— Я, кажется, знаю, где это может быть, — подумав, сказал Тур и повел парней из селения в сторону леса.
Даждьбог-батюшка — красное солнышко только начал набирать полную силу, лаская верхушки деревьев своими лучами и одаривая лесные просторы щедрым теплом, пока первым, не палящим, нежным, но, судя по всему, обещающим жаркий день. Даже войдя под кроны деревьев, трое мужей скоро стали ощущать паркое дыхание светила, а вместе с тем и то, как начинала благоухать терпким лесным духом зеленая чаща. Запахи янтарной, теряющей твердость сосновой смолы, подсыхающей у корней, покрытой зеленым мхом дубовой коры, пряный душок мяты и множества других пахучих трав, а более всего дух от нежных головок лесного цвета — все это пахучее многообразие сливалось в общий дурманящий и дразнящий дыхание аромат. И влекло это благовоние, а особенно то, которое шло от яркого цвета, не столько Чеслава и его спутников, сколько малых тружениц, что собирали сладкую дань для прокорма своего многочисленного семейства. Вот и первая из пчел пронеслась низко над их головами (Кудряш даже пригнулся), натужно жужжа, — понесла собранную сладкую взятку к себе в жилище. Значит, близки мужи к цели.
Пройдя еще немного, они заметили двух отроков, которые, задрав головы, сосредоточенно смотрели куда-то вверх. А подойдя ближе, и сами, устремив взгляды в высоту, смогли рассмотреть сквозь ветки дерева находящегося там мужа, что как раз подбирался к дуплу. Поздоровавшись с отроками, они принялись наблюдать за ловкими движениями верхолаза.
Благополучно добравшись до дупла, Хрум, а это был именно он, перекинул конец веревки, которой был обмотан, через ветку, что располагалась над головой, и завязал, обезопасившись тем самым от падения. После этого осторожно вынул из сумы, что висела на поясе, небольшой горшок. Чеслав, в племени которого добывали мед таким же способом, знал, что горшок тот с углем тлеющим. Хрум между тем сунул в горшок пучок сухой травы и быстро поднес к дуплу. Из горшка почти сразу повалил густой сизый дым, заполняя собою пространство пчелиного убежища.
Хорошо, что Хрум, опытный добытчик, обвязал голову рядном, оставив лишь прорезь для глаз, да надел рубаху поплотнее, а иначе вырвавшиеся из дупла разъяренные хозяйки могли закусать его до смерти, защищая свои запасы. А лесные труженицы умели боронить нажитое сладкое добро! Но дурманящий дым вскоре сделал свое дело, погубив большую часть защитниц, и постепенно нападки пчелиного семейства ослабли. Тогда Хрум начал сноровисто выламывать соты, полные меда, и класть их в свою суму.
Когда немного времени спустя охотник за медом спустился с дерева, его сума оттягивалась от увесистой сладкой дани. Вполне довольный обильной добычей, Хрум зычным голосом приветствовал Тура и пришедших с ним гостей:
—Доброго здравия славным мужам! А я сверху и не распознал сразу, кто такие... Хотел по самому утру зайти проведать другов наших, да дай, думаю, гостюшек медком побалую. Вона! — поднял он суму, показывая ее полноту.
Но вместе с Хрумом, а точнее сопровождая его, спустилось и некоторое число неугомонных защитниц дупла, которых не смог погубить дым. И они в природном стремлении отогнать разорителя, а то и отомстить ему, угрожающе жужжа, носились теперь вокруг мужчин.
Кудряш с малолетства терпеть не мог пчел, еще с тех самых пор, как мальцом попытался полакомиться одной из них. Да и они его отчего-то тоже не любили. А потому, как только несколько пчел принялись кружить неподалеку, он, недолго думая, стал рьяно от них отмахиваться. Те же, почуяв в нем новую угрозу, подступили плотнее. И уже через мгновение отчаянное «Ух!», а потом и «Ой!» возвестили о первых укусах. А затем так скоро, что никто и опомниться не успел, вокруг Кудряша собрались, наверное, все уцелевшие от погубленного роя легкокрылые злюки, решившие именно на нем выместить все свое жалящее зло. Ошалевший же Кудряш с утроенной прытью пытался избавиться от них, усиленно размахивая руками и крутясь во все стороны.
— Да стой ты, стой на месте, ретивец! — подбежал к нему Хрум и начал окуривать дымом из горшка. — Да ручищами. .. Ручищами не колобродь!
В такой более действенный способ пчелы вскоре-таки отстали от бедолашного Кудряша. А когда дым вокруг него развеялся, стало видно, что отстать-то отстали, но следы стычки на его лице и шее все же видны. Из-под кудрявой копны волос на мужей, часто мигая, смотрел растерянный глаз, второй же, быстро заплывая от укуса, вскоре превратился в узкую щелочку. А на лице, шее и руках вспухали еще несколько укусов.
