А еще он прикинул, что особой разницы между бывшим белым офицером Родионом Гравицким и смешной девушкой из «сонной» гравюры нет. Вопрос в масштабе, в размерах отведенной им части Мультиверса, но отнюдь не в принципе. Ее мир со сказочными разбойниками и страшными сказками столь же реален, как и этот, серо-черный, из которого ему не позволено уйти, А еще разница в искренности, самой обычной, человеческой. «Я чем-то обидела молодого господина?» Для «господина» же эта черноглазая — даже не лягушка на лабораторном столе. Лягушка по крайней мере реальна, ей и посочувствовать можно.
«Здравствуйте, коллега! Надеюсь, этот простенький сон вам понравится…» Нет, ему не нравились разрезанные лягушки.
— …Сюда, сюда! Заходите, прошу. Прямо к столу, без всяких церемоний, мы здесь, в провинции, люди простые.
Ричард Грай поспешил взять в руки газету. Поднять повыше… Немного правее… Комиссаром Прюдомом он уже успел налюбоваться, остальных же сперва лучше послушать.
— К столу! К столу, пожалуйста!.. Так вот, мадам, убедительно прошу перевести слово в слово. Администрация Французской Африки и полиция Эль-Джадиры в моем лице пунктуально и точно соблюдают все подписанные соглашения. Да, да! Ни о каком саботаже и тем более укрывательстве не может быть и речи!..
Бывший штабс-капитан невольно улыбнулся. Друг Даниэль как всегда убедителен, с непривычки и поверить можно. Женщина, стало быть, переводчик…
— Он все о том же, товарищ майор. Юлит! Спросите его прямо в лоб, понаблюдаем.
Пальцы, сжимавшие газету, дрогнули. Русский переводчик! И, кажется, не просто переводчик. И даже не просто переводчица.
— Садиться не будем, капитан. О-о-от… Переведите ему…
Военный и дама… С дамой все ясно, осталось послушать военного. Ричард Грай с трудом удержался, чтобы не разжать пальцы, сжимавшие старую бумагу. И так понятно: стол, как положено, Т-образный, гости стоят у нижней черточки слева, всего в нескольких шагах.
— Господин начальник полиции! Как сказал великий вождь советского народа, верховный главнокомандующий Красной армии товарищ Сталин, советский народ не ставит перед собой задачу уничтожения Германии, но преследует цель ликвидации фашистского государства, о-о-от… И его вдохновителей, уничтожения гитлеровской армии, разрушения ненавистного «нового порядка» в Европе и… О-о-от… И наказания его создателей…
Ричард Грай отхлебнул кофе, не чувствуя вкуса. В смысл слов он пока не вдумывался, слушал голос. Красивый баритон, низкий, почти артистический, хоть в дикторы бери. «О-о-от» — отдышка, значит, что-то с легкими. Сложить все вместе — интеллигент из «бывших», возрастом за пятьдесят, полный, лицо наверняка красное, отвислые щеки.
— …Советское правительство считает своим долгом довести до сведения всего цивилизованного человечества… О-о-от… Всех честных людей во всем мире сведения о чудовищных преступлениях, о-о-от… Совершенных гитлеровской армией и ее пособниками — и потребовать наказания виновных. Компетентные органы уже начали сбор доказательств и… О-о-от… И непосредственный поиск скрывающихся от правосудия гитлеровцев, а также их сообщников из числа предателей и фашистских наймитов…
Похоже, «баритон» заучил речь наизусть. Ничего интересного, разве что полузабытый украинизм «наймит», столь популярный у советских пропагандистов. Бывший штабс-капитан прикинул, как дама в капитанском чине переведет «наймита» на язык Вольтера. «Mercenaire»?
— …Mercenaires vils et méprisables[31], — твердо выговорила женщина практически без акцента.
— …На территории Французской Африки, в Алжире и Марокко, в настоящее время скрывается ряд лиц, о-о-от… Совершивших преступления на территории СССР. Наша комиссия осуществляет поиск этих предателей. Их выдача правительством Франции предусмотрена соответствующими соглашениями. О-о-от… Наиболее опасным среди разыскиваемых нами нацистских пособников является враг трудового народа, о-о-от… Белоэмигрант и фашистский агент Гравицкий Родион Андреевич, выдающий себя за гражданина Турецкой республики, о-о-от… Ричарда Грая…
— …Feignant d'être un citoyen de la République Turque…
Он не выдержал и опустил газету.
— …Летом и осенью 1941 года Гравицкий, о-о-от… Действуя в составе диверсионного подразделения немецко-фашистской армии, активно участвовал в уничтожении бойцов и командиров РККА, в ведении разведки, о-о-от… А также в уничтожении мирных жителей…
— …La destruction de civils innocents…
Женщина была в цивильном — американский плащ с поясом, модный серый берет, темная сумка на плече. Такой она и представлялась, не хватало лишь легкого запаха дорогих духов. «Баритон» же удивил: не старше тридцати, плечистый, костлявый — и бледный, словно рыбье брюхо. Шинель дорогого сукна, желтые ремни, командирская сумка коричневой кожи. Лицом красив, приметные темные брови, красная полоса шрама на щеке.
