колесницу. Пасть открыта, будто Златошторм хочет проглотить ветер и весь мир. Мы пробираемся по песку, петляя зигзагами и старательно избегая воды, чтобы намокнуть как можно меньше. Где-то перешагиваем через каменные арки, где-то проходим под ними. Чувствую, как её тело привыкает к препятствиям, а моё – к движущейся повозке. Во время продаж я всегда рекомендую земельщикам не прибегать к физическим наказаниям, а те всегда пропускают мой совет мимо ушей, но он действительно работает. Златошторм обожает бегать на перегонки с ветром.
Мы делаем пять полных кругов по пляжу, от одного края до другого, затем возвращаемся на берег, спускаясь с утёса.
Колесница предательски грохочет, получив серьёзные повреждения в первой гонке. Мы с Эмриком этим утром подлатали её кусками кожи. Это всё, что на данный момент можно сделать. Мне не раздобыть ни заргинин с базы, чтобы её починить, ни новую повозку. После того как Эмрик отдал монеты аптекарю, лучше держаться в стороне не только от базы, но и от той части проспекта вообще.
Это всё равно что войти в пасть козерога. Может, гигантское создание поленится стиснуть челюсти, а может, размозжит мне череп.
Мы ныряем в проход, ведущий наверх к пляжу, и я замечаю кого-то.
Крейн.
Ветер усиливается, беспокоя океан и заглушая слова, которые Крейн выкрикивает. Златошторм визжит, короткие передние конечности вдруг напрягаются. Она резко взмахивает хвостовым плавником, и мы кренимся.
– Соберись! – рычу я.
Потому что не хочу видеть Крейн. Не хочу знать, какие слова у меня могут вырваться, ведь из-за неё брат оказался в опасности.
Так что вместо ещё одного круга мы делаем десять.
Два часа спустя даже Златошторм начинает верещать, так что я натягиваю поводья и останавливаюсь. Остров празднует. Ряды ларьков тянутся вдоль ближайших к Террафорту пляжей, которые козерог всегда патрулирует на случай, если море выплюнет раптора-другого. Само собой, туристы толпятся у прилавков с лентами и бенгальскими огнями, и повсюду витает аромат приправленной специями рыбы.
У меня урчит в животе. А затем я замечаю Крейн снова. Она спускается с утёса, безрассудно спрыгивая с камня на камень. Приходится сдерживаться, чтобы не начать выкрикивать подсказки.
Зачем она прождала всё это время? Не могла сдаться и пойти домой?
Крейн выпрямляется на земле и хмуро глядит на меня. Наверное, я не столько похожа на человека, прошедшего первый тур гонки славы, сколько на тело, вынесенное в сточные воды бедняцкого квартала съёмщиков.
– Корал, – говорит она. – В чём дело? Я заглянула к тебе, и мне сказали, что ты здесь с раннего утра. Пятое место ничего не значит. Очерёдность неважна в первых двух гонках. Это всего лишь отборочные этапы.
– Оно значит достаточно, раз люди не верят, что я могу выиграть.
Что-то вспыхивает в её взгляде.
– Какие люди? Земельщики, которые изначально не рады твоему присутствию на арене?
– Ты не понимаешь, – говорю я. Это настолько трудно? – Мне нет дела ни до земельщиков, ни до их свержения. Чем бы ты там ни занималась, прячась на базе… не могу поверить, что ты привела туда моего брата. Сказала, что он помогал Агате. Соврала мне.
– Так и было, – говорит она резко. – Но внезапно во всём виновата я, а он твой брат, и я никто для вас обоих? – Я прикусываю язык, пока не сказала, что Эмрик – моя родная кровь. Да что это со мной? Крейн – моя лучшая подруга. Мы выросли вместе, заклеивая раны друг друга, плачась друг другу обо всём и, самое главное, веря друг в друга. И как мне только приходит такое в голову? Она продолжает: – Горькоцвета пообещала помочь семье, если выиграем хотя бы одно пари в твою пользу. Она даже может изменить условия, чтобы после выбить для нас деньжат сверху. Ей это по силам, ты же знаешь.
– А по силам ли ей противостоять тем, кому не понравится проигрывать Охотникам? Она хоть раз вмешивалась в то, что происходит на поверхности? Слова Горькоцветы здесь ничего не стоят.
Крейн отводит взгляд. Она знает, что я права. Когда кто-то теряет деньги, то всегда жаждет сломанных костей.
– Все делают ставки, – говорит она.
– Не все Охотники.
– Эмрику ничего не угрожает, – огрызается она. – Мне это начинает надоедать. Моего слова более чем достаточно. – Так и было бы неделю назад. Но не теперь. Что-то в Крейн изменилось. Она… другая. По уши увязла в замыслах мятежников. Скрывает от меня разное. Это от меня-то! Она делает шаг вперёд, откидывая волосы со лба. Как бы крепко Крейн ни завязывала шарф, пряди всегда выбиваются. – Имеешь полное право огорчаться, но разве тебе не известны мои мотивы? – Я ничего не говорю, и она добавляет: – Ты отправилась на гонку славы, чтобы добыть денег для Лирии, верно? Турнир закончится только через неделю, а аптекарь ждать не собирался. – Она говорит это с такой уверенностью, что я вспоминаю, как Эмрик подчеркнул прошлой ночью, что взять серебро в их интересах. – Деньги Эмрика выпроводили его. Разве это не облегчило твою ношу?
– Почему он не собирался ждать?
– На базе происходят перемены. «Ковчег свободы» уже не прячется, – говорит Крейн. – Вскоре мы нанесём удар. Не могу рассказать больше, пока ты к нам не примкнёшь.
– Ты убедила Эмрика заключить пари, чтобы он собрал денег, а затем отдал их этому человеку… мятежнику. Вот что ты сделала, – шепчу я, пока картинка складывается в голове, как кусочки пазла. – Всё затем, чтобы мятежники получили средства, необходимые для… для каких-то там ваших целей.
Я делаю шаг назад.
– И что такого, если я нашла способ решить обе проблемы разом? – Открываю рот, чтобы возразить, но Крейн снова перебивает меня. – Я была бы рада, присоединись ты к нам, но не давлю на тебя.
– Они напали на моих родителей! Тебя там не было!
Её глаза сужаются.
– Что?
– Это были отнюдь не земельщики. – Я так зла, что плачу. – Те слишком поглощены собой, чтобы беспокоить нас. Одно слово Землевластителя, и все вернулись под поверхность. И кому есть дело до того, чем заняты Акаяны? Соломон всегда был таким, будто ты не знаешь! – Крейн отступает назад. – Но даже он не унижал нас так, как твои мятежники. Держи их от меня и моей семьи подальше.
Крейн тоже отстраняется.
– Да ладно тебе, Корал, я не знала.
– Конечно нет! Это я и пытаюсь сказать: у «Ковчега свободы» нет друзей.
Крейн поджимает губы.
– Тебя, наверное, ослепили огни арены. Выйди из гонки. Мятежники на время отступят, и мы заработаем денег на ставках, как бывало раньше. Я сделаю их от своего имени, и сможешь погасить все долги.
Я таращусь на Крейн. Это ведь она помогла мне попасть в список участников. А теперь хочет, чтобы я пошла на попятную? Словно не этого ждёт каждый на острове. Начиная с
