Обмен одного Атласа на другого.
Что-то очень, очень холодное упало в желудок Сорен, наполняя её внутренности беспокойством. Она не задумывалась о том, что подумает Элиас, что он скажет, когда узнает о её крови Атласа.
Боги, нет. О чём она думала? Это был Элиас. Он не отвернётся от неё из-за такой мелочи, как происхождение.
— Ты ранена?
Он ощупал её руки, бока, место, где новый шрам стягивал кожу. Он окинул её недоверчивым взглядом, который знал, что она была одной ногой в Инфере, когда он видел её в последний раз.
— Что случилось? Они тебе что-нибудь сделали? Сорен, клянусь Мортем, если они…
— Никто не причинил мне вреда, — солгала Сорен, эмоции угрожали заглушить её голос при звуке её имени на его губах.
Она не осознавала, как сильно скучала по этому — скучала по нему.
— Я в порядке, но что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? Тебя послала Энна? Одного?
Блеск в его глазах потемнел, его руки сжались на её плечах.
— Нет. Она бы не одобрила миссию. Она сказала, что это слишком опасно.
— И она была права, ты абсолютный тупица…
— Но я должен был знать, — суровость в его голосе тронула её сердце. — Боги, Сорен, я… когда я вернулся, а ты исчезла…
Именно тогда чистейшее безумие всего этого поразило её. Элиас был здесь, во дворце Атласа, где ни одному шпиону не удалось обосноваться за всё десятилетие, пока они воевали.
— Как ты сюда попал?
Элиас поморщился.
— У меня нет времени рассказывать эту историю.
Она никогда не встречала никого, кто так умело бы, вызывал у неё желание обнять его и дать пощечину одновременно.
— Элиас, я не могу не подчеркнуть, что ты не можешь находиться здесь прямо сейчас.
Замешательство и беспокойство сдвинули его брови вместе.
— Нет, ну послушай… Я, тем не менее, здесь. Видишь?
Он ткнул её в плечо, словно желая доказать, что он телесный.
— Ты не выдумываешь меня. Они накачали тебя наркотиками? Я не знал, что у Атласа был доступ к галлюциногенам, но…
Она оттолкнула его руку.
— Нет, ты осёл, и перестань быть таким занудой. Я в порядке. Я не имею в виду, что ты не можешь быть здесь, я имею в виду, что ты не можешь быть здесь!
— Вообще-то, ты ничего не прояснила для меня, умница.
Но даже когда он сказал это так, словно она сводила его с ума, на его лице расползлась улыбка, радость, граничащая с безумием.
— Чему ты улыбаешься?
— Я скучал по тебе.
Эти слова выжали её сердце, как мокрое полотенце.
— Элиас, есть кое-что, что тебе нужно знать.
— Я знаю. Мне тоже есть, что тебе сказать. Мы можем поговорить по дороге, но нам нужно убираться отсюда. Я позабочусь об этом…
— Нет, видишь ли, это отчасти часть проблемы…
— Я вырубил охранников в передней части зала — выдал себя за слугу, подал им чай с наркотиком, они ничего не поняли, — сказал он, демонстративно одергивая свою атласскую голубую тунику. — Они просто подумают, что задремали. Мы можем выбраться отсюда до того, как они найдут тело…
— Я — Солейл.
О, это была ошибка. Она поняла это в тот момент, когда слова слетели с её губ.
Глупая ухмылка на его лице исчезла в одно мгновение, и на этот раз она не смогла прочитать его. Нельзя было точно сказать, о чём он думал, по движению его челюсти или подергиванию носа. Она видела его в ярости, видела его скорбящим, видела его счастливым, больным, пьяным, любящим, грустным и глупым. Она думала, что видела всё, чем мог быть Элиас Лоч.
Но она никогда раньше не видела такого выражения на его лице.
Осторожно, как будто она могла убежать при любом резком движении, он двинулся вперёд, его ботинки бесшумно ступали по мраморному полу. Медленно, очень медленно его руки скользнули по её щекам.
— Они думают, что я Солейл, — поправилась она, но он уже качал головой.
— Сорен, — сказал он, чертовски медленно, — ты позволила им использовать магию на тебе?