— …С особой жестокостью уничтожались, о-о-от… партийные и комсомольские работники, а также сотрудники органов безопасности, члены их семей и родственники. О-о-от… По имеющимся данным, только лично Гравицким убито не менее двадцати человек, в том числе семья начальника, о-о-от… Начальника Управления НКГБ по Белостокской области…
Дальше он не слушал — смотрел. Слова обезличились, начали исчезать, превращаясь в легкие дождевые капли. Тук-тук -тук… Кап-кап… А вот смотреть было интересно. Комиссар Прюдом, вовремя спрятав улыбку, каменным монументом возвышался над столом. Лицо — суровая маска, брюшко втянуто, бронзовая медаль светится геройским огнем. Подкачал лишь взгляд из-под слегка насупленных бровей, по-прежнему веселый, с легкой хитрецой. Таким Даниэль был всегда, даже когда смотрел на труп своего шефа, лежавший тут же, возле стола. Лицо белое, как мел, губы закушены до крови, а вот глаза…
— …Гравицкий, являясь активным функционером так называемой «Лиги Обера», преступной террористической организации белой эмиграции, регулярно, о-о-от… Регулярно предоставлял немецко-фашистской разведке сведения о советском подполье, о местонахождении партизанских отрядов, о радиосвязи, о-о-от… нелегальных групп. Пользуясь предоставленными Гравицким данными, немецко-фашистская контрразведка сумела зимой 1941 года осуществить массовые аресты…
— …Procéder à des arrestations de masse…
…Тук-тук-тук… Кап…
Женщина переводила, почти не напрягаясь и не подыскивая слова. На грубо слепленном лице — выражение легкой брезгливости, губы без всякого следа помады двигались резко, глаза смотрели прямо на стоявшего перед ней комиссара. Пальцы же были неспокойны, словно живя своей отдельной жизнью — скользили по столешнице, без всякой нужды трогали сумку. Вероятно, заметив это, переводчица поспешила исправиться. Левая ладонь сжалась в кулак, правая легла на стол…
…Тук-тук-тук… Кап-кап…
«Баритон» же… «Баритон», кажется, слышал только себя. Он даже не пытался делать паузы между фразами, и женщине уже дважды пришлось касаться его локтя. Говорить майору было не слишком удобно, «о-о-от» перебивало речь все чаще, «баритон» спешил, недвижное лицо становилось все более бледным, неживым…
…Тук-тук-тук… Кап…
— …Стремясь избежать ответственности, о-о-от… и скрыться от карающей длани советского правосудия, Гравицкий в августе 1944 года попытался имитировать собственную гибель, сам же, о-о-от… Сам же скрытно перебрался на территорию Французской, о-о-от… Французской Северной Африки, где и скрывается по сей день. Советские компетентные органы получили достоверную информацию, что в этом ему активно помогают фашистские элементы из числа местной французской администрации. О-о-от… В связи с этим советское правительство решительно, о-о-от… Решительно требует…
— …Demande avec insistance…
Тот, кто был когда-то Родионом Гравицким, без особых чувств прикинул, стоит ли обижаться на друга Даниэля, умудрившегося если не поставить его к расстрельной стенке, то уж точно посадить. Рассудил — не стоит. Положение, в котором оказался комиссар полиции, и впрямь хуже губернаторского. Из Касабланки приезжают по грешную душу фашистского наймита Ричарда Грая, который днем раньше, совершенно не скрываясь, появляется в городе.
…Обижаться не стоило, но пожалеть о собственной недальновидности было можно. Уезжая в августе 1943-го, следовало оставить в Эль-Джадире не живого, хоть и перепуганного, друга, а светлую память о нем. Даниэль Прюдом в виде портрета с черным крепом в уголке вел бы себя куда более смирно.
Тук-тук-тук… Кап-кап…
Бывший штабс-капитан подивился собственной кровожадности. «Астра» была при нем, надежно спрятанная под пиджаком. Чихавшие от пыли «ажаны» не только не озаботились личным обыском, но даже не спросили об оружии. Теперь Ричард Грай, сидя у стенки с пожелтевшей газетой под носом, мог позволить себе предаться фантазиям, самую малость, чуть-чуть. Скажем, о том, что стрелять следует сразу, даже не вставая, первой пулей валить женщину, как самую опасную, причем насмерть, в голову. «Баритона» пощадить, прострелить колено и руку, чтобы не пытался хвататься за пистолет. Значит, еще две пули… Что успеет друг Даниэль за эти секунды? Да ничего, даже выражение лица сменить. Разве что рот откроет.
