– Я все не могла понять, что ты ко мне чувствуешь, – негромко говорила Навани, пока они с Далинаром шли вокруг холма, на котором располагался дворец Элокара. – Иногда ты как будто флиртовал – намекал на любовный интерес, потом отступал. И вел себя так, что мне ка залось, я ошибаюсь. А Гавилар был очень прямолинейным… Он всегда без раздумий хватал то, что ему нравилось.
Далинар задумчиво кивнул. Князь надел синий мундир, а Навани – платье тусклого красно-коричневого цвета с темной окантовкой. Садовники Элокара занялись разведением растений рядом с его дворцом. Справа от дороги поднималась извилистая живая изгородь из желтого сланцекорника высотой до талии. Похожее на камень растение облепили маленькие пучки скрепунов, чьи перламут ровые раковины медленно открывались и закрывались в такт дыханию. Они походили на небольшие рты, которые тихонько переговаривались друг с другом.
Далинар и Навани неспешно поднимались по склону. Великий князь шагал, сцепив руки за спиной. Его охрана и клерки Навани следовали позади. Некоторые выглядели озадаченными тем, сколько времени Далинар и вдова короля проводили вместе. Сколько из них подозревали правду? Все? Часть? Ни один? Какая разница.
– В те времена я не пытался сбить тебя с толку, – произнес он негромко, остерегаясь любопытных ушей. – Я намеревался за тобой поухаживать, но Гавилар заявил, что ты ему нравишься. И в конце концов мне пришлось отойти в сторонку.
– Так просто? – Судя по голосу, Навани обиделась.
– Он не понял, что я проявляю к тебе интерес. Решил, что я представил тебя ему, намекая на возможность ухаживания. Мы часто так делали; я находил людей, с которыми Гавилару стоило бы познакомиться, и сводил его с ними. Я не понимал, что сам отдаю тебя ему, пока не стало слишком поздно.
– «Отдаешь» меня? На моем лбу есть рабское клеймо, о котором я не в курсе?
– Я не хотел…
– О, тише, – перебила Навани с внезапной нежностью.
Далинар подавил тяжелый вздох; хотя Навани была теперь зрелой женщиной, ее настроение по-прежнему менялось с той же быстротой, что и сезоны. Поистине, в этом таилась часть ее притягательности.
– Часто ты уходил в сторонку ради него?
– Всегда.
– И не надоедало?
– Я не очень-то об этом задумывался. Когда приходилось так поступать… да, я досадовал. Но это же Гавилар. Ты знаешь, каким он был. Эта сила воли, эта аура прирожденного повелителя. Он всегда как будто удивлялся, если кто-нибудь ему перечил или если мир не делал того, чего ему хотелось. Он меня не принуждал – просто такова была жизнь.
Навани понимающе кивнула.
– Невзирая ни на что, – продолжил Далинар, – я приношу извинения за то, что сбивал тебя с толку. Я… ну… мне трудно было тебя отпустить. Боюсь, время от времени мои истинные чувства все же проскальзывали наружу.
– Что ж, думаю, я могу это простить. Хотя на протяжении следующих двадцати лет ты делал все возможное, чтобы я поверила, будто ты меня ненавидишь.
– Я ничего подобного не делал!
– Да? А как иначе мне следовало истолковать твою холодность? То, как часто ты выходил из комнаты, стоило мне там появиться?
– Я пытался себя обуздать. Я принял решение.
– Ну а выглядело это как ненависть, – возразила Навани. – Хотя несколько раз я все же задумывалась о том, что же прячется за твоим ледяным взглядом. А потом, разумеется, появилась Шшшш.
Как обычно, если кто-нибудь произносил имя жены Далинара, оно тотчас же ускользало из его памяти, оставляя после себя лишь тихий шелест ветра. Он не мог ни услышать, ни запомнить его.
– Она все изменила, – продолжила Навани. – Ты, похоже, по-настоящему ее любил.
– Да, – согласился Далинар. Несомненно, так оно и было. Ведь было же? Он не мог ничего вспомнить. – Какой она была? – спросил он и быстро добавил: – Я имею в виду, по-твоему. Какой она тебе казалась?
– Все любили Шшшш. Я пыталась ее возненавидеть, но в итоге меня хватило лишь на слабую зависть.
– Ты ей завидовала? С чего это вдруг?
– С того, что она так тебе подходила. Никогда не делала неуместных замечаний, не дразнила окружающих, всегда оставалась спокойной. – Навани улыбнулась. – Вспоминаю и думаю, что и впрямь должна была ее ненавидеть. Но она была такой миленькой. Хотя и не очень… ну…
– Что?
– Умной. – Навани покраснела, что было для нее редкостью. – Прости, Далинар, но такова правда. Она не была дурочкой, но… что ж, не всем быть сообразительными. Может, в этом и заключалась часть ее очарования.
Кажется, она решила, что Далинар должен оскорбиться.
– Все в порядке. Ты была удивлена, что я на ней женился?
– Кто мог удивиться? Как я уже сказала, вы были идеальной парой.
– По уму? – сухо поинтересовался Далинар.
– Едва ли. Но вот по характеру – совсем другое дело. После того как я забросила попытки возненавидеть ее, мне пришло в голову, что мы вчетвером могли бы стать друзьями. Но ты вел себя со мной так чопорно.
– Я избегал новых… промахов, которые заставили бы тебя подумать, что ты по-прежнему мне интересна. – Последние слова прозвучали как-то неуклюже. Ведь по сути, что он совершал сейчас? Не промах ли?
Навани устремила на него внимательный взгляд:
– Ну вот, ты опять.
– Что опять?
– Грызешь себя. Далинар, ты прекрасный, честный человек… но слишком потакаешь своим слабостям.
– Никогда раньше не думал, что угрызения совести и слабость – это одно и то же.
Она нежно улыбнулась.
– Что? – спросил он.
– Ты ведь и впрямь искренен?
– Пытаюсь быть таким. – Он бросил взгляд через плечо. – Хотя природа наших отношений вынуждает постоянно врать.
– Мы никому не врали. Пусть думают и гадают как пожелают.
– Наверное, ты права.
– Обычно так и есть. – Она немного помолчала. – Ты сожалеешь о том, что мы…
– Нет, – резко возразил Далинар с уверенностью, которая удивила его самого. Навани вновь улыбнулась. – Нет, – продолжил он мягче. – Я ни о чем не жалею. Не знаю, как быть дальше, но точно не отступлю.
Навани приостановилась возле кустика маленьких камнепочек – каждая размером с кулак, лозы выставлены наружу, точно длинные зеленые языки. Они походили на букет, который кто-то положил на большой овальный камень у тропинки.
– Думаю, бессмысленно просить тебя избавиться от угрызений совести, – сказала женщина. – Но разве ты не в состоянии покориться происходящему, хоть чуть-чуть?
– Не уверен, что смогу. Особенно сейчас. Объяснить трудно.
– Может, попытаешься? Ради меня?
– Навани, я… человек, склонный к крайностям. И понял это еще в юности. Жизнь преподала мне немало уроков, прежде чем я осознал: единственный способ держать эту склонность под контролем – полностью сосредоточиться на чем-то одном. Сначала это был Гавилар. Теперь – Заповеди и учение Нохадона. С их помощью я держу себя в рамках. Они словно жаровня, предназначенная для того, чтобы хранить огонь внутри, не давая ему распространиться.
