Энну никогда не волновало, что её волосы растрепаны. Но, с другой стороны, Энна так и не удосужилась сообщить ей, что она из Атласа. Так-то.
— Ты ничуть не изменилась, — внезапно сказала Джерихо, её следующий рывок был немного мягче, и она встретилась взглядом с глазами Сорен в зеркале в золотой раме.
Было широко известно, что в Атласе находятся самые процветающие золотые рудники на континенте, и они не стеснялись демонстрировать это во всём — от стен и декора до одежды и косметики.
— Я хочу сказать, с тех пор как ты была маленькой. Нам практически приходилось привязывать тебя к стулу, чтобы привести в порядок твои волосы.
Сорен заставила себя не ёрзать.
— По моему опыту, все маленькие девочки такие.
Даже чопорная, правильная Ивонн была кошмарным ребёнком, когда делала прическу по какому-то королевскому случаю, а Эмбер однажды чуть не разорвала барабанную перепонку служанке, расчесывающей особенно ужасно спутанный клубок.
— Я не была. Раньше я умоляла маму посидеть и сделать мне прическу. Мне это нравилось.
Джерихо рассеянно накрутила один из локонов Сорен на палец, её взгляд устремился куда-то вдаль, и Сорен не могла уследить за ним.
— Я перестала просить после того, как ты… после пожара.
«Мне всё равно», — подумала Сорен. Но это была не та роль, которую она играла, поэтому она спросила:
— Что изменилось?
— Тебя не было, — сказала Джерихо. — После этого было труднее заставить её посидеть с нами. У неё не было сил сосредоточиться ни на чём, кроме войны. Или… Я не знаю. Иногда я думаю, что горе было слишком сильным для неё, поэтому она замкнулась в себе. А потом Финн скопировал её, как он делает со всем, и Каллиас…
Расческа мягко прошелестела по волосам Сорен, и Джерихо опустила руку, один уголок её рта поник, в глазах заблестели слёзы.
— Мы потеряли не только тебя, — сказала Джерихо. — Мы также потеряли самих себя. И потребовалось очень много времени, чтобы найти наш путь обратно друг к другу.
— Мне жаль, — прошептала Сорен, хотя это было не так. — Что все вы так страдали.
«Надеюсь, твои слёзы сдержат пламя, когда вы все будете гнить в Инфере».
Тихий смешок, и Джерихо снова подняла расческу, одним быстрым движением приходя в себя.
— Не твоя вина, что тебя похитили, Сосо.
Сорен сморщила нос.
— Сосо?
Джерихо пожала одним плечом, улыбаясь ей в зеркале. Сорен почувствовала неприятный укол в животе, когда впервые увидела их лица рядом друг с другом.
Финн был прав. Скулы Джерихо были более выраженными, челюсть менее квадратной, а глаза гораздо более бледно-зелёного цвета, но нос у них был одинаковым. Такие же ямочки на щеках и подбородке. Та же фальшивая улыбка.
— Мне нравятся прозвища, — сказала Джерихо. — Солейл стала Сосо или Леей, если ты бывала сварливой. У Каллиаса всегда были жабры — Джиллс, мы не могли удержать его вдали от океана с тех пор, как он научился плавать.
— А Финн?
И тут Джерихо ухмыльнулась по-настоящему.
— Ники. Но только когда он ведёт себя как сопляк. Он ненавидит это прозвище.
«Эй, Элиас Благочестивый! Собираешься почитать нам сказку из своей маленькой книжки перед сном?»
«Конечно. Может быть, о том, что происходит с еретиками, когда они умирают?»
«Это как-то связано с цепями? Потому что я могла бы этим заинтересоваться».
«Ты невыносима».
«А ты скучный».
— Это лучшее, — сказала Сорен, имея в виду, что это прозвучало гораздо более дразняще, чем на самом деле. Тоска лишила её голос силы, боль пульсировала в горле.
Если бы кто-то сказал ей тогда, что Элиас станет человеком, на которого она опиралась больше, чем на кого-либо другого, она бы рассмеялась им в лицо. Он был таким… правильным, таким чопорным, тихим и вежливым. Он складывал салфетку на коленях перед каждым приёмом пищи. Он произносил благословение над своей едой. Каждое утро он разглаживал складки на своей униформе.
