Тефт кивнул и встал.
– Тефт, ты был копейщиком, – сказал Каладин. – Не пытайся этого отрицать. Как ты очутился здесь, в мостовых отрядах?
– Тут мне и место. – Тефт повернулся и ушел, чтобы заняться ранеными.
Каладин сел, потом лег, ожидая, пока не пройдет шок. С южной стороны подходила вторая армия под синим знаменем Далинара Холина. Они перешли на прилегающее плато.
Парень закрыл глаза, восстанавливая силы. Через некоторое время он услышал какой-то звук и открыл глаза. На его груди сидела Сил, скрестив ноги. Позади нее Далинар Холин вступил в бой, и его люди шли не под обстрелом. Садеас очистил им дорогу от паршенди.
– Это было изумительно, – сказал Каладин, обращаясь к Сил. – Что я сделал со стрелами?
– Все еще думаешь, что ты проклят?
– Нет. Знаю, это не так. – Он посмотрел в мрачное небо. – Но это означает, что неудачи случились по моей вине. Я позволил Тьену умереть, подвел копейщиков, рабов, которых пытался спасти, Тару… – Он не думал о ней какое-то время. Связанная с ней неудача отличалась от остальных, но тем не менее оставалась неудачей. – Если нет никакого проклятия или невезения, никакой бог на меня не обиделся – придется жить с осознанием того, что, будь я самую малость усерднее… будь у меня больше опыта или умений… я бы смог их спасти.
Сил нахмурилась:
– Слушай, пора с этим покончить. Ты ни в чем не виноват.
– Так всегда говорил мой отец. – Он слабо улыбнулся. – «Каладин, преодолей угрызения совести. Беспокойся, но не слишком. Принимай на себя ответственность, но не вини в случившемся». Защищай, спасай, помогай… но знай, когда сдаться. Это словно идти по самому краешку пропасти. Смогу ли я так?
– Не знаю. Я ничего в этом не смыслю. Но ты рвешься на части. Внутри и снаружи.
Каладин продолжал глядеть в небо.
– Это было чудесно. Сил, я словно стал бурей. Паршенди не могли коснуться меня. Стрелы – это пустяк.
– Ты в этом еще новичок. Ты чуть не надорвался.
– «Спаси их, – прошептал Каладин. – Каладин, соверши невозможное, но не надорвись. И не вини себя, если потерпишь неудачу». Сил, по самому краю. На волосок от бездны…
Несколько мостовиков вернулись с раненым – тайленцем с квад ратным лицом; у того стрела засела в плече. Каладин принялся за работу. Его руки все еще слегка дрожали, но это не шло ни в какое сравнение с прежней дрожью.
Мостовики столпились вокруг, наблюдая. Он уже начал обучать Камня, Дрехи и Шрама, но из-за того, что смотрели все, принялся объяснять:
– Если надавить тут, можно замедлить кровотечение. Эта рана не опасная, хотя, вероятно, приятного от нее маловато… – (Пациент гримасой выразил свое согласие.) —…и настоящую проблему представляет инфекция. Рану надо промыть, чтобы убедиться, что в ней нет ни щепок, ни кусочков металла, потом зашить. Мышцы и кожа плеча будут двигаться, поэтому понадобится крепкая нить, чтобы края не разошлись. А теперь…
– Каладин, – встревоженно позвал Лопен.
– Чего? – рассеянно ответил он, не переставая работать.
– Каладин!
Лопен назвал его по имени, а не «ганчо». Каладин встал, повернулся к коротышке-гердазийцу – тот стоял позади толпы и указывал на ущелье. Битва продвинулась на север, но отряд паршенди с луками пробился через ряды Садеаса.
Каладин глядел, ошеломленный, как враги построились и приготовились стрелять. Пятьдесят стрел, и все нацелены на его людей. Паршенди как будто не заботило, что они подставляют спину под удар. Они сосредоточились лишь на одном.
Уничтожить Каладина и тех, кто был с ним рядом.
Парень закричал, подавая сигнал тревоги, но он чувствовал себя таким вялым и усталым. Мостовики вокруг него начали оборачиваться, когда лучники уже натянули тетивы. Люди Садеаса обычно защищали ущелье, чтобы паршенди не смогли скинуть мосты в пропасть и отрезать им пути к отступлению. Но на этот раз лучники не посягали на мосты, и солдаты не спешили их остановить. Они перегородили паршенди путь к самим мостам, но мостовиков бросили на верную смерть.
Мостовики Каладина оказались беззащитны. Безупречные мишени. «Нет, – подумал Каладин. – Нет! Этого не может быть. После всего, что…»
Какая-то сила обрушилась на шеренги паршенди. Одинокий воин в сланцево-сером доспехе, с мечом в человеческий рост. Осколочник прошел ряды растерявшихся лучников насквозь, словно молния. Стрелы полетели в людей Каладина, но они были выпущены слишком рано и нацелены плохо. Несколько все же угодили близко к тому месту, где отряд нашел укрытие, но ни в кого не попали.
Паршенди валились под размашистыми ударами осколочного клинка, кто-то падал в ущелье, кто-то спасался бегством. Остальные умирали, их глаза превращались в черные угли. Через несколько секунд отряд из пятидесяти лучников превратился в трупы.
Личная гвардия осколочника догнала его. Он повернулся – его доспех как будто сиял – и поднял клинок в приветственном салюте мостовикам. А потом бросился прочь.
– Это был он, – выдохнул Дрехи, вставая. – Далинар Холин. Дядя короля!
– Он нас спас! – воскликнул Лопен.
– Вот еще. – Моаш отряхнулся. – Он просто увидел группу беззащитных лучников и воспользовался шансом напасть. Светлоглазым на нас плевать. Верно, Каладин?
Каладин был не в силах оторвать взгляда от того места, где стояли лучники. Он мог все потерять в один момент.
– Каладин? – позвал Моаш.
– Ты прав. – Молодому мостовику казалось, он слышит себя со стороны. – Просто повезло.
Но почему же осколочник отсалютовал ему клинком?..
– С этого момента, – проговорил Каладин, – мы будем отходить после того, как солдаты перейдут мост. Паршенди раньше игнорировали нас после начала битвы, но это в прошлом. То, что я сегодня сделал… то, что мы скоро будем делать все… приведет их в ярость. От ярости они поглупеют, но также захотят нас убить. А пока что, Лейтен, Нарм, разыщите хорошие позиции для обзора и наблюдайте за полем боя. Я хочу знать, двинется ли хоть один паршенди к той расщелине. Я перевяжу раненого, и мы отойдем подальше отсюда.
Два разведчика убежали прочь, и Каладин опять обратил все внимание на человека с раной в плече.
Рядом присел Моаш:
– Атака против подготовленного врага, и ни одного потерянного моста, осколочник случайно пришел нам на помощь, и сам Садеас нас похвалил. Я почти поверил, что надо бы достать такую же повязку.
Каладин глянул на молитву. Она была в пятнах крови от пореза на руке, который исчезающий буресвет до конца не излечил.
– Посмотрим, удастся ли нам сбежать. – Каладин сделал последний стежок. – Это и будет настоящее испытание.
63
Страх
«Я хочу спать. Мне теперь известно, почему ты делаешь то, что делаешь, и я тебя за это ненавижу. Я буду молчать об истинах, что мне открылись».
