за установление республики, но мирным путем, без вооруженного восстания. Мы решили
разделиться на два общества, Северное и Южное, и работать над текстом конституции, который
подадим государю императору. Так безопасней, - после долгого молчания добавил мужчина.
-Не все, и не единодушно, - буркнула Юджиния. «Никита Муравьев, - ты, Джоанна, его знаешь…»
Та кивнула.
-Он теперь, - усмехнулась женщина, - придерживается более умеренных взглядов. Но такие люди,
как майор Пестель - они считают, что без армии мы обречены на провал. Войска возглавят
недовольство в столице, и его величество вынужден будет отречься. Под угрозой штыков, так
сказать.
Петя вспомнил зимний вечер, алый закат над покрытой льдом Невой, и, в дыме сигары -
невысокую, ладную фигуру Пестеля. «Он похож на Бонапарта, и, правда, - понял Петя, - и глаза
такие же, синие. Только лысеет уже, а ведь ему и тридцати нет».
-Петр Федорович, - поморщился майор, выпив чаю, - вы, конечно, хороший оратор, я вас
заслушался. Однако все эти разговоры о мирном переходе власти к всенародно избранным
депутатам, так и останутся разговорами. Император выведет на улицы полки, и раздавит ваших
просителей, не успеете вы опомниться.
-Так что же делать, Павел Иванович? - спросила Юджиния. У нее на коленях лежал протокол
собрания «Союза благоденствия». Как жена ни просила, Петя не смог ее туда взять. «Ты пойми, -
развел он руками, - там не будет ни одной женщины, я не смогу объяснить…»
-И здесь косность, - ядовито сказала Юджиния. «Вы мне поручаете переписывать протоколы, а я
даже права голоса не имею». Она наклонилась и обняла мужа: «Скоро все это изменится, я
уверена».
Пестель затянулся сигарой и спокойно ответил: «А надо, дорогая Евгения Петровна, расстрелять из
пушек Зимний Дворец, взять штурмом Петропавловскую крепость и арестовать императорскую
семью. Без полумер. Робеспьер проиграл потому, что был слишком нерешителен, революция
такого не прощает».
Уже потом, в спальне, Петя, целуя жену, смешливо заметил: «Очень хотелось познакомить Павла
Ивановича с папой и мамой. Они бы ему рассказали, что такое был Робеспьер».
Юджиния приложила палец к его губам: «Ни в коем случае. Они пожилые люди, не надо их
волновать, милый».
Сейчас она оглянулась на герцога и Мадлен, что сидели, держась за руки: «Джоанна, наверняка,
тоже не все родителям рассказывает».
Они уже подходили к кругу для катания, когда Джоанна, небрежно, сказал: «Я на стороне тех, кто
выступает за вооруженное восстание, разумеется. Иначе общественный строй не изменить. Я к
вам приеду, конечно же, - женщина улыбнулась, - хочу познакомиться с теми, кто, в будущем,
станет знаменем свободы для всей Европы…- она не закончила и внезапно остановилась. Мимо
них прошел высокий, мощный парень, лет восемнадцати, в куртке ремесленника и берете -
старом, в пятнах.
Джоанна проводила глазами его темноволосую голову и спокойно предложила: «Пойдемте,
посмотрим, как Мишель катается, а потом выпьем кофе, все вместе».
Экипажи стояли у подъезда дома Джоанны. Федор, подняв внука, поцеловал его в щеку: «В
следующем году в Лондон поедешь, а потом и к нам, в Санкт-Петербург!». Мальчик прижался
белокурой головой к его плечу. Тео шепнула Мадлен на ухо: «Как он на Мишеля похож, одно лицо.
Господи, только бы он счастливым ребенком рос!»
-Джоанна его любит, - ответила Мадлен, - мать она хорошая. Да, в общем, - герцогиня улыбнулась,
- и отец - тоже.
Тео погладила внука по коротко стриженым волосам, и пообещала: «Когда приедешь, дядя Пьер
тебя на лодке покатает, по Неве. И в лабораторию с ним сходите, посмотришь, как электричество
работает».
Лазоревые глаза мальчика загорелись любопытством: «Мама говорила, за электричеством
будущее. Я вас люблю, бабушки, - он обнял обеих женщин, - и дедушек тоже».
-Я сиротой росла, - вздохнула про себя Тео, - мать продали, я ее и не помню почти, а отец..., - она
отчего-то перекрестилась. Наклонившись, поцеловав Джоанну в щеку, женщина велела: «Пишите
нам. И ждем вас в России».
Герцог, устраивая жену в экипаже, заставил себя нарочито спокойно заметить: «В следующем году
встретимся, милая. Сядешь в Плимуте на корабль военный, и быстро до нас доберешься».
