спустился в могилу вслед за Андреем и натянул сверху кусок брезента. Вряд ли ткань в полной мере защитит от радиации, но, как говорится, чем богаты, тем и рады.
Андрей повернулся боком, чтобы можно было поместиться в могиле вдвоем, и почувствовал дыхание Олега на своем затылке. Случайные соприкосновения тел заставили вспомнить о причинах бесплодия вампиров, отчего безосновательно появилось чувство неловкости.
Андрей шмыгнул носом и поймал себя на ребячестве. Внутренний смешок приподнял опустившееся ниже плинтуса настроение. Детский сад какой-то! Стыдливо прикрывать собственный зад и шутить в мужской компании на гомосексуальные темы – это занятие для пубертатных подростков. Не обнаружив на своем лице юношеских прыщей, Андрей окончательно убедился, что ведет себя несерьезно, но все-таки поспешил повернуться к Олегу передом. При любом стечении обстоятельств мысль о том, что кто-то с нездоровым аппетитом рассматривает твою пятую точку, доставляет дискомфорт. Хотя, что можно рассмотреть в могильной тьме?
– Ну, так что ты хотел рассказать? – опасливо произнес Андрей, полет фантазии которого рисовал самые отвратительные причины, по которым Олегу понадобилось его спасать.
– Ты веришь в призраков? – холодным тоном спросил Олег.
– Что?
– Насколько я знаю, многие относятся к этому виду существ скептически, – принялся рассуждать вампир. – Собственно говоря, современная наука не находит разумного объяснения существованию призраков. Да и, если учесть тот факт, что призраки невидимы для разумных существ, то и вправду поверить в их существование сложно.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я умер на Красной площади.
Андрей закатил глаза. Теперь все понятно. С ним в могиле лежит сумасшедший вампир, который возомнил себя призраком. Это объясняет странное поведение Олега на протяжении всего путешествия из Москвы в Гетеборг: разговоры на откровенные темы, постоянные исчезновения, утерянный интерес к Скрижали. Выбираться из ядерного пепелища вдвоем с невменяемым вампиром – не лучшая перспектива.
– Если ты призрак, то почему я тебя вижу? – Андрей постарался отыскать правильный наводящий вопрос, чтобы вывести Олега из состояния обострения.
– Я тоже задался этим вопросом, когда ты впервые меня увидел после событий на Красной площади, – ответил Олег. – Нет, не в больнице. Раньше. Когда первые кареты скорой помощи прибыли на место трагедии, я уже видел собственное тело со стороны. Прохожие спотыкались о меня, а я не вполне понимал, что я собой теперь представляю, и почему так случилось. Тогда я нашел своего обидчика. Ты этого не помнишь. В бреду ты открыл глаза и произнес мое имя. Подумай только: все вокруг пытались пройти сквозь меня, как будто я был невидимым, а ты меня видел!
Когда ты снова потерял сознание, я последовал за носилками, на которых тебя унесли. Я знал, что мне нужно следовать. Откуда? Знаешь, мне сложно понять собственные ощущения. Давай назовем это призрачий компас. Теперь, по прошествии времени, я примерно понимаю, как это функционирует. На тот момент я понятия не имел. Мы, призраки, живем будто на автоматическом управлении. У нас в голове есть отдельная зона мозга, отвечающая за целеполагание. Ну, то есть существует одна определенная цель нашего существования, путь к которой указывает кора полушарий. Понятия не имею, как это тебе объяснить! Я это просто чувствую!
– И что за цель? – сохраняя скептицизм в голосе, спросил Андрей.
– Смерть. Все призраки стремятся умереть по-настоящему, то есть привязать свою внематериальную частицу к Даунклауду или Лоустэйру. У нас есть конечная цель существования и есть контрольные точки на пути к ней, на которые указывает призрачий компас. Это похоже на маневрирование птиц при длительных перелетах. Ведь они чувствуют время и расстояние и отлично ориентируются в пространстве. Птицы осязают внематериальные нити, к которым они прикасаются в полете. Сенсорная чувствительность крыльев преобразуется в передаваемый по нейронам сигнал. Мозг считывает информацию и, как результат, – ориентация в пространстве. Нечто подобное происходит со мной. То есть я не слышу голоса в голове с указанием действий в буквальном смысле, но я знаю интуитивно и неосознанно, в каком направлении мне нужно двигаться. Когда призрачий компас указал на тебя, я решил разыграть спектакль в больнице, заняв свободную койку и поддержав твои рассуждения о Скрижали.
– Ты так и не ответил: почему я тебя вижу? – Андрей по-прежнему пытался воззвать к гласу рассудка вампира, но Олег не унимался:
– Подожди. Давай по порядку. Тем более, что нам надо спешить. В самолете произошло нечто странное. Я перестал управлять собственным телом. При этом я наблюдал, как веду диалог, жестикулирую, даже думаю. Но думал не я. Думало другое существо внутри меня. Я был лишь зрителем в собственном теле. И это существо, говорившее от моего имени, казалось мне очень знакомым. Мысли в моей голове озвучивались твоим голосом.
После осмысления произошедшего, причины, по которым ты меня видишь, стали мне очевидны. Когда ты меня убил, наши внематериальные нити переплелись. Скорее всего, это и есть одна из причин, по которым я не смог окончательно умереть. Теперь меня, как самостоятельного разумного существа, не существует. От моей внематериальной нити осталась лишь часть, вплетенная в твою нить. То есть я – твое раздвоение личности, принявшее материальную форму. Я – паразит, пиявка, присосавшаяся к твоей внематериальной частице. Как хочешь, воспринимай.
Андрей усмехнулся. Олег говорил убедительно, но сама ситуация выглядела, как попытка душевно больного убедить лечащего врача, что проблема не в нем, а в медперсонале. Раздвоение личности у Андрея? Проблем с психикой у темноборца не возникало, а вот у Олега они налицо.
– Все еще не веришь, что у тебя раздвоение личности? – продолжил Олег. – Тогда как ты объяснишь, что я не заговорил ни с одним живым существом в Гетеборге, даже не поздоровался, и у тебя это не вызвало никаких значимых подозрений? А твои разговоры с самим собой, заставлявшие посторонних на тебя коситься? Ах да, ты не замечал косых взглядов! Ну, так и кто из нас сумасшедший? Я-то хотя бы призрак. А ты – существо, неспособное отличить призрака от живых.
Андрей попытался вспомнить детали поведения Олега и понял, что в его словах была доля истины. Он действительно ни разу ни с кем не заговорил в Гетеборге. Конечно, Андрей удивлялся молчаливости вампира, НО – не заговорить с разумными существами НИ РАЗУ! Как это можно было не заметить?
– Когда ты лишился зрения, призрачий компас указал на Скрижаль. Я пытался ее добыть, пока ты валялся на кушетке у лекаря, – Олег продолжал рассказывать с холодным спокойствием в голосе, свойственным разве что призракам. – Я был уверен, что Скрижаль Силы поможет мне умереть. Но Скрижаль, украденная Ярым, оказалась подделкой, и тогда я помог ему добыть настоящую, отведя тебя в картинную галерею. Мне не составило никакого труда добраться до подлинника, но я столкнулся с очередной проблемой.
