чем тот парень, с которым я росла, парень, который спас меня. Я видела, как он превратился в этого лидера, который пытается заботиться обо всех. Я вижу, что беспокойство охватило его сейчас, потому что в его жизни все по-другому с его маленькой семьей.
— Ты что-нибудь придумаешь, — я убежденно киваю.
— Спасибо. Я стараюсь. — Он наклоняет голову набок и пристально смотрит на меня. — Как ты себя чувствуешь сегодня?
Я расправила плечи и села прямо, опираясь на стул. — Я в порядке.
— Доминик может быть моим братом, но я надеюсь, ты знаешь, что можешь поговорить со мной.
— Я знаю, — уверенно отвечаю я.
— Ты любила его, Кэндис. Когда он ушел, я видел, как ты собралась с мыслями, как всегда, и начала все сначала. Я не хочу, чтобы ты снова развалилась, особенно когда я здесь, чтобы помочь.
— Это очень мило с твоей стороны.
Он смеется. — Мы оба знаем, что я не милый.
— Для меня да. Я думаю… когда дело касается Доминика, лучшее, что я могу сделать, это оставить все как есть. — Эти слова кажутся неправильными, особенно после вчерашнего поцелуя. Оставить все как есть — это определенно не отражение того, чего хочет мое сердце, но мое сердце имеет свойство доставлять мне неприятности.
— Это из-за Жака? Он тебе, кажется, нравится.
Боже… пожалуйста, не убивай меня за то, что я позволила своему старейшему другу поверить в ложь. Что мне теперь сказать?
— Я ему… нравлюсь, — утверждаю я, и это не ложь. Люди видят, что Жак мной интересуется.
Что мне не нравится, так это возможное сокрытие информации. Проблема в этом круге, в котором мы вращаемся, в том, что никто никогда не бывает по-настоящему хорошим. Жак может быть хорош для бизнеса, но у него может быть связь с прошлым, которая мне нужна. Эта связь не касается Массимо.
— Может быть, это то, что тебе сейчас нужно. Кто-то, чтобы любил тебя.
— Возможно, — пытаюсь я улыбнуться.
— Когда ты снова его увидишь?
— Он приглашает меня на обед.
Он улыбается. — Два свидания на неделе. Звучит серьезно.
— Посмотрим, что будет.
— Я рад, что он тебе нравится. Но будь осторожна, Кэндис. — Осторожность, которая просачивается в его глаза, привлекает мое внимание. — Я не был бы хорошим другом, если бы не сказал тебе быть осторожнее. Он получил от меня зеленый свет, но, как и я, Жак не обычный человек.
— Я буду осторожна. Обещаю, что буду. — Я уже собиралась быть максимально осторожной с Жаком, но, похоже, у Массимо на уме что-то большее. — Ты доверяешь ему, не так ли? Ты бы не хотел, чтобы он присоединился к Синдикату, если бы не доверял ему, верно?
Массимо делает глубокий вдох и кладет руки на стол. — За последние несколько лет я отвергал могущественные альянсы, которые хотели стать частью Синдиката. Они могли бы быть полезны для бизнеса. Я понял, что продолжаю это делать, потому что доверие имеет для меня более глубокий смысл, и горстка людей, которым я действительно доверяю, уже там. Чтобы иметь желаемое видение, я знал, что не могу продолжать отвергать хороших людей. Жак — первый человек, который пришел, чтобы повлиять на меня. У него есть все, что я хотел бы видеть в ком-то, кто присоединился к нам, все, что нам нужно, чтобы начать наращивать силу. Так что доверие на самом деле не играет в этом никакой роли, потому что я его не знаю. Я знаю, что он был бы для нас ценным активом.
Это говорит мне все, что мне нужно знать, и укрепляет мои причины не желать портить хорошие деловые отношения. — Ну, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Я надеюсь на это. Для меня это очень важно, поэтому я стремлюсь поскорее избавиться от всего того дерьма, которое нас тревожит.
— Я полностью это понимаю. Сосредоточься на том, что тебе нужно, и не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке.
— Просто пообещай мне, что ты придешь ко мне, если захочешь поговорить. — Доброта и теплота — вот что я вижу, когда смотрю на него. Качества, которые он не показывает всем, но всегда показывал мне.
— Я обещаю.
— Хорошо.
Я встаю. — Думаю, мне лучше заняться своей работой. Увидимся позже.
— Увидимся.
Я возвращаюсь в свой кабинет и размышляю над тем, что Массимо сказал о Жаке. Он скоро придет, чтобы встретиться со мной, и нервозность грызет меня изнутри.
Это первый раз в моей жизни, когда я буду делать что-то настолько рискованное и неопределенное. И так непохожее на меня. Интересно, что будет, если я права.
Что, если Жак сможет привести меня к Ричарду Фенмуару, и я узнаю, что именно он послал тех людей в мой дом, чтобы убить мою семью?
А что, если, узнав это, я открою ящик в ад, который должен был оставаться закрытым?
Из-за той информации, которую получил папа, его и маму убили, и мне так и не удалось найти хоть что-нибудь, чтобы добиться справедливости за их смерть.
Я не глупая. Найти что-либо не так уж и сложно, особенно когда у вас есть лучшие люди, которые ищут ответы нетрадиционными методами. Причина, по которой никто ничего не может найти, всегда будет в том, что кто-то упорно трудился, чтобы все оставалось сокрытым.
Я уже знаю, что любое мое действие может обернуться для меня опасностью, если я копну слишком глубоко.
За все эти годы меня никто не искал.
Я не буду дурой и не буду думать, что это осталось незамеченным, что я избежала смерти. Я переехала жить к Д'Агостино. Это значит находиться под их опекой и защитой. Я знаю, что это то, что оберегало меня, и, вероятно, до сих пор оберегает, наряду с тем фактом, что человек, убивший моих родителей, носил маску. Он никогда не знал, что я раньше видела его лицо. Думаю, если бы он знал, меня бы здесь сегодня не было.
Когда дело касается смерти моих родителей, я знаю, что любой бы мне помог в мгновение ока, но я должна быть уверена в том, что именно я расследую.
Конечно… если я узнаю, что Ричард Фенмуар — человек, ответственный за смерть моих родителей, я не буду разбираться с этим в одиночку, и мне будет все равно, что это будет значить для Жака.
Я просто надеюсь, что он не опасен. Если он опасен, то это приведет меня к другим неприятностям. Я только говорю себе, что он не может быть таким, если Гиббс проверил