Её щеки пылали.
— Нет.
— Сорен Андромеда Никс, ты позволила им применить к себе магию?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О, мы, правда, собираемся играть в эту игру, Элиас Тибериус Лоч…
— Сорен! — рявкнул он, быстро встряхнув её. — Это не шутка, ясно? Отвечай на вопрос!
Ей потребовались все силы, чтобы не вздохнуть. Может быть, её рыбье дыхание вернёт ему здравый смысл.
— Может быть! Да. Только немного.
Он выругался, грязное ругательство, которое произвело бы на неё впечатление, если бы он не выглядел таким сердитым — таким испуганным.
— Ты впустила их в свою голову?
— Только один раз! Всего на секунду, и это не было… это не было…
Как она могла объяснить, что цеплялась за ту же самую отчаянную идею, надеясь, что Джерихо каким-то образом изменила её память, чтобы она соответствовала их рассказу? Как она могла объяснить, что последние пару ночей не спала, преследуя теорию за теорией, не в состоянии увидеть мотив, не в состоянии понять, где утверждение, что никсианка родом из Атласа, имело какой-то чёртов смысл? Всё, что они могли надеяться получить от неё, это личные знания о Никс, но Каллиас не узнал бы, что она была одной из приёмных дочерей Энны на поле боя. Она не носила ничего с королевской печатью, и там тоже никто не использовал её титул. И даже если бы они знали, зачем рисковать, приводя врага во дворец, когда Никс уже проигрывал?
И, кроме того, это было не то воспоминание, которое действительно заставило её задуматься. Заставило её усомниться.
— Всё было не так, — просто сказала она. — Элиас, боги, перестань смотреть на меня так, будто я сломлена. Это я. Ты думаешь, я куплюсь на какой-нибудь глупый магический трюк? Я знаю, что это не так. Ты научил меня большему, чем это. Это не имело никакого отношения к тому, что они мне показали. Всё дело в короле Рамзесе. Я узнаю его. Он… Боги, Элиас, у него лицо моего отца.
Элиас резко вздохнул, его глаза широко распахнулись. Он знал, что это означает, знал, что иногда она просыпалась, оплакивая отца, которого потеряла давным-давно. Но он снова покачал головой.
— Сорен, их принцесса мертва.
— Ну, видимо, Мортем не хочется меня держать при себе, — слабо пошутила она, указывая на живот. — Может быть, если бы ты удосужился произнести эти молитвы…
Он не засмеялся. Он просто держал её, изучал, выискивая любую трещину, любой проблеск неправильности, который показал бы, что она околдована. Она это ненавидела.
— Давай, осёл, — прохрипела она. — Если бы они сделали что-то, чтобы сделать меня своей, я бы не стояла здесь и не разговаривала с тобой. Я бы звала на помощь, или… или напала на тебя, или что-то в этом роде. Верно?
Магия разума была не совсем тем, с чем она была знакома, но она слышала несколько действительно ужасающих историй у военных костров и за полусъедобным рагу Джейкоба. Достаточно, чтобы она поняла, почему Элиас смотрел на неё так, словно она была единственной, кто мог быть ненастоящей.
Наконец, он медленно выдохнул и отпустил её.
— Я знаю, что так бы ты себя и повела. Я просто… боги. Не пугай меня так.
Она сморщила нос.
— Не то, чтобы я заставляла тебя слишком остро реагировать.
— О, ты даже близко не подобралась к тому, чтобы увидеть, как я слишком остро реагирую.
Он провёл руками по лицу; он не брился в последнее время, заметила она, не совсем недовольная развитием событий. Его взгляд скользнул к месту, где сгорбился Финн, пуская слюни на пол.
— И это?..
— Второй Принц. Финник.
Элиас сделал глубокий вдох, который говорил о том, что она изматывает его последние нервы.
— Верно. Отлично. Так что именно ты предлагаешь нам делать?
Она колебалась.
— Не кричи на меня.
Его лицо вытянулось.
— Я ненавижу, когда ты начинаешь с этого.
— Это просто… Послушай, я поговорила с ними, и я подумала, даже если это неправда, пока они считают, что я их сестра или дочь, или что бы это ни было…