Мадлен посмотрела на него - большими, серыми глазами, в сеточке морщин. Джон вспомнил
холодное бретонское лето, и свой шепот: «Прощай, Джиневра».
-Четверть века в этом году, - он сжал зубы. «Четверть века, как она со мной. Я благодарен, должен
быть стократ, за все это время. Как же я ее люблю».
Мышьяк лежал в его вещах, в запертой, плоской шкатулке. Еще в Лондоне, спустившись в
подвальный этаж дома у собора Святого Павла, наблюдая за тем, как невидный человечек
взвешивает белые крупинки, Джон поднял голову: «Хорошо, что мы все переделали. Три яруса
теперь под землей, камеры устроили, на всякий случай, и ход к Темзе, к нашей пристани. Что там
Майкл рассказывал - можно локомотивы с вагонами и здесь пустить. Впрочем, они еще на
поверхности железную дорогу не проложили, лет через пять только закончат. И документы все
перевезли в особое хранилище, тоже предусмотрительно».
На плоской, болотистой равнине, на продуваемом ветром восточном побережье, рядом с
морским полигоном, стоял окруженный высокой, каменной оградой, скромный дом. До Лондона
оттуда было всего полсотни миль. Джон велел устроить архив именно там. «В Шотландию не
наездишься, - объяснил он королю, - даже с железными дорогами. Бумаги могут в любой момент
понадобиться. Я там семью поселил, и он, и она уже в отставке, седьмой десяток им идет. Место
тихое, ферма и ферма. Даже овец им купили, - Джон усмехнулся. «Спальни устроили, для тех, кто
на полигоне занят, пусть хоть ночуют с удобствами».
-Это потому, - заметил Георг, - что у тебя в Шотландии имения нет, а в Саутенде дом загородный.
Король посмотрел на карту: «Всего тридцать миль к северу от Саутенда, тебе удобно туда
добираться. Хорошо, что не стали этого на южном побережье делать, там слишком многолюдно».
Человечек, запечатав конверт, приподнялся: «Вот, мистер Джон. Несколько доз, для верности.
Лучше всего подсыпать его в пищу, или в кофе. Кристаллы без запаха, без вкуса, - человечек
улыбнулся, - очень удобно. Мистер Валентин Розе, немецкий химик, открыл способ обнаружить
это вещество, - человечек поискал слово, - в организме. Надо взять желудок трупа, и обработать
содержимое поташем, негашеной известью и азотной кислотой. Мышьяк тогда образует
соединение, триоксид. Его можно подвергнуть тесту Мецгера, - человечек поскреб нос, - нагреть с
углем. На нем выступит блестящий, черный налет - он называется «мышьяковым зеркалом», -
человечек внезапно усмехнулся: «Впрочем, у вас там не будет химиков, мистер Джон».
-Никто не будет интересоваться, отчего он умер, - сварливо ответил герцог, пряча конверт.
«Спасибо, мистер Фредерик. Как вам лекция мистера Корнеля?»
Человечек всплеснул руками. «Блестящая, блестящая. Я, конечно, не геолог, я химик, но мистер
Корнель - редко таких ученых встретишь. Его два часа не отпускали. Я очень рад, что вы мне билет
устроили».
-Марта мне рассказывала, - вспомнил Джон, поднимаясь по лестнице, - как Мэтью хотел отравить
своего брата, еще малышом. Папа тогда отнес рвоту как раз к Теодору, и он провел реакцию,
доказал, что там был мышьяк. Надо будет поставить задачу нашим химикам, пусть разработают
быстрый способ обнаружения яда в теле, для судебных процессов». Он остановился перед своей
комнатой: «Отчего я умер, тоже никто не спросит. Я больной человек, инвалид. Даже если Давид
сделает вскрытие - у него нет лаборатории, он ничего не сможет доказать. Конечно, придется
помучиться, - он вздохнул и толкнул дверь.
-Джон, - тихо спросила сейчас Мадлен, держа его за руки, - Джон, что такое?
Он прижался лицом к ее прохладным, мягким ладоням и прошептал: «Ничего, милая. Я тебя
люблю. Передавай привет Жану. Пиши мне, как там, у Вероники, как внук наш..., - он приказал
себе улыбнуться. Поцеловав жену, герцог осторожно закрыл дверь экипажа.
Джоанна и Мишель долго махали вслед разъезжающимся каретам. Потом женщина, взглянув в
конец улицы, спокойно сказала: «Мне надо отлучиться по делам, милый, я скоро приду. Ты пока
разбери вещи. Тебе дедушка Теодор и дедушка Джон новые игрушки подарили, а старые было бы
хорошо сиротам отдать».
-Конечно, мамочка, - кивнул мальчик. Джоанна нагнувшись, поцеловала его в затылок: «Завтра
