– Я и сам кое-кого потерял. Не хватило мастерства с копьем. Я чуть не убил себя тренировками.
– Кто это был?
– Мой брат.
Моаш кивнул. Мостовики относились к «загадочному» прошлому Каладина с почтением.
– Я рад, что тренировался, – продолжил Каладин. – И рад, что ты такой целеустремленный. Но следует быть осторожнее. Если бы я умер от переутомления, никакого толку бы не было.
– Точно. Но между нами есть разница.
Каладин вскинул бровь.
– Ты хотел стать лучше, чтобы кого-то спасти. Я же собираюсь кое-кого убить.
– Кого?
Моаш поколебался, потом покачал головой:
– Может быть, однажды скажу. – Он протянул руку и схватил Каладина за плечо. – Я отказался от своих планов, но ты вернул их мне. Я буду охранять тебя ценой моей жизни. Клянусь тебе в этом кровью моих отцов.
Каладин встретил его напряженный взгляд и кивнул:
– Хорошо. Иди-ка помоги Хобберу и Йейку. У них никак не получаются колющие удары.
Моаш побежал выполнять приказ. Он не называл Каладина «сэром» и, похоже, не испытывал к нему того молчаливого обожания, что остальные. От этого с ним было гораздо удобнее.
На протяжении следующего часа Каладин помогал своим ученикам, одному за другим. Большинство из них бросались в атаки с яростным пылом. Юноша объяснил важность самообладания и аккуратности, которые выигрывали больше сражений, чем беспорядочное воодушевление. Они внимательно слушали, становясь все более похожими на его старый отряд копейщиков.
Это заставило его призадуматься. Каладин вспомнил свои чувства, когда впервые предложил им план побега. Он искал для себя цель – повод для борьбы, какой бы рискованной та ни была. Шанс. Но все изменилось. Теперь у него была команда, которой можно гордиться, друзья, которых полюбил, и впереди даже замаячило некое подобие стабильности.
Если они научатся увертываться и смастерят хорошие доспехи, то окажутся в некоторой степени защищенными. Может, столь же защищенными, как его прежнее отделение копейщиков. Неужели побег все еще оставался лучшим вариантом?
– Обеспокоенное лицо, – заметил кто-то низким голосом. Каладин повернулся и увидел Камня, который подошел и прислонился к стене рядом с ним, скрестив на груди мощные руки. – Я говорить, это лицо вождя. Вечно в тревогах. – Рогоед приподнял кустистую рыжую бровь.
– Садеас ни за что не позволит нам уйти, особенно теперь, когда мы стали такими заметными.
Светлоглазые алети осуждали тех, кто позволял своим рабам сбежать; они считали это признаком бессилия. Чтобы сохранить лицо, требовалось обязательно поймать беглецов.
– Ты это уже говорить. Мы сразиться с теми, кого он послать за нами, потом искать путь в Харбрант, где нет рабов. А оттуда – на Пики, к моему народу, который принять нас как героев!
– Мы, возможно, победим первый отряд, если он совершит такую глупость и пошлет лишь несколько десятков человек. Но потом он пошлет больше. А как же раненые? Бросим их тут на верную смерть? Или возьмем с собой, тем самым неизбежно замедлившись?
Камень медленно кивнул:
– Ты хотеть сказать, нам нужен план.
– Да. Думаю, я именно это хочу сказать. Или так, или мы остаемся тут… мостовиками.
– Ха! – Камень решил, что это шутка. – Даже с новыми доспехами мы скоро погибнуть. Мы же сделать из себя мишени!
Каладин поколебался. Рогоед прав. Мостовиков станут использовать каждый день. Даже если Каладину удастся снизить дань смерти до двух-трех человек в месяц – раньше он считал это невозможным, но теперь убедился в обратном, – Четвертый мост в своем нынешнем составе исчезнет за год.
– Я обсудить с Сигзилом, – продолжил Камень, потирая бритую часть подбородка. – Мы думать. Должен быть какой-то способ выскочить из этой ловушки и исчезнуть. Ложный след? Отвлекающий маневр? Может, убедить Садеаса, что мы погибнуть во время вылазки с мостом.
– И как, по-твоему, это можно сделать?
– Не знаю. Надо подумать.
Он кивнул Каладину и неспешной походкой направился к Сигзилу. Азирец тренировался с остальными. Каладин попытался поговорить с ним о Хойде, но Сигзил, и без того немногословный, даже слушать его не захотел.
– Эй, Каладин! – позвал Шрам. Он был из тех успешных учеников, которые под руководством Тефта начали тренировочные бои один на один. – Сразись с нами. Покажи этим каменноголовым дурням, как все делается по-настоящему.
Другие тоже принялись его звать.
Каладин отмахнулся и покачал головой.
Подбежал Тефт с копьем на плече.
– Парень, – тихонько сказал он, – думаю, ты поднимешь их боевой дух, если сам покажешь один-два приема.
– Я уже все показал.
– С копьем, у которого отбил наконечник. Очень медленно, с большим количеством болтовни. Сынок, им надо это увидеть. Увидеть тебя.
– Тефт, мы это уже проходили.
– Еще бы.
Каладин улыбнулся. Тефт всячески старался не выглядеть злым или драчливым – он изображал, будто у них с Каладином обычная беседа.
– Ты ведь раньше был сержантом, верно?
– Да какая разница. Ну давай же, покажи им парочку простых вещей.
– Нет, – отрезал Каладин, посерьезнев.
Тефт внимательно посмотрел на него:
– Собираешься отказаться от сражений на поле боя, как наш рогоед?
– Дело не в этом.
– Ну тогда в чем же?
Каладин старательно подыскивал нужные слова:
– Я буду сражаться, когда придет время. Но если я позволю себе опять поддаться соблазну, стану слишком нетерпеливым. Захочу пойти в атаку прямо сейчас. Мне будет невыносимо ждать, пока парни не окажутся готовы. Тефт, уж поверь.
Пожилой мостовик что-то высмотрел в его лице:
– Ты боишься, парень.
– Что? Нет. Я…
– Я это вижу. И раньше видел. В прошлый раз, сражаясь за кого-то, ты потерпел неудачу, верно? И теперь ты тянешь время, опасаясь снова взять в руки копье.
Каладин помедлил.
– Да, – признался он.
Но причина была не только в этом. Если он вновь начнет сражаться, ему придется стать тем же, кем был давным-давно, – человеком, которого называли Благословенным Бурей. Уверенным и сильным. Каладин сомневался, что это все еще возможно. Это его и пугало.
Когда он снова возьмет в руки копье, обратного пути не будет.
– Что ж… – Тефт почесал подбородок. – Надеюсь, ты будешь готов, когда придет время. Потому что этой банде без тебя никак.
Каладин кивнул, и Тефт поспешил к остальным, чтобы как-то все объяснить и успокоить.
Схема битвы на Башне, нарисованная и помеченная Навани Холин, около 1173 г.
64
Человек, склонный к крайностям
«Из ямы выходят они, два мертвеца, и в руках у них сердце, а я знаю, что видел истинную славу».
