чтобы твёрдо стоять на ногах внутри грохочущей колесницы. Темнота галереи сгущается. Возницы пронеслись мимо меня как молнии. Все, кроме одного. У меня на хвосте. Я направляю Златошторм прямо, отвлекая её дорогой впереди, чтобы она не схлестнулась с другими мариленями.
Несколько колесниц дребезжат, наехав на кочку снаружи галереи.
Моя повозка перелетает через препятствие. На мгновение я оказываюсь в воздухе, волосы хлещут меня по лицу. Колесница с грохотом приземляется. Меня хорошенько встряхивает, и я с трудом удерживаюсь на ногах.
Златошторм мчится вперёд, вырываясь через узкий выход галереи, и мы выезжаем с арены на улицу.
Зрители внутри арены ревут, их голоса разносит ветер. Я под открытым небом. Справа от меня океан, слева – город. За установленными ограждениями собравшиеся толпятся, подбадривая соревнующихся. Интересно, сколько их? На Солонию в этом году высадился весь Офир?
В толпе есть съёмщики. Они одеты в шарфы и куртки. Татуированные лица скрыты под наголовниками – определённо съёмщики среди размытой массы земельщиков. Они выкидывают кулаки в воздух и одобрительно кричат, когда я проезжаю мимо.
Пик Террафорта далеко впереди угрожающе вырисовывается над нами. Солнце в зените отбрасывает на вершину золотисто-белый блик.
В поле зрения начинают появляться остальные. Иуда и другой возница, Саран Минаги, несутся внутри проволочного заграждения. Шипованные колёса колесницы Сарана опасно искрят. Арлин, Исидор Грей и ещё один участник чуть отстают от них. Огромные рога мариленя Арлин опасно раскачиваются в сторону других зверей. Между двумя колесницами виден просвет. Слишком узкий. Слишком напоминающий приглашение к смерти.
Слышу, как остальные нагоняют меня сзади. Ветер хлещет по лодыжкам. Океан ревёт со всех сторон, наполняя воздух солью.
Воротник Златошторм вспыхивает, и она кричит. Другой марилень откликается на её зов далеко впереди. Между двумя колесницами, подъехавшими друг к другу слишком близко, происходит стычка. Когда они разъезжаются и дорога передо мной расчищается, я вижу его.
Далеко впереди, ведущий всех нас – Дориан.
Моя первостепенная задача – выжить. Но если продолжу держаться позади, никогда не поравняюсь с остальными. Ослабляю поводья.
Златошторм устремляется вперёд. Чувствую, как её мощные мышцы бьются о землю. Пасть открывается в рёве. Мы несёмся, уклоняясь от свар других мариленей. Колесница Сарана приближается к моей. Океан шумит в ушах, и тьма смерти маячит перед глазами. Саран оглядывается на меня через плечо. В следующий миг он устремляется вперёд, а Исидор замедляет ход, чтобы идти со мной вровень.
Словно Саран велел ему сменить его.
Но Златошторм ускоряет шаг с высоко поднятыми рогами. Начинают слезиться глаза. Тереть лицо опасно. Мы совсем близко к стычке между тремя другими возницами, одна из которых – Арлин. Колесницы лязгают, и кто-то кричит.
Если в меня врежутся… «Нет».
– Спокойно, Златошторм!
Арлин сворачивает с проспекта налево. Я вижу, как её колесница исчезает за углом, когда проношусь мимо. Ну конечно – в правилах не было ни слова о том, что нельзя покидать проспект. Всё, что от нас требуется, – схватить флаг и пересечь финишную черту.
Я знаю, как срезать, обогнув Террафорт. Тоже беру влево на гористый ландшафт с крошащимися серыми колоннами. Колесница пробуксовывает, раскачивается, но всё так же грохочет вперёд. Повозка настолько старая, что мне страшно, как бы она не развалилась, расплющивая меня по земле.
Златошторм мчится дальше, даже когда чёрно-серое пространство сужается до такой степени, что я боюсь, как бы меня не размазало в кашу. Но столь же быстро хитросплетение переулков уступает место каменистой площади. Посередине маленький нерабочий фонтан. Одетые в грязное дети, слоняющиеся без дела взрослые.
