всю зиму: бегу за кебом, жалобно мяукая, а потом отстаю и плачу, сидя на дороге под ледяным ветром.
Второй поцелуй выбил из моих легких воздух. Я уже и забыла с каким жаром Ретт умеет целоваться, и как я каждый раз сходила с ума, растворяясь в нем без остатка. Губы любимого мужчины завладели моими, его ладони скользнули на талию и крепко сжали ее.
В мгновение ока Ретт оказался в кресле, а я у него на коленях. Запустила дрожащие от волнения пальцы в черные густые волосы, чуть потянула их и прикусила нижнюю губу.
Глаза Ретта потемнели от желания. Тяжелое дыхание сорвалось с губ прежде, чем я вновь к ним прильнула. Я плавилась в крепких руках, чертила губами дорожку от ключицы до груди,
