отчего-то подумала Вероника. «Впрочем, мы все голову не покрываем, на улице. Деревня ведь».
-Мальчик, - почти плача, сказала герцогиня, раскрыв объятья, укачивая дочь. «Здоровое дитя,
крепкое, почти восемь фунтов. Пойдемте, пойдемте, - поторопила она их, - посмотрите на Пьетро.
Он такой хорошенький! - Мадлен вытерла слезы. «Мирьям уже готова в деревню ехать. Ты отвези
ее, Франческо, а Вероника пока ляжет».
В спальне были открыты окна, пахло ароматическим курением, Изабелла перестилала постель.
«Мама, - тихо позвал Франческо, - мамочка, милая...»
Женщина распрямилась и шмыгнула носом. «Мы его с Мартой помыли, одели, он спит сейчас.
Скоро кормилица появится, так, что наш маленький Пьетро не проголодается».
Они не дыша, на цыпочках, подошли к колыбели. Мальчик дремал, из-под кружевного чепчика
были видны темные, отцовские волосы. Вероника робко, боязливо наклонилась и шепнула:
«Сыночек!»
Мальчик зевнул и открыл глазки. «Они у него серые, - тихо сказал Франческо, так и не отводя
взгляда от ребенка. «Серые глаза, как у тебя, милая».
-Все, - захлопотала Изабелла, - вы отправляйтесь в деревню, а Веронику мы здесь устроим, и
маленького.
Наверху, в комнате Рэйчел, Марта затянула повязку на ее груди: «Вот и все. Ты полежи пару дней,
кормилице объясним, что ты болеешь. И настойку шалфея пей. Когда до Лондона доберемся, у
тебя уже все закончится».
Она присела на кровать и взяла руку женщины: «Спасибо тебе, милая, спасибо. Если бы не ты..., -
Марта взглянула в холодные, голубые глаза. Потянувшись, она обняла Рэйчел - крепко. «Как твой
отец - праведник, - Марта все держала ее в своих руках, - так и ты. И Пьетро покойный сейчас на
тебя смотрит, милая, с небес».
Рэйчел обмякла, и, расплакавшись, умостила голову на плече у Марты: «Тетя, милая, вы мне не
почитаете, из Библии? Или вам идти надо?»
-Там Изабелла, Мадлен, - отмахнулась Марта, - они справятся. Женщина потянулась за книгой, что
лежала на столике орехового дерева, у кровати. Раскрыв Евангелия, она показала Рэйчел страницу,
спросила: «Это?»
Та только мелко закивала головой.
-Нет, - улыбнулась Марта, - это ты наизусть знаешь, о спасении через чадородие. Я тебе кое-что
другое почитаю, слушай, - она зашелестела книгой.
-Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему
негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы - свет мира. Так да светит свет ваш
пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного, -
ласково читала Марта, гладя белокурую голову Рэйчел. Поцеловав ее в мокрую щеку, она
повторила: «Соль земли, милая».
Герцог склонился над колыбелью и бережно, тихо прикоснулся пальцем к щечке ребенка. Мальчик
улыбнулся. Мадлен вытерла слезы: «Он еще в дороге стал улыбаться, милый. Такое спокойное
дитя, ест и спит. Смотри, - она ласково взяла мужа за руку, - глаза, как у Вероники».
Джон все стоял, опираясь на трость, глядя на милое, сонное личико. Мальчик вытащил ручку из
пеленок, и герцог подумал: «Вот и все. Теперь Джоанну увидеть, второго внука, и можно…, - он
оборвал себя и услышал голос жены: «Они здесь останутся, в Мейденхеде, а я с вами поеду, уже
собираться надо. Ты уверен, что мне стоит здесь побыть?»
-Конечно, - Джон перекрестил внука, - тот поворочался и задремал. Поцеловав руку жены, герцог
повторил: «Конечно, любовь моя. Ты из Брюсселя отправляйся в Париж, увидишь племянника,
проведешь время при дворе. А потом возвращайся сюда, хоть кормилица и хорошая, хоть
Изабелла рядом, а Веронике помощь нужна».
Мадлен внезапно погладила мужа по голове и поцеловала его в висок: «Пойдем. Там обед накрыт,
нам ехать надо. А как Маленький Джон?»
-Хорошо, - смешливо ответил герцог, с трудом спускаясь по лестнице. «Он, - Джон чуть было не
сказал: «они», - в Лондоне. В Саутенд ездил, ненадолго, а потом вернулся».
Сын и невестка приехали из Саутенда еще две недели назад - загоревшие, держащиеся за руки, у
Евы на губах играла томная, довольная улыбка. Когда гонец из Озерного Края добрался до
Лондона, сын отвел Джона в сторону, и, краснея, попросил: «Папа, ты маме не говори пока, что мы
обвенчались. И тете Рэйчел не говори. Мы сами им скажем».
-Хорошо выглядишь, - только и заметил Джон, оглядывая юношу. «Сразу видно, отдохнул, на море
побыл». Маленький Джон только пробормотал что-то. Отец успокоил его: «Не буду, не буду
говорить. Вы потом съездите к Веронике, на племянника посмотрите».
