63
Страх
«Я хочу спать. Мне теперь известно, почему ты делаешь то, что делаешь, и я тебя за это ненавижу. Я буду молчать об истинах, что мне открылись».
Какашах, 1173, 142 секунды до смерти. Шинский моряк, брошенный командой, предположительно из-за того, что навлек на них невезение. Образец в значительной степени бесполезен.– Видишь? – Лейтен перевернул кусок панциря, который держал в руках. – Если вырезать борозды здесь, по краю, то лезвие – или в нашем случае стрела – отлетит в противоположную сторону от лица. Не хотелось бы испортить твою мордашку.
Каладин улыбнулся и забрал кусок доспеха. Лейтен мастерски его обработал, проделал дырочки для кожаных ремней, которыми панцирь крепился к жилету. Ночью в ущелье было холодно и темно. Поскольку небо растворилось в ночи, казалось, что они в пещере. Лишь время от времени наверху вспыхивала какая-нибудь редкая звезда.
– Как скоро ты их закончишь? – спросил старшина Лейтена.
– Все пять? До утра, видимо. Сложнее всего было понять, как с ним работать. – Мостовик постучал по панцирю костяшками пальцев. – Удивительная штука. Почти такая же крепкая, как сталь, но весит вполовину меньше. Тяжело разрезать или разбить. Но если сверлить, то ничего сложного.
– Хорошо, потому что мне нужно не пять наборов. Мне нужно по одному на каждого.
Лейтен вскинул бровь.
– Раз уж они позволят нам носить доспехи, – добавил Каладин, – то каждый получит по одному. Кроме Шена, разумеется.
Матал согласился не посылать Шена на вылазки; паршун теперь на Каладина даже не смотрел.
Лейтен кивнул:
– Что ж, хорошо. Хотя стоило бы дать мне помощника.
– Можешь взять одного из раненых. Мы вынесем из ущелья столько панцирей, сколько найдем.
Его успех облегчил жизнь Четвертого моста. Каладин попросил, чтобы его людям дали больше времени на поиски панцирей, и Хашаль – другого выхода у нее не было – снизила мародерскую квоту. Она уже притворялась – довольно изящно, – будто доспехи были ее идеей, и игнорировала вопросы о том, как такое вообще можно было придумать. Но, встречаясь с ней взглядом, Каладин видел тревогу. Что еще учудит этот раб? Пока что она не пробовала его устранить. Он заработал для них слишком много похвал от Садеаса.
– Как ученик оружейника мог вообще угодить в мостовики? – спросил Каладин, когда Лейтен снова принялся за работу. Он был широкоплечим, крепким, с овальным лицом и светлыми волосами. – Ремесленниками обычно так не разбрасываются.
Лейтен пожал плечами:
– Когда ломается пластина в доспехе и светлоглазый получает стрелу в плечо, кому-то нужно отвечать. Сдается мне, у хозяина всегда имеется лишний ученик именно на такой случай.
– Ну что ж, его потеря – наше везение. Ты сохранишь нам жизнь.
– Сделаю все, что смогу, сэр. – Он улыбнулся. – Хуже, чем вышло у тебя, все равно не получится. Удивительно, что нагрудник не свалился на полпути!
Каладин похлопал мостовика по плечу и оставил наедине с работой, окруженного небольшим кольцом топазовых светосколков; Каладину разрешили их взять, поскольку требовался свет, чтобы изготовить доспехи. Неподалеку показались Лопен, Камень и Даббид с очередным грузом трофеев. Их вела Сил.
Каладин шел по дну ущелья, дорогу ему освещала гранатовая сфера в специальном кожаном держателе, прикрепленном к поясу. Ущелье разветвлялось, образуя большой треугольный перекресток, – отличное место для тренировок с копьем. Широкое, достаточно просторное для занятий, но вместе с тем удаленное от любых постоянных мостов, где разведчики могли бы услышать эхо.
Обычно вначале Каладин давал инструкции, после чего занятия вел Тефт. Мостовики работали при свете сфер, маленьких кучек бриллиантовых осколков по углам перекрестка, но его едва хватало, чтобы что-то видеть вокруг. «Никогда не думал, что буду скучать по тем дням в армии Амарама, когда мы упражнялись под палящим солнцем», – промелькнула мысль.
Парень подошел к щербатому Хобберу и поправил его стойку, потом показал, как распределять свой вес, нанося колющие удары копьем. Мостовики учились быстро, и заложенные основы уже давали о себе знать. Некоторые упражнялись с копьем и щитом, заучивали стойки, при которых более легкие копья держали над головой, закрываясь поднятым щитом.
Шрам и Моаш были лучшими учениками. Вообще-то, Моаш оказался на удивление хорош. Каладин отошел в сторонку, наблюдая за этим мостовиком с ястребиным лицом. Он был сосредоточен – взгляд напряженный, челюсти сжаты. Моаш повторял атаку раз за разом и от десятка сфер отбрасывал десять теней.
Каладин вспомнил, как сам упражнялся с тем же рвением. Как провел целый год после смерти Тьена, каждый день доводя себя до изнеможения. Хотел достичь совершенства. Хотел, чтобы больше никто никогда не умер из-за того, что ему не хватило мастерства. Он и впрямь стал лучшим в своем отделении, потом – лучшим в роте. Некоторые считали его лучшим копейщиком во всей армии Амарама.
Что бы с ним произошло, если бы Тара терпеливыми уговорами не убедила его отказаться от столь яростных тренировок? Сжег бы он себя изнутри, как она утверждала?
– Моаш, – позвал Каладин.
Моаш помедлил и глянул на Каладина. Но из стойки не вышел.
Парень взмахом руки велел ему подойти, и тот с неохотой приблизился. Лопен оставил им несколько мехов с водой – подвесил за шнурки к пучку скрепунов. Каладин снял один и бросил Моашу. Тот глотнул воды и вытер губы.
– Ты становишься хорошим бойцом, – сказал Каладин. – Похоже, ты лучший из всех.
– Спасибо.
– Я заметил, что ты продолжаешь заниматься, когда Тефт объявляет общий перерыв. Самоотдача – хорошая вещь, но не перетрудись. Я хочу, чтобы ты стал одной из приманок.
Моаш широко улыбнулся. Каждый из мостовиков вызвался доб ровольцем, стремился стать одним из той четверки, что должна сопровождать Каладина, отвлекая паршенди. Удивительное дело. Не сколько месяцев назад Моаш – вместе с остальными – охотно помещал новичков или слабаков в первый ряд моста, поскольку бежавшие там чаще гибли. Теперь все мостовики до единого добровольно желали взять на себя самую опасную обязанность.
«Садеас, ты хоть понимаешь, что потерял, отказавшись от этих людей? – подумал Каладин. – Если бы ты только уделял чуть меньше внимания тому, как бы их убить…»
– В чем дело? – спросил Каладин, кивком указывая на залитую тусклым светом тренировочную площадку. – Почему ты так усердно трудишься? Что за цель ты преследуешь?
– Месть, – мрачно ответил мостовик.
Каладин с пониманием кивнул:
– Я и сам кое-кого потерял. Не хватило мастерства с копьем. Я чуть не убил себя тренировками.