Этих людей не заботит происходящее на арене.
– С ДОРОГИ! – кричу я. Прохожие с воплями отпрыгивают с пути Златошторм. Окна в каменных домах по обе стороны улицы распахнуты настежь. Тележки скрипят, останавливаясь.
Поворачиваю за угол, и колесница врезается в неровную стену. От столкновения повозки с древним чёрным островным камнем поднимается сноп золотых искр. Ладони горят. Я отклоняюсь, разрывая контакт. Улица вновь сужается, расходясь в обе стороны. На проезжей части три кучки людей: поперёк дороги застряла тележка, – они таращатся на Златошторм, застыв в ужасе.
Вот-вот врежемся. Вот-вот кого-то убьём. Или меня размозжит о стену.
Останавливать Златошторм слишком поздно.
Натягиваю поводья.
Златошторм подпрыгивает в воздух.
Время будто замирает в эту секунду. Я лечу, повиснув в бесконечности. Сила плавников Златошторм разрывает привязь из медной проволоки на шее. Марилениха перескакивает через перепуганную толпу одним прыжком.
Мы приземляемся, и от удара у меня сотрясаются кости. Несмотря на годы тренировок и отработку равновесия.
Изгибы и повороты витиеватого района резко обрываются, и мы оказываемся на широкой улице, рельеф которой до покорного сглажен. Издалека вновь доносится рёв других мариленей.
Улица берёт вправо, и вот мы уже мчимся сквозь груду сломанных ящиков. Я выплёвываю пыль, когда поворот выбрасывает нас обратно на проспект. Мы далеко от моего дома и приближаемся к краю острова. Стоит нам пробиться, как на меня устремляется Арлин.
– Убирайся к чёрту с моей дороги! – кричит она. Я отклоняюсь назад, пытаясь вести Златошторм прямо, чтобы не сорваться на пляж, сломав жёлтое ограждение. Колесница Арлин бьётся о мою.
Гигантский посох ударяется об ослабившуюся приспособу на Златошторм. Я вовремя пригибаюсь. Проклятье, у Арлин оружие! Это вообще законно? Она хватает поводья в одну руку и снова нападает на меня. На этот раз я цепляюсь за посох и дёргаю.
Арлин с удивлённым вскриком выпускает поводья и падает внутри колесницы. На безумный миг мне кажется, что Арлин из неё вывалилась. Но она встаёт, подстрахованная ремнями.
Вес посоха замедляет меня. Арлин вырывается вперёд. Мы на краю острова. Девять столбов стоят в сотнях метров от нас, у самого обрыва, размахивая флагами гонки славы.
Осталось только четыре.
Я слышу позади другую повозку, сокращающую расстояние. Что-то внутри меня подсказывает опасаться того, что сделает Арлин, если доберётся до флагов первой. Заберёт их все? Ничего мне не оставит?
Может, это просто паранойя, но мне плевать. Натягиваю поводья, совсем чуть-чуть, чтобы Златошторм не сошла с дороги, и прыгаю. Стопы приземляются на бортик колесницы. Меня шатает, но я стою. Надо мной синее небо, со всех сторон бушует океан: оглушительный грохот поднимается от ступней к костям черепа. Держу посох, как копьё.
Отклоняюсь и напрягаю поясницу, целясь в Арлин.
И делаю бросок.
Оружие описывает в воздухе идеальную дугу, металл в свете солнца ослепительно сверкает. Посох проходит прямиком сквозь пространство между повозкой Арлин и её мариленем, упираясь в дышло колесницы. Арлин врезается в него. Марилень кричит. Они слетают с дороги.
Я хватаю один из флагов и разворачиваю колесницу, мчась по проспекту обратно к арене. К финишу.
Другие возницы устремляются к воротам в то же время. Один из мариленей падает, увлекая за собой пристёгнутую к нему повозку.
С места происшествия доносятся крики.
Я проношусь мимо упавшего участника – Озцивита