-Обязательно, - ответил сын. Ева вышла на ступени, что вели в сад, и герцог шепнул юноше: «Все у
вас хорошо будет. Я тоже, как мать твою первый раз увидел, там, в Ренне, на рынке, сразу понял,
без нее мне жизни не будет. И еще с одной женщиной так было, там, - он махнул рукой, - в
Америке, как я еще мальчишкой кочевал. Умерла она, - герцог вздохнул и поднялся. По дороге в
дом он ласково поцеловал невестку в лоб. Ева, присев на скамейку, взяв руку мужа, робко
спросила: «Джон, милый, как же это будет? Твоя мама, моя мама…»
-Они не расстроятся, - уверил ее юноша. Оглянувшись, - отца уже не было в саду, - он попросил:
«Поцелуй меня, любовь моя, пожалуйста».
Он почувствовал прикосновение ее губ, и вспомнил прохладный ветер с моря, алый закат над
серыми волнами, и ее шепот: «Я и не думала…, не думала, что там - все правда, Джон».
-Где? - он все никак не мог оторваться от нее, обнимая ее всю, устроив в своих руках, целуя
белокурые, тяжелые, пахнущие лавандой волосы.
-В «Песни песней», - тихо ответила жена. «Я ее читала, - она покраснела, - чтобы знать…»
-А сейчас я тебе ее почитаю, - Джон прижался губами к ее уху и прошептал: «Как ты прекрасна,
возлюбленная моя, как ты прекрасна. Очи твои - очи голубиные». Он поцеловал нежные веки,
длинные ресницы и Ева, вдруг, сказала: «Мне папа говорил. Когда король Яков заказал новый
перевод Библии, то «Песнью песней» занимался тот самый преподобный отец ди Амальфи. Тот,
что был католиком, и отказался от сана, чтобы жениться на любимой женщине. Как мой дедушка,
преподобный отец Корвино, только он не успел. Это отца ди Амальфи слова, английские».
-Они очень правильные - улыбнулся Джон: «А как это на святом языке будет, ты ведь знаешь его?».
Ее голос неожиданно стал низким, страстным, Ева чуть приподнялась. Он, любуясь ей, взяв ее
лицо в ладони, шепнул: «Голубка моя. Господи, как я счастлив, Ева, как я счастлив тобой».
-Не расстроятся, - твердо повторил Джон. На зеленую траву сада порхнул серый голубь. Они, так и,
держась за руки, замерли, глядя на птицу.
Обед был накрыт в большой столовой. Изабелла, усаживая всех, спросила: «Ты, Теодор, тоже в
Лондон поедешь?»
-Конечно, - усмехнулся Федор, - я по жене соскучился. И юного Бенедикта заберу. Ты, Мирьям, -
он кивнул женщине, - тоже езжай, с Антонией. Скоро из Парижа все вернутся, хоть сына моего
повидаешь, и жену его.
Он привстал и позвал: «Бен, Тони, идите уже, наконец! Отправляться скоро».
Бенедикт устроился на скамейке рядом с девочкой. Та, накрутив на палец каштановый локон,
улыбнулась: «Но ты ведь приедешь, на Рождество, из Кембриджа ? Бабушка Мирьям только
следующей весной в Америку отплывает, а я здесь остаюсь. Дедушка Джованни будет со мной
заниматься, а потом учителей наймет».
Бен искоса посмотрел на нее. Тони, дрогнув ресницами, добавила: «Пьетро такой хорошенький!
Он на дядю Франческо похож, только глазами в тетю Веронику».
Они помолчали, теплый ветер с реки шевелил верхушки деревьев. Бен, наконец, заметил:
«Приеду, конечно. А ты сейчас на мою сестричку посмотришь, Мэри. И вообще, - он повозил ногой
по траве, - я очень рад, что мы познакомились, Тони».
У нее оказалась светлая голова - она легко решала математические задачи. Когда Бен удивился
этому, девчонка небрежно сказала: «Мой дед - Антуан Лавуазье. Жаль только, что женщинам
нельзя слушать лекции в университетах, я бы непременно - пошла учиться. Но бабушка Мари-Анн
мне объяснила, что можно быть помощником ученого, как она была. Я так и сделаю».
Они сидели вместе над чертежами парового двигателя. Тони на удивление быстро схватывала.
Как-то раз, она весело проговорила: «На паровом катере я уже была, в Америке, а вот на
самодвижущейся тележке - нет. Покатаешь меня?»
-Непременно, - уверил ее Бенедикт. Он посмотрел на сияние полуденного солнца за окном:
«Обещаю, на первом пассажирском рейсе ты будешь стоять на локомотиве, Тони».
-Я запомню, - пообещала она, и улыбнулась, - широко.
-Зуб шатается, - пожаловалась она сейчас, поднимаясь. «А где бабушка Марта и тетя Рэйчел?»
-В церковь поехали, - Джованни вышел в сад. «Заберут Аарона с занятий и вернутся сюда». Когда
