— Человек может попасть в Альвию в любое время?
— При обращении добавляй слово «Магистр». — мягко заметил Лей и ответил, — Нет, это случается лишь раз в двенадцать лет, когда открыт портал.
— Магистр Лей, а в другое время можно попасть к людям?
— Милая девочка, уж не хочешь ли ты уйти к ним?
Злата испугалась, что выдала себя, и магистр узнал ее. Она прижала руки ко рту, делая вид, что испугалась.
— Наоборот, магистр Лей, я боюсь, что люди проникнут сюда. Тогда в Альвии наступит неразбериха. Я слышала, что от людей одни неприятности.
Он улыбнулся и успокаивающе махнул рукой.
— Не надо этого бояться. Портал откроется лишь после специального ритуала.
Увидев, как у учеников загорелись глаза, поспешил добавить:
— Этому ритуалу учат только избранных. Также, как и ритуалу омоложения. Только ученик старшей группы сможет стать избранными, да и то не каждый.
Появившаяся надежда погасла: вряд ли Злата попадет в группу избранных. Руки безвольно опустились.
Криптан уверенно вскинул голову и усмехнулся:
— Никто из вас не будет избранным, а я буду!
— Почему это ты решил, что только ты один будешь избранным? — удивилась Цикута.
— А потому, что из нашего класса только мои родители — высшие эльфы. — уверенно ответил он.
Цикута вскочила с места и подбоченилась.
— Ну и что с того?
— А вот и то!
— Но твои родители не проводят ритуалы! — продолжала наступать на Криптана Цикута. — Вот в жизни не слышала, что они избранные!
Злата слушала перебранку, удивляясь, почему Лей не остановит спорщиков, но магистр, похоже, забавлялся, наблюдая за ними.
— И не услышишь. — парировал Криптан. — Твои-то родители не то, что на эльфов, даже на эльфинов не похожи.
Цикута покраснела: Криптан был прав. Ее родители, хоть и были эльфами, но вели себя весьма эксцентрично — одевались, как простаки и ни с кем из эльфов не знались, и в нарушение законов высших эльфов, работали, словно они не принадлежали к древней уважаемой семье. Отец Цикуты занимался какими-то разработками в области новейших технологий, а мать помогала ему.
Услышав последнюю фразу Криптана, магистр нахмурился.
— Довольно! — решительно оборвал он спор. — Криптан, попрекать кого бы то ни было его родителями крайне непорядочно. Обычно высшие эльфы не допускают подобных высказываний.
Пришла очередь покраснеть Криптану. Он зло посмотрел на Лея, скрестил руки на груди и отвернулся. Цикута победно усмехнулась, мол, получил?
Магистр обратился к ней:
— В следующий раз, Цикута, не устраивай на уроках раздоров.
Она засопела и отвернулась в другую сторону.
Все время, пока шла перебранка, Злата гладила фигурку. У нее уже стало привычкой брать ее в руки, когда становилось плохо, после этого она чувствовала облегчение. Но в этот раз легче не стало.
Магистр Лей обвел взглядом притихших учеников и вернулся к своему столу. Он нажал на кнопку на крышке стола, и объемный шкаф цвета ореха сперва побледнел, а затем исчез. На его месте появилась гладкая белая стена. По ней побежали изображения морей, гор, городов и деревень. Промелькнули Спасская башня, Тадж-Махал, статуя Свободы.
Магистр Лей неторопливо заговорил:
— Сегодня я расскажу о стране людей. Их мир, в отличие от нашего, одноуровневый. Равнины, леса, горы расположены на одной поверхности. Она тянется плавно, не прерывается. Из-за этого их время постоянно течет вперед, назад не возвращается.
Злата машинально слушала слова, не вникая в смысл. Сколько раз она видела Кремль, но никогда у нее не появлялось такого жгучего желания, как сейчас, немедленно оказаться либо внутри него, либо в Александровском саду.
Уныние охватило ее. Целых двенадцать лет она должна жить здесь, слушать эту выскочку Цикуту, смотреть на всегда жующего Гаэля и терпеть задавалу Криптана. Да еще молчать перед магистром Нумом, который почему-то невзлюбил ее.