И боги, он презирал её.
Едва заметная ухмылка тронула её губы. Она заслужила это презрение, в этом нет сомнений. Их размолвки так раздражали остальных, что однажды ночью, во время одного из многочисленных спаррингов, устраиваемых в казармах старшими рекрутами, чтобы выбить нервную энергию из новичков, их двоих вытолкали в круг и заставили улаживать вражду кулаками и ногами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джерихо легонько постучала расческой по её голове, отвлекая её от воспоминаний о пропитанной потом одежде и сломанных носах, и о том, как её сердце заколотилось, когда она впервые увидела, как Элиас ухмыляется ей с кровью на зубах, первый проблеск волка, скрытого за верующим.
— Говоришь так, как будто знаешь это по собственному опыту.
Сорен пожала плечами, поморщившись от странного ощущения, что бледно-оранжевый тюль касается её плеч. Она не привыкла носить такие лёгкие ткани. В такой одежде её бы побило морозом дома.
— Я солдат. Раздавать неловкие прозвища — это соревнование в казармах.
— Это соревнование, которое ты выиграла?
— Раз или два.
Джерихо издала тихий жужжащий звук в глубине своего горла, затем на какое-то время замолчала, и только шорох расчески по волосам нарушил тишину. Затем, наконец, она сказала:
— Прости.
Сорен напряглась, вцепившись руками в спинку стула.
— За что?
Джерихо не хотела встречаться с ней взглядом и пристально глядела на волосы Сорен.
— Что мы не нашли тебя раньше. Ты была рядом всё это время, а мы не… Я… Мне просто жаль.
Сорен обнаружила, что у неё нет ответа на это.
— В любом случае, — продолжила Джерихо, неожиданно резко откладывая расческу, — нам с тобой нужно кое-что обсудить.
— Например, что?
— Ну, тебя давно не было, да и память у тебя не в порядке… Теперь, когда тебя представляют людям, я сомневаюсь, что будет справедливо бросать тебя на съедение акулам без спасательной шлюпки. Может, я и не сильно тебе помогу, но могу напомнить тебе об обычаях Атласа. Полагаю, ты мало знаешь?
— Ты правильно полагаешь.
Это было не совсем так, но то, что она знала, в основном было полезно для борьбы с Атласом, а не для завоевания их. Она не особо заботилась о том, чтобы понравится кому-то из Атласа, прежде чем она вонзит свой клинок им в грудь.
— Тогда каков твой план? Какую ложь ты хочешь, чтобы я сказала им, чтобы они полюбили меня?
К её удивлению, Джерихо печально усмехнулась.
— Откровенно говоря, ты мне нравишься именно такой, даже если ты им не придешься по душе. Немного… тонкой настройки… не помешает. Но поверь Наследнице, ложь не прокатит с населением в целом. Члены королевской семьи не лгут, мы просто… избирательно озвучиваем правду.
— Ты когда-нибудь слышала о лжи по недомолвке?
Потому что она овладела этим навыком давным-давно.
— Мы расскажем им, что произошло, — сказала Джерихо, как будто Сорен не сказала ни слова. — Что Никс украл тебя и держал как свою в течение десяти лет. Но, может быть, не стоит упоминать, э-э… кровавые моменты.
— К примеру, где я ранила принца.
— Да, кажется, лучше не упоминать эту часть.
Тогда ладно. Если завоеванное доверие этой семьи и этих людей было способом получить противоядие, и если она, возможно, сможет выудить ещё и информацию как прекратить войну, она не собиралась отказываться от бесплатной помощи.
Ради своих сестёр, ради своих друзей, ради Элиаса она могла бы выждать время. Она могла улыбаться, жеманничать и притворяться благодарной, строить из себя спасенную. Она могла бы сыграть в игру «потерянная принцесса». Особенно, если эта игра включает платья из стратегически прозрачной ткани, которые заставят Элиаса задохнуться. И когда всё закончится, она услышит правду о своих потерянных воспоминаниях и о том, чем был для неё Атлас, из уст самой Энны.
— Хорошо, Принцесса, — сказала Сорен, встретившись взглядом с Джерихо в зеркале и прогоняя все мысли о том, как они похожи. — Что я должна сделать?