— Вона как тебя! — озадаченно покачал головой Тур.
— Кто ж голыми ручищами с ними воюет, кудрявая твоя головень? Тут разум да приспособления нужны! — пробасил Хрум, снимая с головы рядно. В лукавых глазах его распознавалась явная насмешка. — Аль прыти поболе иметь! Бежать надо было, парень! Наперегонки с медоносами!
И он задиристо хлопнул Кудряша по плечу. Тот только ойкнул хмуро: видать, и там пчелы свой след оставили.
— А вы чего это в лес за мной подались? — вдруг поинтересовался Хрум. — Мед, небось, и у вас дерут? Эка невидаль!
— Да вот у парней к тебе, Хрум, дело важное есть, — сообщил Тур.
— Угу? — с усмешкой пророкотал Хрум, что должно было означать удивление.
— И дело это отлагательства не терпит, — добавил Чеслав.
— За поспех и пострадали... — лукаво кивнул в сторону Кудряша, все еще продолжая подшучивать, Хрум.
— Потому как в нашем городище не все ладно, — сурово добавил Чеслав, пытаясь тем самым дать понять Хру- му, что дело у них к нему нешуточное. — Оттого и прибыли издалека к вам.
Отправив сыновей со сладкой добычей вперед, Хрум с остальными мужами пошел неспешно следом, внимательно слушая рассказ Чеслава. Узнав о гибели чужинцев, он строго посмотрел на рассказчика:
— Худо это, ой худо! — И куда только делось обычное его лукавство в глазах, теперь они были озабочены и даже жестки. — Завет предков «Кто с миром пришел к нам, тот другом стал» вы не хуже меня знаете. Такого за кровного родича почитать следует. Под вашей защитой находились чужеземцы. Вашему племени переданы были. С вас и спрос. А как прознают в дружественных нам племенах, что небезопасно с вашими родами знаться гостям, так и отвернутся от вас. Обособлениками станете.
— А то сами не ведаем... — пробурчал Кудряш, зыркнув на Хрума щелочкой заплывшего глаза.
Слова Хрума были хоть и горькими, но вполне справедливыми, и Чеслав понимал это. Он и сам бы стоял за такую правду, завещанную предками, не окажись теперь его племя в беде. Но Хрум ведь пока не знал всего, что произошло в их городище и вокруг него, а потому Чеслав считал укоры его поспешными. И когда он рассказал о других смертях, что стали косить их люд после прихода чужаков, и о предположении волхва Колобора, что они принесли пошесть с собой, Хрум уже не спешил с выводами. Он шел какое-то время молча, потирая проплешину на голове, словно это могло помочь в раздумьях.
— Пошесть, говорите? — неожиданно подал голос Тур, и видно было, что эта новость взволновала его не на шутку. Наверное, потому что именно он привел чужеземцев к ним в городище и теперь чувствовал свою сопричастность к последствиям. — Так ведь у нас никакого мора нет, сами видите. А принесть его они могли только отсель.
— Да и я в пошесть ту не верю, — откровенно признался Чеслав. — Но кто-то же смерть сеет. И началось это с приходом чужинцев. Да и их сгубил кто-то. Вот и пришли к вам разузнать, что за люди они были и кому тропу перейти могли.
— Так ведь и у нас они... — начал было Тур.
Но зычный голос Хрума продолжил вместо него:
— Гостили недолго... А про них что ж поведать? — Теперь отчего-то во всем его облике и речах было желание помочь. — Сказывали, что любопытно им края наши повидать да с людом нашим познаться. Также про то повествовали, что исходили и повидали уже немало, а пришли из далекого далека...
Пока они дошли до городища, Хрум обстоятельно рассказал о пребывании чужаков в его селении, а также о том, что говорили они о своей родимой далекой земле и их обычаях. И несмотря на то, что припомнить ему удалось довольно много, ничего такого, что могло бы хоть малой занозой послужить в раскрытии тайны смерти пришлых, парни не услышали.
Войдя в ворота городища, мужи расстались с главой селения, но с уговором, что, лишь дневной жар пойдет на убыль, гости пожалуют к нему на угощение. А то что ж потом о его, Хрума, гостеприимстве рассказывать будут?
Когда мужчины вернулись к дому Тура, у порога их встретила ватага ребятишек, которая не могла оставить их появление без внимания. Еще бы! Завидев искусанного пчелами Кудряша, они сперва застыли, не признав его, а после, распознав, дружно подняли на смех да потеху.
— Вона рожу разнесло! Гы-гы-гы! На порося схож стал, что мы в лесу давеча словили!