Глаза наполнились слезами — она сможет вернуться домой только через двенадцать лет! И то, только если станет избранной. Илья десять раз женится к тому времени, он не дождется ее. Ему будет тридцать семь лет, наверняка и парочкой детей обзаведется. Злате захотелось завыть от отчаяния также, как одинокой брошенной собаке. Только сейчас она поняла, почему так тоскуют собаки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В Альвии время другое, — продолжал говорить магистр, — из-за наших трех уровней оно может искривляться. Может получиться так, что у людей пройдет год, а у нас — два. Оно может даже остановиться на какую-то пору.
Злата встрепенулась.
— Магистр Лей, возможно ли такое, что в мире людей время стоит, а здесь движется? Например, в мире альвов прошло двенадцать лет, а у людей, самое большее, несколько дней? Альвиец попадет как бы в прошлое?
Магистр внимательно посмотрел на Злату, и она поняла — он ее узнал. Даже улыбнулся также, как в парке: по-доброму, чуть не подмигнул.
— Да, это возможно. — ответил он. — Люди называют это путешествием во времени, а альвийцы — его искривлением, или петлей времени.
— Как попасть к ним в прошлое?
— Как раз об этом я и хотел рассказать. Для этого нужен магический шар.
Лей нагнул голову. Мелькнул смешной вихорок на его макушке, встопорщился балахон на его груди. Магистр запустил обе руки в пузатый портфель и вытащил на свет круглый предмет размером с футбольный мяч, завернутый в темную ткань. Ткань откинулась, и Злата увидела прозрачный стеклянный шар. Таким же шаром пользовались девушки в пещере на ритуале омоложения, только тот переливался разными цветами, а этот — нет.
— С помощью учебного шара настоящего перехода не будет, но кое-что он показывает. Истинный магический шар обладает удивительными способностями. Он помогает проводить обряды, может предсказывать будущее, показывать прошлое.
Злате вцепилась в шар взглядом. Ей отчаянно захотелось немедленно попасть домой, пусть даже не по-настоящему.
— Покажите, как учебный шар действует.
— Мы займемся этим в другой раз. — Лей прикрыл шар тканью.
— Я не верю, что это возможно! Вы врете! — воскликнула Злата, удивляясь своей наглости и бесцеремонности.
Лицо магистра покраснело.
— Подойди к столу, положи на шар руки и закрой глаза. — услышала Злата его голос.
Злата нерешительно приблизилась к его столу. На поверхности шара также вспыхивали и гасли разноцветные огоньки, как и на свежевыпавшем снеге на солнце.
На ощупь шар оказался теплым. При прикосновении огоньки погасли, и шар помутнел, словно в него заполз туман. Злата отдернула руки, но Лей положил их обратно. Доверившись ему, она закрыла глаза и почувствовала, как ее словно куда-то утянуло.
***
Бескрайние луга раскинулись перед Златой до самого горизонта. Она неуверенно двинулась вперед. Звуки шагов гасились травой. Густой, зеленой. Она росла так плотно, путаясь и переплетаясь, что иногда приходилось с усилием продираться сквозь нее. Минут десять Злата плутала, пока не выбралась на грунтовую дорогу, залитую грязными лужами. Комья липкой земли над колеей блестели от воды, словно совсем недавно по ней проехала грузовая машина; хотя ни в попутном направлении, ни во встречном никого и ничего не было видно и слышно.
Злата двинулась по обочине. Мимо мелькали деревья с повисшими вниз ветвями, словно обессилившими от тяжелой работы. Злата досчитала до ста, когда ряд деревьев неожиданно оборвался, и она вышла к вершине холма.
Внизу тянулась ветка железнодорожных путей. Злата спустилась с холма по узкой тропинке и пошлепала по шпалам. Те же деревья с висящими ветвями плотно росли по обе стороны от дороги. Они отступили лишь перед болотом. Рельсы тянулись дальше через небольшой мост.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У берега торчали в тишине, как стражники, высокие стебли рогоза, словно охраняли покой черного болота.
На его поверхности плавали веточки и травинки, а среди них прятались маленькие бурые лягушки. Злата сделала руки лодочкой и зачерпнула воду. Одна из лягушек попалась. Жидкость просочилась сквозь пальцы, и лягушонок остался на ладони. Его лапки прилипли к коже так прочно, словно приросли. Злата чувствовала, как они пульсировали, ей даже показалось, что земноводное просачивается внутрь кожи. Она встряхнула рукой. Лягушонок упал в траву и исчез, оставив на ладони неприятную слизь. Злата стерла ее травой и двинулась дальше по шпалам. По-прежнему царили тишина и спокойствие, лишь шуршала трава под ногами.
