— Здравствуй, Властелин Герцогства! — воскликнула она. — Моё сердце радо твоему возвращению!
— И ты здравствуй, Эовин, — сказал Теоден. — У тебя всё хорошо?
— Всё хорошо, — ответила она, однако Мерри показалось, что её голос противоречит ей, и он даже подумал бы, что она плакала, если бы это было вероятно при таком строгом, спокойном лице. — Всё хорошо. Это был утомительный путь для людей, внезапно вырванных из своих домов. Были резкие слова, потому что давно уже не прогоняла нас война с зелёных степей, но не было дурных поступков. Сейчас всё в порядке, как видите. И ваши шатры ждут вас, потому что я получила подробные известия о вас и знала час вашего прибытия.
— Так значит, Арагорн был тут, — сказал Эомир. — Он ещё здесь?
— Нет, он ушёл, — произнесла Эовин, отворачиваясь и глядя на темневшие на востоке и юге горы.
— Куда он пошёл? — спросил Эомир.
— Я не знаю, — ответила она. — Он пришёл ночью и ускакал на следующее утро прежде, чем солнце поднялось над вершинами гор. Он ушёл.
— Ты огорчена, дочка, — сказал Теоден. — Что случилось? Скажи мне, он говорил об этой дороге? — Он указал на тёмные ряды камней, ведущие к Заповедной горе. — О Тропах Мёртвых?
— Да, господин, — ответила Эовин. — И он вошёл в тень, из которой никто ещё не возвращался. Я не могла отговорить его. Он ушёл.
— Тогда пути наши разошлись, — произнёс Эомир. — Он пропал. Нам придётся скакать без него и с меньшей надеждой.
Медленно ехали они по низкому вереску и траве плато, не разговаривая больше, пока не добрались до герцогского шатра. Тут Мерри обнаружил, что всё уже готово, и что не забыли даже про него. Рядом с палаткой герцога для него был натянут на колышках маленький навес, где он и сидел в одиночестве, пока сновавшие туда и сюда люди входили к герцогу и получали от него приказы. Пришла ночь, и смутно видневшиеся на западе головы гор увенчали звёзды, но восток был тёмен и пуст. Ряды камней медленно терялись из виду, но за ними всё ещё чернее, чем мрак, нависала огромная, припавшая к земле тень Заповедной горы.
— Тропы Мёртвых, — бормотал он себе под нос. — Тропы Мёртвых? Что же всё это значит? Теперь все меня бросили. Все они пошли навстречу своей судьбе: Гэндальф и Пин на войну на востоке, а Сэм и Фродо в Мордор, а Бродяжник, Леголас и Гимли — на Тропы Мёртвых. Но полагаю, что мой черёд тоже придёт достаточно скоро. Интересно, о чём они все говорят и что собирается делать герцог? Потому что отныне я должен идти туда, куда идёт он.
Среди всех этих мрачных раздумий он внезапно припомнил, что очень голоден, и собрался пойти и посмотреть, чувствует ли ещё кто-нибудь в этом чужом лагере то же самое. Но в этот момент запела труба, и появился человек, вызывая его, оруженосца герцога, прислуживать за герцогским столом.
Внутри шатра было небольшое пространство, отгороженное вышитыми портьерами и устланное шкурами, и тут за небольшим столом сидел Теоден с Эомиром, Эовин и Дунхер, владыка Колодола. Мерри стоял рядом со стулом герцога и прислуживал ему, пока через некоторое время старик, выйдя из глубоких раздумий, с улыбкой не повернулся к нему.
— Иди сюда, мастер Мериардок! — сказал он. — Ты не будешь стоять. Пока я остаюсь в своих землях, ты будешь сидеть рядом со мной и облегчать мне сердце рассказами.
Для хоббита освободили место по левую руку герцога, но никто не попросил о чём-нибудь рассказать. За столом вообще говорили мало, и ели и пили большей частью молча, пока, наконец, собравшись с духом, Мерри не задал вопрос, который мучил его.
— Уже дважды, господин, я слышал о Тропах Мёртвых, — сказал он. — Что это такое? И где Бродяжник, то есть, господин Арагорн? Куда он пошёл?
Герцог вздохнул, но никто не ответил, пока наконец Эомир не сказал:
— Мы не знаем, и сердца наши тяжелы. А что до Троп Мёртвых, ты сам прошёл по их первым ступеням. Нет, я не произношу дурного пророчества! Дорога, по которой мы поднялись, ведет к Двери там, в Мрачнодербьи. Но что лежит за ней, никто из людей не знает.
— Люди не знают, — промолвил Теоден. — Однако древняя легенда, теперь редко рассказываемая, кое-что говорит об этом. Если те старые предания, которые передавались от отца к сыну в Доме Эорла, правдивы, тогда за Дверью у подножья Заповедной горы начинается тайная дорога, ведущая под горой к какому-то забытому месту на другом конце. Но никто не осмеливался исследовать её секреты с тех пор, как Балдор, сын Брего, вошёл в эту Дверь и больше уже не появился среди людей. Он дал опрометчивую клятву, осушив рог на пиру, который устроил Брего в честь окончания постройки Медусельда, и так и не вернулся на трон, наследником которого был.
В народе говорят, что Мёртвые люди Чёрных лет стерегут путь и не позволяют никому из живых пройти в их тайные залы, но сами они время от времени выходят, словно тени, из этой двери и спускаются по обозначенной камнями дороге. Тогда жители Колодола в страхе крепко запирают двери и захлопывают ставни окон. Но Мёртвые выходят редко, только в дни великих смут и надвигающейся смерти.
— Однако в Колодоле говорят, — тихо молвила Эовин, — что в одну безлунную ночь, но совсем недавно, здесь прошло большое войско в странном облачении. Откуда они появились, никто не знает, но они поднялись по отмеченной камнями дороге и исчезли в горе, словно шли на условленную встречу.
— Но почему тогда Арагорн пошёл этой дорогой? — спросил Мерри. — Вы не знаете ничего, что могло бы объяснить это?
— Если только он не сказал что-нибудь тебе, как другу, чего мы не слышали, — ответил Эомир. — то никто среди живых сейчас не может объяснить его цель.
— Мне показалось, что он сильно изменился с тех пор, как я увидела его впервые в доме герцога, — сказала Эовин. — Мрачнее, старше. Обречён, подумала я о нём, и похож на того, кого зовёт Смерть.
— Может быть, он был призван, — проговорил Теоден. — И сердце моё говорит мне, что я не увижу его больше. Однако он царственный человек высоких достоинств. И утешься вот чем, дочка, поскольку ты, похоже, нуждаешься в утешении в своём горе по этому гостю. Говорят, что, когда эорлинги пришли с севера и в конце концов поднялись по Снеготалу, ища надёжного места для убежища в час нужды, Брего и его сын Балдор поднялись по Лестнице, ведущей в Гнездо, и дошли до Двери. На пороге сидел старик, такой древний, что даже его возраста нельзя было назвать. Он был высок и выглядел по-королевски, но истёрт, словно старый камень. Они и приняли его за камень, потому что он не двигался и не произнёс ни слова, пока они не попытались миновать его и войти. И тогда изнутри него раздался голос, словно из-под земли, и, к их удивлению, слова были на языке запада: "Дорога закрыта".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
